Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

валюту, и теперь, когда имперский парламент почти полностью организован, мы можем начать думать о других вещах. Так что…

Ее мать и ее первый советник откинулись на спинки стульев с напряженными выражениями лиц, в то время как Шарлиэн быстро принялась за работу.

* * *

Шарлиэн поднял глаза, когда Эдуирд Сихэмпер открыл дверь и вежливо откашлялся.

— Прошу прощения, ваше величество, но только что прибыл курьер от императора.

— От него? — Брови императрицы изогнулись дугой, и Сихэмпер серьезно кивнул, но, как она подумала, без особого выражения, чтобы не выдать тот факт, что он и Шарлиэн уже знали, что этот человек в пути. Она молча улыбнулась этой мысли.

По крайней мере, есть один человек, с которым я могу обсуждать подобные вещи, не беспокоясь, — сказала она себе. — У Кэйлеба может быть Мерлин, но у меня есть Эдуирд, и это почти так же хорошо.

— Он говорит, что его депеши срочны, ваше величество, — добавил ее личный оруженосец, и она решительно кивнула.

— В таком случае, во что бы то ни стало, впустите его немедленно.

— Да, ваше величество.

Сихэмпер ненадолго удалился, и Шарлиэн оглядела лица своей матери и своего первого советника. Она была немного удивлена тем, как много им удалось сделать после обеда. Конечно, предстояло сделать еще гораздо больше. Вряд ли могло быть по-другому после ее долгого отсутствия, но они проделали значительную брешь в отставании. К счастью, большая часть этого состояла просто в одобрении и подтверждении решений, которые они уже приняли.

И самое лучшее в этом то, что, по сути, мама управляла Чисхолмом вместо меня, и не было даже заминки. По крайней мере, не со светской стороны. Может быть, мне действительно удалось убедить королевство, что монарх не обязательно должен быть мужчиной?

Конечно, всегда существовала религиозная сторона. Хорошей новостью было то, что между ними были архиепископ Поэл, Грин-Маунтин, сэр Албер Жастин, чисхолмский эквивалент барона Уэйв-Тандера, и граф Уайт-Крэг. Лорду-судье королевства удавалось твердо стоять на шее любого искушения лоялистов Храма к какому-либо активному сопротивлению. Тот факт, что именно сторонники Храма в Чарисе пытались убить их королеву, и то, как отреагировала на эту новость остальная часть королевства, несомненно, усилили склонность сторонников Храма в Чисхолме не высовываться.

К сожалению, это не означало, что они решили принять шарлиэнское «еретическое неповиновение Матери-Церкви». Благодаря Мерлину и его снаркам Шарлиэн, вероятно, знала об этом даже лучше, чем Жастин или Грин-Маунтин, ни один из которых не питал никаких иллюзий на этот счет. На самом деле Шарлиэн знала, что по меньшей мере три члена ее собственного совета в настоящее время общаются с отстраненным епископом-исполнителем Ву-шеем.

На данный момент они с Мерлином оба были убеждены, что определили «основных игроков», как их описал Мерлин, но у этого тоже были свои недостатки. Знание того, за кем нужно следить, было бесценным преимуществом; было нелегко бороться с искушением арестовать их за то, что, как она знала, они делали, но что было бы трудно доказать в открытом суде. На самом деле, она почувствовала сильное искушение сфабриковать нужные ей доказательства. К счастью, она давно решила, что подобная политика — это то, из-за чего короли и королевы свергаются их собственной знатью. Тот факт, что она всегда была скрупулезно справедлива в своем обращении даже со своими врагами среди чисхолмской знати, был главным фактором готовности, с которой большинство ее дворян приняли правосудие, которое она отправляла, когда у нее были четкие и убедительные доказательства неправомерных действий одного из них.

Что ж, в конце концов вы дадите мне эти доказательства, милорды — или, по крайней мере, покажете мне, где один из моих простых смертных агентов может «обнаружить» их. И когда этот день настанет…

Дверь зала совета снова открылась, когда вернулся Сихэмпер с курьером Кэйлеба.

— Ваше величество, — сказал, низко кланяясь, курьер — чисхолмец, — отметила Шарлиэн.

— Ваше имя? — спросила она.

— Коммандер Трейвир Гоуин, ваше величество. — Гоуин улыбнулся, явно довольный, что она проявила достаточно заботы, чтобы спросить. — Имею честь командовать вооруженной шхуной «Сентинел».

— Спасибо, — сказала она, улыбаясь ему в ответ, затем откинулась на спинку стула. — Сержант Сихэмпер говорит, что ваши депеши срочные, коммандер Гоуин?

— Боюсь, что так оно и есть, ваше величество. — Улыбка Гоуина исчезла, сменившись серьезным выражением лица.

— В таком случае, коммандер, можем мы их забрать?

— Конечно, ваше величество. — Гоуин открыл свой кейс и извлек толстый конверт, запечатанный личной печатью Кэйлеба и адресованный Шарлиэн четким, ровным почерком Клифирда Леймхина. Он вложил его в ее протянутую руку с еще одним поклоном.

— Спасибо, — еще раз сказала она, взвешивая его на ладони. — Вашему судну требуются припасы или услуги, коммандер?

— Я бы предпочел набрать пресной воды, прежде чем возвращаться в море, ваше величество. С этим условием «Сентинел» может отплыть в течение часа.

— Не думаю, что нам нужно будет так быстро отправлять вас обратно, коммандер Гоуин, — сказала Шарлиан с улыбкой. — Рада слышать, что мы могли бы, если бы нам пришлось, но надеюсь, что у вас будет время, по крайней мере, на свежий салат и еду, приготовленную на берегу, прежде чем мы отправим вас обратно в Корисанду.

— Благодарю вас, ваше величество, — ответил Гоуин, еще раз поклонившись перед тем как удалиться. Сихэмпер проводил его обратно из зала совета, и Шарлиэн повернулась к Грин-Маунтину и своей матери.

— А теперь, — капризно сказала она, криво улыбнувшись, когда ее тонкие пальцы сломали тяжелые восковые печати, — давайте посмотрим, какие свежие плохие новости сочла нужным сообщить нам Корисанда.

* * *

— …так что я не слишком уверен, что они тебе верят.

Если бы кто-нибудь из подданных императрицы Шарлиэн, кроме ее личного оруженосца, случайно заглянул в ее спальню, у них могли бы возникнуть серьезные сомнения в разуме своего монарха. Она сидела в одном из огромных мягких