Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

воскликнул он, — ты поил меня и купал в своей чистой воде, теперь ты ничем не можешь мне помочь. Мое сердце, кровь, всё естество мое горит от огня, и ты не в силах его затушить!.. Прощай, луг, по которому ступала моя любимая, сохрани навеки отпечаток ее ножки, может быть, когда-нибудь я еще увижу тебя! Прощайте, мои милые деревца! Вы дарили ей вашу тень, гордитесь, вам выпала великая честь! Прощай, земля — свидетельница моего блаженства. Не бойся, Хабиб никогда тебя не забудет! Самые прекрасные дворцы покажутся мне ничтожными по сравнению с тобой! Здесь моя душа распахнулась для счастья, здесь я в первый раз почувствовал жар любви!.. И здесь же я испытал самое жестокое лишение, ведь на этом самом месте у меня отняли Дорат-иль-Говас!.. Но нет, я одолею даже преисподнюю, если она осмелится встать на моем пути! Великий Пророк! Укажи мне дорогу, подскажи, как найти мою возлюбленную! Я хочу пронзить сердце изменника Абарикафа, о великий Сулейман! Если я достоин послужить славе твоей, даруй мне крылья, чтобы полететь на Кавказ, и силы, дабы под твоей защитой я сокрушил врагов царицы моего сердца!

Хабиб совершил омовение и помолился, а затем поспешил к отцу, полный решимости добиться его дозволения отправиться на далекий Кавказ. Можно представить, с каким жаром и пылом он описал свои последние приключения Саламису и Амирале, если им показалось, что они видели всё своими глазами, и как были потрясены родители, когда сын заявил, что отныне не приклонит головы своей нигде, кроме Кавказских гор.

— Отчаянное дело ты задумал, сынок, — промолвил эмир. — Разве ты не знаешь, что эти горы высятся на краю земли и путь к ним лежит через ужасные пустыни? Ты можешь одержать победу над людьми, но как ты выдержишь суровую жару и холод, о которых не имеешь никакого понятия? Как справишься с голодом и жаждой, что царят в бескрайних песках, которые ты должен пересечь? Этих врагов тебе не одолеть!

— Ах, отец! — не отступал Хабиб. — Меня ничто не остановит, ведь мною движет любовь, слава и судьба. Мало того, ненависть к злодейству у меня в крови, и, чтобы найти и покарать Абарикафа, я доберусь до самой преисподней.

Саламису пришлось уступить, ибо он сам взрастил подобные чувства в своем сыне. Любая попытка возразить противоречила бы его собственным убеждениям, и потому эмир отобрал двадцать человек, чьи доблесть и осмотрительность были ему хорошо известны, приставил их к своему наследнику и снарядил в дорогу. Два верблюда, на которых погрузили шатры и вещи, сопровождали отряд Хабиба.

Наступил день отъезда, и пришлось родителям отпустить своего ненаглядного сына. Расставание было тяжелым и болезненным, впечатлительная Амирала кричала и плакала:

— Кедр мой, тебя удерживали сильные корни, ты красотой своей превосходил все кедры Ливана, птицы небесные вили гнезда в твоих ветвях, стада наши паслись под твоей сенью! И зачем, зачем несет тебя в жгучие пески и пустыни!.. Ветры буйные, не пытайтесь его пошатнуть, он рожден, чтобы вас остановить! Тучи, молнии, грозы и громы, обходите стороною ствол с печатью Великого Пророка!

— Довольно, моя дорогая, — прервал ее Саламис. — Намерения нашего сына благородны, и он по своей воле пускается в этот нелегкий путь. Львица вскармливает своих детенышей не для того, чтобы держать их при себе. Когда зрелость зовет их, когда враг наступает, она сама бросает их на тигров.

Наконец отряд покидает становище. Грудь Хабиба защищают латы Хауди[76]{288}, щит его, который царевичу кажется легким, не удержала бы и самая мощная десница, дерево, столь же толстое, как его копье, уже могло бы отбрасывать тень, а рукоять меча сокрушила бы того, кого не успело рассечь его лезвие.

Дорожные тяготы — пустяк для того, кто стремится к победе и к Дорат-иль-Говас. Хабибу казалось, что путь его усеян розами, хотя на самом деле он был уже посреди пустыни и терпел самые разные лишения, мужественно снося муки голода и жажды. Время от времени ему попадались кое-какие дикие плоды да скудные родники, и Хабиб тут же забывал о своих невзгодах. Его провожатые не были ни героями, ни влюбленными, через два месяца они почувствовали усталость, но еще какое-то время молча терпели и сносили все тяготы. Счастливый случай привел их к пастухам, которые угостили путников молоком и позволили наполнить несколько бурдюков. Хабиб понадеялся, что эта нежданная удача подбодрит его воинов и вернет им хорошее настроение, однако люди уже отчаялись. Они поняли, что погибнут от голода и истощения, так и не добравшись до Кавказа, и поделились страхами со своим господином.

— Я думал, отец дал мне в подмогу мужчин, — отвечал им сын Саламиса. — Теперь я вижу, что вы — женщины в доспехах, а мне слабостью женского пола злоупотреблять не подобает. Однако замечу, что мы проделали уже большой путь, идти обратно будет столь же трудно и нелегко. Если вы считаете, что впереди вас ждут еще более грозные опасности и вы боитесь их, то заберите свои вещи и верблюдов, а мне отдайте часть сокровищ, которые доверил вам мой отец. Я буду спать на голой земле, под открытым небом. Не своей безопасности ради я согласился отправиться в дорогу вместе с вами, мне казалось, вы созданы для славы и стремитесь к ней. Я всем сердцем желал разделить победу с доблестными арабами, моими братьями, но слава не про вас… Давайте разойдемся в разные стороны. Ступайте к Саламису и скажите, что вы оставили его сына на полпути к победе, полного сил и мужества, под защитой Великого Пророка и с несокрушимой верой в успех.

Твердость и решимость Хабиба поразили его спутников, но не поколебали. Они смотрели на него как на упрямого безумца, который готов пожертвовать всем во имя несбыточной мечты.

— Мы обязаны беречь себя, — говорили они промеж собой, — ради наших жен и детей. Неразумно потакать прихотям юнца, который ищет погибели в погоне за призрачными вершинами Кавказа, а они словно убегают от нас и делаются всё дальше и дальше. Наша упряжь изношена, лошади истощены, мы остались без воды и без еды посреди пустыни… Однако, — добавляли воины, — если мы явимся в Аравию без царевича, Саламис сочтет нас трусами, бросившими его сына, и нам не удастся уйти от возмездия… Эх, если бы Хабиб умер!.. Тут есть травы, которыми можно его отравить, тогда мы погрузим его тело