Под куполом - Стивен Кинг

— А я все-таки туда пройду, — крикнула она. — Если ты не желаешь получить слабительного себе в чашку, когда в следующий раз закажешь у меня шоколадный фрапе.

— Мэм… Рози… У меня есть приказ.

— К чертовой бабушке приказы, — произнесла Джулия скорее утомлено, чем вызывающе. Она взяла Рози под руку и повела по тротуару, остановившись лишь тогда, когда ощутила на лице дыхание, словно из раскаленной печи.

«Демократ» превратился в ад. Дюжина или около этого копов даже не старались укротить огонь, но, имея на себе заплечные помпы (на некоторых так и остались наклейки, надписи на которых она легко смогла прочитать в свете пожара: ОЧЕРЕДНАЯ СПЕЦИАЛЬНАЯ РАСПРОДАЖА В БЭРПИ), они щедро поливали аптеку и книжный магазин. Благодаря отсутствию ветра, думала Джулия, им удастся спасти оба этих заведения… и таким образом, также и оставшиеся здания вдоль восточной стороны Мэйн-стрит.

— Удивительно быстро они снарядились, — произнесла Рози.

Джулия не сказала на это ничего, только смотрела на языки пламени, которые лизали тьму, рассыпая вокруг снопы искр. Она была слишком шокирована, чтобы плакать.

«Все, — думала она. — Полностью все».

Через круг полицейских, которые теперь поливали фасад и северную сторону семейной аптеки Сендерса, протиснулся Пит Фримэн. Единственно чистыми на его лице были те дорожки, где слезы смыли копоть.

— Джулия, мне так жаль! — он едва не голосил. — Мы его почти остановили… мы уже почти погасили огонь… если бы не последняя… последняя бутылка, которую те сучата бросили, она упала прямо на газеты сложенные возле дверей и… — Он вытер себе лицо уцелевшим рукавом, размазав копоть. — Мне так, к черту, жаль!

Она прижала его к себе, словно ребенка, хотя Пит был на шесть дюймов выше ее и весил на сотню фунтов больше. Она обняла его, стараясь не дотрагиваться до его обожженной руки, и спросила:

— Что именно случилось?

— Зажигательные гранаты, — пробурчал он. — Этот сученок Барбара.

— Он в тюрьме, Пит.

— Его друзья! Его чертовы друзья! Они это сделали!

— Что? Ты их видел?

— Слышал, — сказал он, отстраняясь, чтобы посмотреть на нее. — Их тяжело было не услышать. У них был мегафон. Кричали, если Дейл Барбара не будет освобожден, они сожгут весь город. — Он горько улыбнулся. — Освободить его? Мы должны его повесить! Дайте мне веревку, и я собственноручно это сделаю.

Большой Джим приблизился неспешной, легкой походкой. Пожар окрасил ему щеки в оранжевый цвет. Улыбка на его лице была такая широкая, что растянулась, чуть ли не до ушей.

— Ну, и как вам теперь ваш приятель Барби, Джулия?

Джулия сделала к нему шаг и, видно, что-то было такое на ее лице, потому что Большой Джим на шаг отступил, словно испугавшись, что она сейчас врежет ему наотмашь.

— Это не имеет никакого смысла. Никакого. И вы это хорошо знаете.

— О, я думаю, что имеет. Если вы возьмете за основу ту идею, что именно Дейл Барбара с его друзьями сначала установили Купол, вы увидите в этом вполне ясный смысл. Это террористический акт, простой и однозначный.

— Дерьмо. Я сама на его стороне, что означает: моя газета на его стороне. И он это прекрасно знает.

— Но они кричали… — начал Пит.

— Да, — оборвала она, не смотря на него. Ее глаза не отрывались от освещенного пожаром лица Ренни. — Они кричали, они кричали, но кто такие, к черту, эти они? Спроси у себя, Пит! Спроси у себя: если за этим не стоит Барби, у которого нет никаких мотивов — кто в таком случае имеет такие мотивы? Кто получает выгоду, затыкая придирчивый рот Джулии Шамвей?

Большой Джим отвернулся и махнул двум офицерам-новобранцам, в которых можно было узнать копов только за голубыми платочкам, повязанным у них на бицепсах. Один из них высокий, неповоротливый бычок, лицо которого, несмотря на его габариты, выдавало в нем ребенка. Второй не мог быть никем другим, кроме как Кильяном; эта заостренная конусом голова кричала о его происхождении лучше любого метрического свидетельства.

— Мики, Ричи. Уберите этих женщин с места происшествия.

Горес натянул поводок, зарычав на Большого Джима. Большой Джим презентовал небольшой собаке пренебрежительный взгляд.

— А если они не уйдут отсюда добровольно, даю вам разрешение схватить их и закинуть за капот ближайшего полицейского автомобиля.

— Мы еще не закончили, — произнесла Джулия, наставив на него палец. Теперь уже и она также начала плакать, но слезы у нее текли очень горячие, очень болезненные, чтобы быть слезами грусти. — Мы еще не закончили, ты, сукин сын.

Улыбка Большого Джима возродилась вновь. Блестящая, как лак его «Хаммера». И такая же черная.

— Закончили, — произнес он. — Вопрос решен.

6

Большой Джим отправился назад, к пожару — он хотел досмотреть это зрелище, пока совсем ничего не останется от газеты этой проныры, кроме кучки пепла — и глотнул полное горло дыма. Вдруг сердце остановилось у него в груди, и мир поплыл вокруг него, словно включился какой-то спецэффект. Потом его часики вновь завелись, но нерегулярными тревожными рывками, он задыхался. Он ударил себя кулаком в левую сторону груди и сильно кашлянул — быстрое удобное средство при аритмии, которому его когда-то научил доктор Гаскелл.

Сначала сердце продолжало галопировать с перебоями (бух… пауза… бух-бух… пауза), но вскоре оно вернулось к своему нормальному ритму. Лишь на мгновение он представил его себе завязшим в тугом шаре из желтого жира, словно пойманное живое существо, которое старается вырваться на волю раньше, чем задохнется. Но быстро отбросил это видение прочь.

«Со мной все хорошо, просто немного перетрудился. Нет лучшего лекарства, чем семичасовой сон».

Подошел шеф Рендольф с портативной помпой на своей широкой спине. С лица у него стекал пот.

— Джим, с тобой все хорошо?

— Все прекрасно, — ответил Большой Джим. И так оно и было. Он чувствовал себя прекрасно. Находился в кульминационном пункте своей жизни, где воплощался шанс достичь того величия, на которое, как сам знал, он был способен. Никакая членососка, никакие сраные часы не лишат его этого шанса. — Я просто устал. Я просто работал почти беспрерывно.

— Поезжай домой, — посоветовал Рендольф. — Никогда не думал, что буду благодарить Бога за Купол, и сейчас не говорю этого, но он, по крайней мере, дает защиту от ветра. Мы здесь управимся. Я послал людей на крыши аптеки и книжного магазина на случай, если искры и туда залетят, давай отправляйся и…

— Каких людей? — Его сердцебиение выравнивалось, выравнивалось. Хорошо.