Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

тех, кто меня слушает, понимает лишь первую строку! Ступай своей дорогой, молодой мусульманин, тебе нечему учиться ни у них, ни у меня, иди прямо к своей судьбе и не теряй бдительности!

Хабиб покинул странную школу, думая о том, сколь трудно познать истину, когда не хочешь внимать ей. Он возблагодарил Аллаха и Великого Пророка за то, что они с детства просветили его и позволили познать истины Корана.

Сын Саламиса уже открыл и закрыл тридцать девять дверей. Целых пять дней он бродил по подземным залам там, где нет солнца и теряется представление о часах и днях, где время, не размеченное сменой дня и ночи, течет, не поддаваясь счету, а столетия незаметно сменяются столетиями, где обитают добрые духи, чьей неустанной заботой является счастье правоверных мусульман.

Хабиб не заходил в темницы, в те черные пещеры, где злые духи живут по супротивным законам и время давит на них с силой неизмеримой. Все без изъятия пороки произрастают и бродят в этих низких душах, подвластных мыслимым и немыслимым страстям.

Наш герой не представлял себе, сколько залов он уже прошел. Когда перед ним появлялась очередная дверь, ключ от нее сам отделялся от связки, которую рыцарь держал в руке, и сам вставлялся в замочную скважину. Но вот Хабиб вышел к сороковой двери, она распахнулась, и он увидел зловещий занавес, о котором предупреждал его джинн. Яркие буквы бросались в глаза, но сын Саламиса, помня, что ему не следует их читать, тут же отодвинул завесу, и его взгляду открылось то самое море, что ему предстояло переплыть, дабы достичь желанной цели и положить конец испытаниям. Юноша стремглав бросился к берегу, и в тот же миг створка сороковой двери, которую он забыл прикрыть, с ужасающим скрежетом повернулась и захлопнулась с такою силой, что Кавказские горы содрогнулись до самого основания.

Все двери, которые он миновал с осторожностью, а также решетки всех темниц рухнули и разлетелись на куски с грохотом, от которого, казалось, покачнулся даже свод небесный. Полчища безобразнейших духов вырвались наружу и бросились на Хабиба с диким рычанием и угрозами.

Рыцарь обернулся, и не миновать бы ему смерти лютой, если бы вслед за рассеянностью он проявил еще и малодушие. Но страшная опасность вернула ему хладнокровие, он вспомнил всесильное заклинание и, взмахнув мечом Сулеймана, твердым голосом произнес волшебное слово. В страхе и спешке нечистая рать отступила, дверь, ведущая к морю, с силой захлопнулась, и злые джинны не успели вернуться под землю.

Часть их ринулась в воду. Вздыбилась пучина морская, волны взметнулись до самого неба и, слившись с облаками, образовали устрашающие горы. День погас, солнце скрылось, зазвучали громовые раскаты, подгоняемые ураганным ветром, понеслись тучи, огромные валы накатывали один на другой, и молнии окрашивали их подвижную черную массу в кровавый цвет.

Буря бушевала со всех сторон, ветры устремлялись в просветы между тучами и гнали соленые воды в бездны, которые прорезали в их громадах стрелы молний. Ревущие волны и свистящий ветер сокрушали скалы, а молнии и гром грозили возвратить эту часть земного шара к первозданному хаосу.

Не природа была виновата в этом смятении и смешении всех стихий. В тот миг, когда мятежные духи вырвались из-под земли, Иль-Хабуль, стоявший на страже оружия и сокровищ пророка, покинул свой пост, встал во главе подчинявшихся ему духов, и земля, вода и воздух превратились в поля трех ожесточенных и упорных битв.

Хабиб, пораженный бурей, охватившей всё вокруг, винил во всем лишь свою неосторожность, ибо, когда он отдернул роковой занавес, залитые солнечным светом небо и земля радовали глаз, а море было спокойным.

Юноша распростерся ниц, прижался лбом к земле и вскричал:

— Где тот, кто считает себя рассудительным? Пусть посмотрит на меня и содрогнется от своей самонадеянности!.. Где тот, кто всегда поступает осмотрительно? Пусть приблизится и пристыдит меня!.. Глаза мои увидели краешек счастья, и он тут же исчез. Я держал ключ от своей судьбы, но он выпал из моих рук… Дорат-иль-Говас! Твой избранник любит тебя словно безумный, но он тебя не достоин. Каким мне криком теперь кричать, чтобы позвать на помощь земные силы? Голос души моей, желая тронуть Небо, повторяет беззвучно: «Отплати за Его благодеяния»… Арабы, соплеменники мои, предали меня, но как упрекать их, если я сам себя предал?.. Саламис! Амирала! Иль-Хабуль! Вы посеяли семя в дурную почву, не видать вам жатвы!.. Я буду лить слезы, как последний трус! Стыд застелет мои глаза, когда я сниму с них повязку гордыни… О Великий Пророк! Грешник не осмеливается обратить свой голос к Небу. Ты был добр к Хабибу тогда, когда он вовсе не заслуживал этого, прости же его теперь, когда он признаёт свою вину, обрати на него свой благосклонный взор!

Помолившись, сын Саламиса встал и огляделся. Он стоял на крутом скалистом берегу, внизу море обрушивало на камни яростные волны, а за спиной у Хабиба высилась отвесная гора, которая словно отделяла его от всего света. Перепрыгивая с камня на камень, рыцарь преодолел расстояние в тысячу шагов. Солнечный свет не пробивался сквозь черные тучи, от молний, вырывавшихся из них, все окрашивалось медным цветом, а дышать приходилось зловонным соленым туманом.

Тусклый свет, заливавший эту картину, делал ее лишь ужаснее. Хабиб какое-то время смотрел на разгулявшиеся стихии, а потом бросил взгляд на свой меч и заметил, что буквы на нем засверкали ярче прежнего. Ученик Иль-Хабуля знал от своего наставника, что Провидение без причины никогда не прибегает к чудесам, и блеск волшебного оружия подсказал тому, в чьих руках оно находилось, что надо прибегнуть к его силе и унять колдовскую бурю. Хабиб трижды взмахнул всесильным мечом и вскричал:

— Силы огня, земли, воздуха и воды! Приказываю вам вернуться к обычному порядку, или я остановлю вас.

В тот же миг из лезвия вырвался луч, в свете которого побледнели все молнии. Раздался смутный шум, подобный шороху оседающих гор песка, и море стало тихим и гладким, гроза улеглась, веяние зефира пришло на смену холодным ветрам, и солнце золотым светом залило ужасную скалу, на вершине которой стоял наш герой.

От этого потрясающего чуда сын эмира ощутил и ужас, и радость.

— Какая сила, — вскричал он, — воспользовалась моими слабыми руками и показала себя во всей своей мощи? Как так получилось, что мой голос покорил все стихии?.. О Творец, ты не отвернулся от меня! Великий Пророк! И для тебя Хабиб по-прежнему сын народа бану хиляль.

Рыцарь