Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

здание аэропорта, потом покушали в офицерской столовой, расположенной здесь же, а через пятнадцать минут, через огромную толпу перед большим вертолётом МИ-26, пробились на посадку. Уже у дверей вертолёта задёрганные таможенники завернули обратно начальника артиллерии, обнаружив у него бинокль и пропустив в вертолёт нас. Посадка заканчивалась, когда появился уже порядочно взмыленный Богатов, который со злостью сунул таможеннику бумажку с подписью и печатью коменданта аэропорта, разрешающую вывоз бинокля.

Моздок встретил нас мелким, нудным дождём, который поливал несколько самолётов, готовящихся к отправке в центральные области России, а также холодным и пронизывающим ветром. Техника посадки на самолёты в Моздоке была одна: офицеры и прапорщики ходили от самолёта к самолёту, выясняя куда он летит, а потом просились у экипажа на борт попутного самолёта. Конечно, много было злоупотреблений со стороны лётчиков, но с этим приходилось мириться, так как хотелось быстрее покинуть эту мало гостеприимную землю.

Выяснив, что только один ТУ-134 летит в нашу сторону, мы пристроились в конец длинной очереди. Но, не доходя до нас несколько человек, лётчики прекратили посадку: мотивируя тем, что уже нет мест. Мы окружили командира экипажа и стали его горячо уговаривать. После некоторого колебания, он запустил ещё несколько человек и на бетоне осталась только наша группа.

– Всё, ребята, даже не уговаривайте. На борту и так 113 человек. Больше никого не возьмём. – Категорично заявил командир.

Я выдвинулся вперёд и сделал последнюю попытку уговорить лётчиков: – Товарищ командир, мы вон на вертолёте МИ-26 сейчас прилетели, так там сто пятьдесят шесть человек летело. Неужели вы не можете к себе ещё 12 человек взять?

Лётчики весело рассмеялись: – Товарищ майор, вот этот сарай, или как вы его армейцы называете «Корова», имеет право подняться в воздух, если у него на борту минимум семь тонн. Вот и посчитайте, сколько человек там в момент только взлёта должно быть.

С грустью мы проводили взглядом улетевший самолёт и почти уже смирились с ночёвкой в не отапливаемой и сырой палатке пересыльного лагеря на аэродроме. Но в этот момент приземлился ИЛ-76, который выгрузил груз и отряд ментов.

– Да, ребята, через полчаса вылетаем обратно в Москву. Садитесь, какие проблемы.

Через полчаса самолёт был забит под завязку военнослужащими и взял курс на Москву.

Уши сильно заложило, сигнализируя, что самолёт начал активное снижение, а через тридцать минут мы уже катили по рулёжным дорожкам аэродрома к освещенным яркими огнями зданиям. Задняя аппарель открылась и толпа ринулась на выход. Так как мы сидели почти у кабины пилотов, то нам пришлось немного подождать, пережидая неизбежную толкучку при высадке. Случайно разговорившись с лётчиком, с удивлением узнал, что это не конечный пункт прибытия, а высадив людей, они продолжат свой полёт в Нижний Новгород и они не против, если мы с ними долетим до конца. Я схватил за руку подполковника Богатова, который подхватив свои вещи, направился на выход: – Товарищ подполковник, полетели дальше.

Но Богатов и малознакомый офицер штаба упёрлись и решили ехать из Москвы поездом. Оставив меня старшим группы, офицеры вышли из самолёта и направились к зданиям. А мы через час были в Нижнем Новгороде, тем самым съэкономив массу времени. Мы уже в Нижнем, а Богатов ещё, наверно, и до вокзала не добрался. Лётчики подвезли нас до здания аэропорта и тепло распрощались. Было уже около двенадцати часов ночи, а судя по расписанию поездов, у которого мы столпились, наш поезд отойдёт от вокзала через три часа – то есть успеваем переехать на вокзал. Посовещавшись, мы приняли решение звонить в комендатуру, чтобы те прислали за нами дежурную машину.

По телефону связался с дежурным помощником коменданта города, представился и объяснил ситуацию: группа офицеров едет на несколько дней из Чечни в отпуск, среди нас есть легкораненые, что было недалеко от истины. Вокруг меня слонялся Коля Бородуля и заботливо нянчил перевязанную руку. Наркоз отошёл и рука сильно болела, также он нуждался и в смене повязки. Попросил прислать за нами дежурную машину для переезда на железнодорожный вокзал.

Возникла небольшая пауза, в течение которой дежурный помощник обдумывал ответ: – Товарищ майор, выслать машину за вами не могу, на сутки работы дежурной машины выдано только 34 литра бензина. Добирайтесь своим ходом.

– Товарищ капитан, нам 34 литра бензина хватит, чтобы перебраться на железнодорожный вокзал, – я добавил командирские нотки в голос, – так что давайте, без лишних споров высылайте на аэропорт машину.

– Товарищ майор, – послышался в телефонной трубке голос дежурного, в который он также добавил металла, – Вы, наверно, не поняли, что 34 литра бензина мне дали на сутки. Я подчёркиваю – на сутки, для того чтобы дежурная машина могла выехать для обеспечения служебной деятельности комендатуры и дежурных смен, несущих комендантскую службу.

– Послушай, капитан, – я уже не скрывал своего раздражения, – меня не интересует, где ты потом возьмёшь бензин. Если ты хочешь, я могу тебя научить, как добыть в городе бензин…. Ах, тебя учить не надо. Хорошо. Так выполняй свои служебные обязанности, в которые входят приём и отправка команд. А я старший команды военнослужащих, и не простых, а людей которые знают что такое смерть. – Дежурный помощник попробовал мне опять возразить, но я уже повысил голос и к металлу добавилась уже и злость, – Ты, тыловая крыса, сидишь в тепле: наверно, рядом лампа с абажурчиком, чтобы глаза не слепило и чайком балуешься. А у меня по ночам глаза на лоб вылезают, когда я пялюсь каждую ночь на передке в темноту. Значит так, если ты в течение часа не пришлёшь за нами машину, и мы опоздаем на поезд, жди нас в гости рано утром. Мы твою комендатуру по кирпичикам раскатаем. Что самое интересное – ничего нам за это не будет. Понял? Мы ждём машину.

Я с треском опустил телефонную трубку на аппарат и огляделся. Вокруг меня стояли мои товарищи и с удивлением смотрели на меня.

– Боря, а с кем ты так разговаривал?

– А.., с дежурным помощником военного коменданта. Блин, не сдержался: теперь он хрен машину пришлёт.

Бородуля убаюкивая раненую руку, засмеялся: – Ну ты, Боря, и орал. Тут чёрные недалеко крутились, так они сразу же слиняли, да и остальной народ разбежался.

Действительно, зал и так был полупустой, но теперь только на противоположной стороне виднелся дежурный милиционер, который помахивал резиновой дубинкой и изо всех сил делал вид, что он в зале один и он нас не видит. Я ещё раз посмотрел на мента и принял новое решение.

– Будем выбираться отсюда самостоятельно, пошли к