Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

Так Хабиб говорил сам с собою и забывал об усталости, голоде и жажде.

На рассвете в далекой дали он как будто заметил маленькую черную точку.

— Наконец-то! — воскликнул наш рыцарь. — Я вижу край этой пустыни, я вижу цель! Несомненно, это гора или дым, что курится над чьим-нибудь жильем… Ты увидишь людей, Хабиб. Напрасно страсти вооружают нас друг против друга, человек всегда радуется при виде себе подобных… Может быть, эти люди никогда не встречали дитя Провидения, я покажу им его и заставлю поверить в Аллаха. Я не скажу им, что мне нужно золото и серебро, стада, шатры, рабы! Я попрошу у них дать мне только чашку воды, горсточку риса и показать дорогу на Кавказ!

Однако Хабиб напрасно тратил силы, чтобы приблизиться к черной точке, казалось, до нее по-прежнему так же далеко, как в тот первый миг, когда он увидел ее. Сын Саламиса изнывал от жажды и голода и, когда палящий зной стал уже нестерпимым, он остановился, бросил шкуру на горячий песок и лег. Скоро благодаря воображению и мечтам на него снизошел благотворный сон.

Вечерняя прохлада разбудила юношу, плохие сновидения растревожили ему душу: то ручей повернул вспять и не дал ему смочить растрескавшиеся губы, то перед ним возникли великолепные блюда, но невидимые руки тут же унесли их прочь. Хабиб поднялся, чувствуя, что силы изменяют ему, но, решив, что к рассвету непременно доберется до желанной точки, собрался с духом. Мужество не покинуло его, рыцарь преодолел слабость и снова устремился вперед.

Новый день застал отважного путника далеко впереди, однако он так и не приблизился к черной точке. Хабиб шел уже босиком, раскаленный песок опалил его ступни, вокруг была только сушь и пыль, и силы возлюбленного Дорат-иль-Говас иссякли — у него не осталось ничего, кроме надежды. Он расстелил тигровую шкуру, упал на колени, омылся песком{294} и, воздев руки к небу, обратился к Всевышнему с самой горячей молитвой, и в крике его смешались боль и вера:

— Я заблудился в океане пустыни, я не вижу ее пределов, земля убегает от меня, будто облако. Я приказал обжигающим песчинкам послужить мне водой для омовения, и песок подчинился, а я очистился. Творец приблизит ко мне землю и заставит ее удовлетворять мои желания. Стопы мои отказываются нести меня, ноги шатаются, колени подгибаются, но я всё равно буду ползти вперед, пока не достигну места, назначенного мне судьбою. Но что скажешь ты, Великий Пророк, увидев, как твой преданный сородич уподобился червю?

Хабиб молился, не спуская глаз с черной точки, к которой он так и не приблизился, и вдруг царевичу почудилось, что она отделилась от земли и полетела прямо к нему. Через какое-то время стало отчетливо видно, что это птица рух огромных размеров. Она приземлилась в пятидесяти шагах от ослабевшего рыцаря и замерла в неподвижности.

Юноша поднялся и зашагал прямо к ней. Приблизившись так, чтобы рух мог услышать его, он взмолился:

— Птица, ты — создание Аллаха, Господа нашего, я почитаю тебя как посланника Провидения. Если ты здесь, чтобы помочь несчастному правоверному мусульманину, брошенному на произвол судьбы его собратьями, повелеваю тебе именем Аллаха и Его Пророка: дай знак, чтобы я понял, зачем ты здесь.

Рух расправил крылья и три раза взмахнул ими, а потом склонил голову перед Хабибом. Сын Саламиса подошел к птице и тут заметил, что к ее лапам шелковыми нитями привязана подушка. Рыцарь уселся на нее, и его крылатая спасительница тут же взмыла высоко в поднебесье.

«Земля, что лежала передо мною, теперь убегает назад, — думал Хабиб, пролетая над облаками. — Громадные, убийственные дюны! Теперь вы для меня не больше песчинки! Несите голод и смерть злобным хищникам и ядовитым гадам, теперь вы бессильны против раба Божьего и слуги Великого Пророка, ибо ему открылась стезя воздушная… Птица, посланница Всевышнего, исполняй приказы верного мусульманина! Вознеси меня на Кавказские горы, туда, где хранится оружие мудрого и могущественного Сулеймана».

Послушный рух перенес Хабиба на гору, которая была целью его путешествия. От быстрого полета голова у юноши закружилась, силы оставили его, и Иль-Хабуль подхватил его на руки и отнес в тихое теплое место, где его ученик вскоре начал приходить в себя.

Как только Хабибу стало лучше, он узнал своего наставника.

— Как? Это ты, мой дорогой Иль-Хабуль! Так ты меня не покинул?

— Не по моей воле, о доблестный царевич, ты оказался здесь. По воле Неба птица великого Сулеймана принесла тебя сюда, а мне было велено встретить доблестного сына Саламиса, и я счастлив исполнить этот приказ. Я знаю и о предательстве твоих соплеменников, и о тяготах, которые ты вынес в пустыне, и о том, как горюет твой отец. Я — страж сокровищ Сулеймана, сокрытых под землею, и не имею права ни удалиться от этого места без его дозволения, ни прийти к тебе на помощь. Небо хочет удостовериться в твоей добродетели, на твою долю выпали страшные трудности. Родители твои страдают не меньше, но тебя ждет венец славы, который тебе предстоит завоевать. Такова судьба избранных сыновей Адама.

Пока они так говорили, на столе появилась еда, которая не могла повредить желудку, испытавшему жесточайший голод. Хабиб поел, удивляясь, откуда такое изобилие посреди столь ужасной пустыни, которую он видел вокруг.

— Ты — в волшебной стране, — пояснил Иль-Хабуль. — Для великого Сулеймана нет ничего невозможного, ибо он покорил природу своей глубочайшей мудростью. Прежде чем занять свое место рядом с Великим Пророком, он скрыл здесь сокровища, дабы уберечь их от безудержной человеческой алчности, от людей, которым зло доставляет наслаждение. Здесь хранится его оружие. Именно оно помогло Сулейману одолеть людей и мятежных духов. Эль-Хабусатрус, отец Дорат-иль-Говас, я и джинны колена Иблисова давно признали свою слабость и покорились ему без сопротивления. Большая часть тех, кому не хватило мудрости и смирения, томится в темницах неподалеку. Однако грозный Абарикаф, которого ты должен победить, и многие другие мятежники скрылись, прибегнув к хитрости и даже силе, и остаются на свободе… До сих пор, мой дорогой Хабиб, ты был тверд и непреклонен, ты одолел диких зверей, и тебя не лишили мужества препятствия, голод и жажда. Око, следившее за тобою, пришло тебе на выручку, потому что ты стоял уже на краю гибели и сделал всё, от тебя зависящее. Когда птица рух прилетела