Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

сомневаюсь, что вы вдвоем просто по рассеянности оставили бы его позади. И, наконец, если бы я был князем Гектором и решил отправить свою дочь и младшего сына в безопасное место, я могу вспомнить очень немногих из моих советников, которым я бы доверил их с чувством комфорта. На самом деле, могу вспомнить только трех или четырех, и двое из них сегодня утром сидят с вашей стороны стола. Это наводит мой мощный интеллект на мысль, что «торговый представитель» и двое его детей, указанные в декларации «Уинга», на самом деле были графом Корисом, княжной Айрис и княжичем Дейвином.

Тартариэн и Энвил-Рок посмотрели друг на друга. Затем Тартариэн снова повернулся к Кэйлебу.

— Поскольку в конечном счете нет смысла притворяться, что это не так, полагаю, мы можем также признать, что вы правы, ваше величество.

— Я так и думал, — кивнул Кэйлеб. — И, отвечая на вопрос, который вы не задали, милорд, я бы предположил, что все трое благополучно добрались до места назначения. Очевидно, что никто не может гарантировать капризы ветра или погоды — вы, как адмирал, знаете это так же хорошо, как и я, — но ваша маленькая уловка полностью одурачила единственный из моих крейсеров, который действительно перехватил «Уинг», за что я вас хвалю. Хотя на данный момент это невольно усложняет обе наши проблемы, не так ли?

На самом деле, Кэйлеб знал, что Айрис и Дейвин добрались до залива Швей без дальнейших происшествий.

— Полагаю, вы могли бы сказать, что это представляет собой, по крайней мере, небольшое осложнение, — с гримасой ответил Тартариэн.

— Вряд ли могло быть иначе, — согласился Кэйлеб. — И из вашего выбора слов, милорд, — он посмотрел на Энвил-Рока, — кажется очевидным, что вы и граф Тартариэн — и, я полагаю, совет — согласились признать Дейвина князем Корисанды, несмотря на его отсутствие. И несмотря на любых других потенциальных претендентов на корону.

— Да, согласились, — коротко ответил Энвил-Рок.

— Думаю, что это был, вероятно, ваш самый мудрый выбор в данных обстоятельствах, — сказал Кэйлеб. — С другой стороны, это, несомненно, создаст ряд трудностей. Я буду откровенен, милорды — учитывая отношения Чариса с Корисандой на протяжении многих лет, идея оставить кого-либо из дома князя Гектора на троне Корисанды, даже в качестве вассала Чарисийской империи, едва ли привлекает меня. Мысль о том, что наследник престола находится за пределами княжества и — простите меня, но мы все знаем, что это правда — в положении, которое наши враги могут использовать в качестве инструмента против Чариса, еще менее привлекательна.

— Каким бы привлекательным или непривлекательным это ни было, ваше величество, граф Тартариэн и я не имеем ни права, ни желания свергать нашего законного князя.

— И я вижу, что вы намерены быть упрямыми в этом, — короткая улыбка Кэйлеба лишила его слова большей части их остроты.

— Да, ваше величество, — непоколебимо ответил Энвил-Рок.

— Это может удивить вас, милорд, но я не только уважаю вашу честность, но и во многом согласен с вашим решением.

Невольно брови Энвил-Рока слегка приподнялись, а Кэйлеб хрипло усмехнулся.

— Не поймите меня неправильно, милорд. Согласиться с вами — это не значит, что мне нравится ситуация. Тем не менее, создание спора о престолонаследии в настоящее время не пойдет на пользу ни одному из нас. Это означает, что я готов признать молодого Дейвина законным князем Корисанды и герцогом Мэнчира.

Язык тела обоих корисандцев, казалось, слегка расслабился, но Кэйлеб еще не совсем закончил.

— Что именно в конечном итоге станет с притязаниями Дейвина на корону, еще предстоит выяснить. Если он хочет сохранить ее — или, если на то пошло, свое герцогство — он должен будет поклясться в верности мне и императрице Шарлиэн, что также будет справедливо для любого другого члена корисандской знати. И я не буду утверждать его ни в одном из его достоинств, пока он стоит на земле любого другого королевства. Я не буду лишать его их, но и не буду подтверждать их, пока не буду уверен, что он действует сам по себе и не находится под чьим-либо контролем. До тех пор, пока я не буду в этом уверен, его герцогством будет управлять кто-то по моему собственному выбору. Я бы предпочел, чтобы этим кем-то был корисандец, а не иностранец, навязанный Мэнчиру, и я был бы признателен за ваши предложения относительно подходящего управляющего.

Энвил-Рок и Тартариэн снова посмотрели друг на друга. Однако ни один из них не произнес ни слова, и они снова повернулись к Кэйлебу.

— Чего именно вы требуете от Корисанды, ваше величество? — прямо спросил Энвил-Рок.

— Думаю, что я уже изложил свои основные моменты, милорд. В частности, я потребую, чтобы Корисанда признала суверенитет Чариса и чтобы все члены корисандской знати индивидуально поклялись в верности чарисийской короне. Мне потребуется сотрудничество вашего собственного парламента и ваших собственных юристов для интеграции корисандского и чарисийского права. Я потребую официального признания Корисандой роспуска Лиги Корисанды и признания уже завершившейся постоянной интеграции Зибедии в империю в качестве отдельной провинции. Я назначу губернатора Корисанды, действующего от моего имени и от имени императрицы Шарлиэн при поддержке чарисийского гарнизона. Все военные корабли Корисанды после их сдачи будут включены в состав имперского чарисийского флота, а все подразделения корисандской армии будут расформированы. И я буду настаивать, по причинам, которые, уверен, вы оба поймете, на строгом ограничении числа вооруженных слуг, которых разрешено содержать любому корисандскому дворянину.

Лица корисандцев снова напряглись, пока он говорил, но он продолжал тем же спокойным, размеренным тоном.

— В свою очередь, я гарантирую защиту личности и собственности подданных Корисанды. Не будет общего захвата частной собственности, и будет уважаться собственность короны, хотя она также будет интегрирована в имперскую структуру. Все права чарисийских подданных будут распространены на любого корисандца, который поклянется в верности и лояльности империи, и корисандцам будет разрешено служить в чарисийских вооруженных силах, если они того пожелают.

— А Церковь, ваше величество? — тихо спросил Тартариэн.

— А Церковь, милорд? —