Под куполом - Стивен Кинг

До того времени Купол пусть бы стоял на своем месте.

Большой Джим решил, что на коленях помолится об этом, прежде чем лечь спать.

7

Сэмми ковыляла по госпитальному коридору, присматриваясь к табличкам на дверях и приоткрывая те, на которых не было никаких имен, просто, чтобы убедиться. Она уже начала было беспокоиться, что этой сучки здесь нет, когда, наконец, подошла к последним дверям, на которых увидела пришпиленную открытку с пожеланием скорейшего выздоровления. На ней была нарисована собака из какого-то мультика и надпись: «Я слышал, ты сейчас не очень хорошо себя чувствуешь».

Сэмми вытянула из-за пояса джинсов пистолет Джека Эванса (пояс у нее теперь ослаб, у ней наконец-то получилось немного сбросить вес — лучше поздно, чем никогда) и его дулом приоткрыла первую страницу открытки. Внутри рисованный пес лизал себе яйца, произнося: «Не время ли подлизаться?» Именно такого вкуса в выборе приветственной открытки и могла ожидать Сэмми от тех, чьи подписи шли ниже: Мэл, Джим Дж., Картер, Фрэнк.

Дулом пистолета она толкнула двери, и они приоткрылись. Джорджия была не одна. Это не нарушило того глубокого покоя, который ощущала Сэмми, того почти достигнутого ей чувства умиротворения. Наоборот могло нарушить, если бы мужчина, который спал в уголке, был кем-то невиновным — скажем, отцом или дядей этой сучки, — но это был Фрэнки-Сиськохват. Тот, который насиловал ее первым, который сказал ей, чтобы держала рот на замке, пока не прикажут сосать. То, что он сейчас спал, ничего не меняло. Потому что такие, как он, просыпаются для того, чтобы вновь взяться за одну и ту же херню.

Джорджия не спала, ее мучила сильная боль, а этот длинноволосый, который зашел ее осмотреть, не предложил ей нового наркоза. Она увидела Сэмми, и глаза у нее вытаращились.

— Ты сьо? — прокряхтела она. — Упирайся офсюда.

Сэмми улыбнулась:

— Ты говоришь, как Гомер Симпсон.

Джорджия узрела пистолет и еще больше вытаращилась. Она раскрыла свой теперь почти полностью беззубый рот и заверещала.

Сэмми продолжала улыбаться. Фактически, ее улыбка расширилась. Этот визг был музыкой для ее ушей и бальзамом на ее раны.

— Трахайте эту суку, — напомнила она. — Правильно, Джорджия? Разве не так ты тогда произносила, ты, бессердечная пизда?

Проснулся и очуманело хлопал глазами Фрэнк. Его зад уже почти достиг краешка стула, когда Джорджия выдала новый визг, он соскользнул и шлепнулся на пол. Он имел при себе пистолет — все они теперь ходили вооруженными — и потянулся за ним со словами: «Опусти эту штуку, Сэмми, опусти ее, мы тут друзья, давай станем друзьями тут».

Сэмми процедила:

— Держи лучше рот на замке, откроешь его, стоя на коленях перед своим дружком Джуниором, когда будешь заглатывать его хуй. — И нажала курок «Спрингфилда».

В маленькой палате выстрел прозвучал оглушительно. Первая пуля пролетела у Фрэнки над головой, разбив окно. Снова заверещала Джорджия. Она теперь старалась вылезти из постели. Повисли, оборвавшись, капельница и провода монитора. Сэмми пнула ее, и Джорджия повалилась на спину поперек кровати.

Фрэнки все никак не мог достать собственное оружие. В испуге и замешательстве он, вместо рукояти пистолета, хватался за кобуру, добившись этим лишь того, что поддернул у себя на правом боку ремень вверх. Сэмми сделала два шага к нему, сжала пистолет обеими руками, как, она видела, это делают люди в телевизоре, и пальнула вновь. У Фрэнки исчезла левая часть головы. Кусок скальпа влепился в стену и прилип. Он потрогал себя рукой за рану. Кровь брызгала ему через пальцы. Но тут же его пальцы исчезли, провалившись в клейкую губку на том месте, где у него еще мгновение тому назад был череп.

— Не надо! — закричал он, его полные слез глаза сделались огромными. — Не надо больше! Не делай мне больно! — А потом: — Мама! Мамочка!

— Не убивайся, твоя мамка неважно тебя воспитала, — сказала Сэмми и выстрелила вновь, на этот раз ему в грудь. Его отбросило на стену. Левая рука покинула истерзанную голову и упала на пол, хлопнувшись прямо в кровавую лужу, которая там уже сформировалась. Она выстрелила в него и в третий раз, в то место, которое болело у ней самой. И тогда вернулась к той, которая оставалась на кровати.

Джорджия сжалась в клубок. Монитор над ней пипикал, словно бешеный, вероятно из-за оборванных проводов, которыми она перед тем была к нему присоединена. Волосы свисали ей на глаза. Она визжала и визжала.

— Ну, так как ты тогда говорила? — спросила Сэмми. — Трахайте эту суку, так?

— Мне фаль!

— Что?

Джорджия попробовала вновь:

— Мне фаль, фаль! Фэмми! — И тогда, уже совсем абсурдно: — Я перу сфои сфова фсат!

— Не выйдет у тебя, — Сэмми выстрелила Джорджии в лицо, и второй раз — в шею. Джорджия подпрыгнула, как перед тем Фрэнки, и застыла.

Сэмми услышала приближение криков и топот подошв по коридору. А также встревоженные восклицания разбуженных пациентов из других палат. Ей было жаль, что она натворила такого переполоха, но иногда просто нет другого выбора. Просто иногда дело должно быть сделано. А в дальнейшем уже приходит умиротворение. Она приложила пистолет себе к виску.

— Я люблю тебя, Малыш Уолтер. Мама любит своего мальчика. И нажала на курок.

8

Расти объехал пожар по Вест-стрит, а потом, на перекрестке с шоссе 117, завернул на Нижнюю Мэйн. У Бови было темно, только электрические свечки горели в фасадных окнах. Он объехал здание, как ему советовала жена, и остановился на маленьком паркинге рядом с длинным катафалком «Каддилак». Где-то рядом тарахтел генератор.

Он уже было взялся за ручку дверцы, как тут зазвонил мобильный. Расти выключил его, даже не взглянув, кто звонит, а подняв глаза, увидел возле окна копа. Копа с нацеленным на него пистолетом.

Это была женщина. Она наклонилась, и Расти сначала увидел копну кудрявых белокурых волос, а потом узнал и лицо, которое отвечало тому имени, которое назвала его жена.

Диспетчер и дежурная в утреннюю смену в полицейском участке. Расти сообразил, что в День Купола или сразу за его появлением ее принуждали к службе по полному графику. И еще он догадался, что здешний ее пост является ее собственной инициативой. Она спрятала пистолет в кобуру.

— Эй, доктор Расти. Я Стэйси Моггин. Не помните, как лечили мне ожоги от ядовитого дуба[332]? Вот тут вот, на моей… — она похлопала себя по заду.

— Отчего же, помню. Приятно знать, что вы теперь беспрепятственно можете натягивать на себя трусики, мисс Моггин.