Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

нос. Узнав, что мы из Чечни, подошли ещё пару прилично одетых мужчин и стали угощать водкой. Короче, картина, которая мне открылась, не внушала оптимизма: Бородуля был пьяный, из сумки Акулова вызывающе торчал ствол автомата Нестеренко, и по его виду нельзя было сказать, что это остатки автомата. Сам Акулов, взяв огромный кинжал в рот, непонятно только как он его не разрезал до сих пор до ушей и, встав на цыпочки, нелепо размахивая руками, пытался танцевать стремительный кавказский танец. Сергеев был в том состоянии, когда он закрыв глаза, мог затянуть на весь вокзал неприличную песню. Танкист, тыча пальцем в нос, пытался рассказать такому же пьяному гражданскому, как его ранили в нос. Остальные были не лучше. Вокруг нас полукругом толпился любопытствующий народ, а в сорока метрах от этого бардака, кучковался с десяток милиционеров, причём, с каждой минутой их число только увеличивалось. Отодвинув в сторону, протянутую мне руку с водкой, я подошёл к формируемой цепи ментов, остановился в пяти шагах и обратился к единственному среди них офицеру: – Капитан, послушай меня. Я старший этой команды и как видишь трезвый. У меня билеты на Хабаровский поезд, он через пять минут подходит. Я сейчас своих людей собираю и иду на посадку, и мы уезжаем. Только прошу вас, не трогайте нас: мы с Чечни в отпуск всего на несколько дней едем, нам тоже не нужны неприятности. Не надо ничего делать. Хорошо?

Капитан, многозначительно поигрывая резиновой палкой, посмотрел на своих подчинённых и кивнул – Хорошо.

Я метнулся обратно к своим друзьям: – Так, всё – собираемся. Если мы не хотим сидеть в ментовке, давай быстро собираемся и на третью платформу. Олег, Коля вперёд: вагон номер девять – занимайте места. Сергеев давай шевелись.

Так, поторапливая людей, стал выпихивать их на третью платформу, постоянно оглядываясь на милиционеров, которые развернувшись в цепь, шли сзади нас. К моей радости объявили о прибытие нашего поезда, а через пару минут зелёные вагоны потянулись мимо пассажиров спешащих к своим вагонам. Увидев поезд, подтянулись и мои сослуживцы. Я уже начал успокаиваться, как ко мне подскочил Бородуля и чуть не плача заявил: – Боря, а нас не пускают в вагон.

– Почему?

Николай виновато отвёл глаза в сторону и опустил голову: – Боря, я проводниц послал на три буквы.

Я только и повёл в возмущении головой из стороны в сторону: – Знаешь, Коля, пошёл ты сам на эти три буквы.

Разъярённый на начальника связи, я ринулся к вагону исправлять положение: так как понимал, если мы сейчас не сядем в поезд, то мы окажемся в комендатуре. Бородуля, как побитая собачонка, послушно бежал следом за мной. Около дверей девятого вагона стояли две молоденькие, светленькие проводницы и в душе немного отлегло, с ними есть шанс договориться. Гораздо хуже если бы были матёрые проводницы да ещё и в возрасте – те бы сейчас открыли пасть.

– Девушки, солнышки, – с ходу запел я, – да простите вы этого майора. Мы все едем с войны и, конечно, нервы не в порядке. Тем более что майор ранен в бою несколько дней тому назад, и рана у него сейчас очень болит. Простите, красавицы, – я приобнял девушек за плечи.

Проводницы с удивлением посмотрели на меня, а потом на Бородулю.

– А за что его прощать? – Почти одновременно с удивлением воскликнули блондиночки.

– Как за что? – Теперь удивился я, – он ведь вас нецензурно обругал.

– Нет, мы его в первый раз видим.

– Коля, иди сюда, – я только повёл головой из стороны в сторону и устало подозвал к себе майора, – Ты кого послал на три буквы?

Офицер подошёл, затуманенным взглядом посмотрел на вагон справа, потом слева и обрадовано кивнул головой на соседний вагон: – Вон тех, я послал.

Я радостно засмеялся и от всей души поцеловал проводниц, которые шутливо, со смехом, отбивались от меня: – Загружайся ребята, занимай места. Девчонки, едем…..

Сам я сел почти перед самым отправлением поезда, чтобы не выпустить своих офицеров из вагона на перрон. Махнул на прощание рукой ментам и скрылся в вагоне. Ребята уже успокоились, даже как будто протрезвели: вели себя смирно и скромно. У проводников узнал, что Верещагино будет через несколько часов и решил сразу идти к бригадиру поезда договориться насчёт проезда до Екатеринбурга. Со мной напросился идти и Бородуля. Чувствуя свою вину, Коля старался во всём мне помочь. В очередном плацкартном вагоне, который мы проходили, в одном из купе сгрудились возбуждённые чем-то пассажиры: при нашем приближении они замолчали и как-то странно на нас поглядели. Молча посторонились, пропуская и пока мы не скрылись, чувствовали на своих спинах враждебные взгляды. Нашли бригадира и объяснили ему ситуацию. Мужик попался нормальный: – Ребята, езжайте хоть до Хабаровска. Насчёт ревизоров не беспокойтесь. Но если придут пассажиры на эти места придётся им уступить, а там что-нибудь придумаем.

Радостные оттого, что решили проблему с проездом, мы опять вошли в тот вагон и нас сразу же остановила женщина: – Товарищи офицеры, тут ваши солдаты едут: посмотрите их.

Под перекрёстными и недружелюбными взглядами всего вагона, мы подошли к купе, несколько человек расступились, пропуская нас. На нижней полке сидели два бледных, болезненного вида солдата. Одеты были они хоть и в чистое камуфлированное обмундирование, но старое и застиранное. В довершение всего оно было на пару размеров больше, что превращало и так щуплых и худых солдат в детей, по ошибке одетых в военную форму. Тут же рядом стояли огромные, растоптанные сапожище, которые тоже повидали на своём веку немало. У одного из солдат штанина завёрнута выше колена и вся нога была залита кровью. Кровь уже остановили: кто-то из пассажиров наложил выше колена жгут.

– Что тут произошло? – Обратился я к пассажирам.

Сидевший напротив мужчина, он и наложил жгут, повернулся к нам: – Солдаты были ранены в Чечне, в госпитале не долечили и выпнули их оттуда домой в отпуск. Перед Кировом рана открылась – бинтов запасных у солдат нет. Хотели их здесь снять с поезда и отправить в местный госпиталь, но они упёрлись. Как мы потом до Хабаровска будем добираться? Ни билетов, ни денег. Что ж вы, товарищи офицеры, делаете? Что ж вы творите?

Меня аж в жар бросило о того, с какой тоской произнёс это гражданский, скрипнул зубами: – Не по адресу, дорогой товарищ, обращаешься: мы обычные армейские рабочие лошадки, которые вместе с такими же солдатами и тянут трудный армейский воз. Мы тоже с Чечни едем на несколько дней домой в отпуск