Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

– денег хватило на билет только до Верещагино, а ехать в Екатеринбург. Товарищ мой, – я кивнул на Колю, – тоже ранен несколько дней назад, так сегодня ночью пришлось врачу на вокзале морду набить, чтобы он его перевязал.

Я присел перед солдатами: – С какого полка, ребята?

– С 511-го, товарищ майор, – второй попытался встать, но я его посадил на место.

– С 511-го, а старшего лейтенанта Часова знаете? – С удивлением спросил я.

Солдаты оживились: – Да, это наш командир роты. Он за два дня до нас ранен был и его увезли в госпиталь. А вы откуда его знаете?

– Да сегодня ночью его встретили в аэропорту Нижнего Новгорода, позавчера его тоже выписали из госпиталя. У него всё нормально. А мы сами с 324 полка, правее Шали стоим – соседи ваши. Как же вас, не долечив, выписали?

Второй солдат был побойчей, он и рассказал, что мест в госпитале не хватало и всех кого более-менее подлечили или залечили, выписали по домам в отпуска. Им на дорогу дали только проездные и тридцать рублей на пропитание до Хабаровска. А ведь от Хабаровска им ехать ещё достаточно далеко в глубину края: – А, прорвёмся товарищ майор.

Пока он всё это рассказывал, Бородуля достал запасной бинт и перевязал ногу солдату.

– Ладно, ребята, оставайтесь. Мы с офицерами что-нибудь придумаем, чтобы вы нормально доехали до Хабаровска. – Мы поднялись и я пригласил в тамбур для разговора несколько пассажиров, которые суетились вокруг солдат наиболее активно.

– У меня такая просьба к вам, – когда мы собрались в тамбуре, – где-то до Перми, подкормите солдат. У нас сейчас у самих ничего нет: ни денег, ни продуктов, но мы что-нибудь придумаем. Я пока не знаю – что, но что-нибудь обязательно сделаем, чтобы солдаты достойно доехали до дома.

В свой вагон мы пришли в гнетущем состоянии, собрали ребят и рассказали о солдатах. Ещё раз вывернули свои вещи, но кроме двух банок тушёнки ничего не обнаружили. В отвратительном настроении лёг спать, считая по пословице, что «утро вечера мудренее».

В Верещагино остановка была пять минут и в наш вагон никто не сел, но проводницы предупредили, что в Перми, скорее всего, пассажиры появятся и придётся уступать места. До Перми я заснуть уже не мог: мысли, как помочь солдатам, неотступно преследовали меня. Незаметно подъехали к городу и я стал будить своих товарищей. Только поезд остановился, как в вагоне появились настоящие хозяева наших мест. Вместе с ними пришёл и бригадир поезда.

– Товарищ майор, я совсем забыл. У меня же в конце состава прицеплены ещё два вагона с вашими солдатами. Едут где-то 160 человек до Новосибирска. Так что, идите туда и с ним спокойно доедете до Екатеринбурга.

Переходную дверь между вагонами нам открыл солдат и представился дневальным по вагону, тут же появился дежурный по вагону, который и привёл к старшему команды. Подполковник выслушал меня и мою просьбу.

– Товарищ майор, никаких проблем. Сейчас вам освободят два купе и располагайтесь, а потом я вас и других старших офицеров приглашаю к себе на завтрак.

Через двадцать минут мы уже разложили вещи по своим местам и я, Бородуля, Олег Акулов были в купе подполковника, где уже собрались два старших лейтенанта, капитан и пожилой прапорщик – старшина команды, который и накрыл стол. Напротив меня сидел подполковник – старший команды, которая перевозила сто шестьдесят сержантов, закончивших учебные подразделения в Сибирский военный округ. Быстро перезнакомились, старшина по команде подполковника достал водку и мы совсем оживились, а ещё через несколько минут они с жадностью слушали наши рассказы о войне. Весело рассказывая о боевом эпизоде своей батареи, я вдруг замолк, неожиданно вспомнив про солдат.

– Михаил Семёнович, – обратился я к подполковнику и рассказал про раненых солдат, – ваши солдаты наверняка не весь сухой паёк съели. Пусть старшина соберёт, сколько сможет консервов и хлеба, может денег соберёт и всё это отнесёт с майором Бородуля к ним. А вы потом их пригласите к себе и пусть они расскажут вашим сержантам про войну.

Старшина, мужчина в возрасте, с энтузиазмом взялся за это дело и уже через пятнадцать минут два солдата стояли перед нашим купе, держа в руках плащ-накидку, набитую консервами и хлебом.

– Я ещё и денег собрал, – прапорщик быстро посчитал деньги и мы остались довольны суммой, которой было достаточно, чтобы достойно доехать до дома.

Вернулись они быстро: у Николая поблёскивали, подёрнутые влагой, глаза, а старшина был тихий и мрачный.

– Ну, что там, как солдаты наши?

Бородуля махнул рукой, а подполковник быстро разлил водку по кружкам: когда в молчании выпили и закусили, Коля стал рассказывать: – Мы когда туда зашли, полвагона у купе собралось. Они считали, что мы пообещали, а сами давно смылись с поезда и наплевать нам на солдат. А когда мы положили на полку сухпай и деньги – там полвагона ревело. Я сам еле сдержался.

Старшина молча налил себе ещё водки и выпил: – Скоты, какие скоты….

Про кого он так злобно говорил, никто не переспрашивал, а молча поддержали его: и так было ясно, что это относилось не только к руководству госпиталя, но и к министерству обороны, да и к руководству страны. Посидев с нами немного, старшина ушёл, а через полчаса появился снова в купе и положил на полку два комплекта нового обмундирования и обуви.

– Вы, товарищи офицеры, за солдат не беспокойтесь. Пока мы едем до Новосибирска, они будут под моей личной опёкой. В обиду их не дадим. А пока я им тут подобрал форму, а то едут в чёрт знает в чём, – голос у старшины странным образом сел и стал хриплым. Он махнул рукой, сгрёб форму и быстро ушёл.

Некоторое время мы сидели задумчивые, вспоминая своих солдат, потом встряхнулись: для этих солдат было сделано всё, что мы могли, теперь многое будет зависеть от них самих.

Время шло и мы становились к дому всё ближе и ближе. Водка у подполковника не заканчивалась, и в купе постепенно перекочевали остальные офицеры и прапорщики. Все были хорошо навеселе, когда поезд остановился на какой-то станции, как раз напротив вокзала.

Получилось так, что в окно полезло одновременно несколько человек, чтобы прочитать название остановки и также одновременно из нашей груди вырвался изумлённый крик – Шали!

– Как Шали? Почему Шали? Мы оттуда едем уже сутки, и каким образом попали обратно в Шали? – Остальные, услышав наш удивлённый возглас, полезли тоже смотреть станцию и тоже в изумлении прошептали, – Шали, чёрт побери….

Мы щурили