Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

– А здорово ты навострилась на своих курсах-семинарах языком чесать! – изумилась Нюра. – Раньше у тебя так складно не вытанцовывалось.

– Хлеб даром не ела, – скромно сказала Даша и тут же огорошила Нюру: – Я все про вас с Мишкой думаю: самое ответственное время у тебя настает.

– Какое еще ответственное? – насторожилась Нюра.

– Эх, кулема! Вижу, ничегошеньки ты не понимаешь, а туда же: «счастли-и-ивая»…

Даша так противно-похоже передразнила ночные слова Нюры, что у той руки зачесались, и она поспешила спрятать их за спину, чтобы ненароком не стукнуть верную подругу по затылку.

– Подслеповатое твое счастье, бригадир. Смотри не проворонь. Учти, подобные случаи бывали… – Голос у Даши дрогнул, будто споткнулся о незаметную постороннему глазу кочку. Она без нужды кашлянула и сказала озабоченно: – Не нравится мне эта проныра-практикантка: недавно она прошла тут и все на тот бережок поглядывала, Мишку твоего выслеживала. Глазки прищурила, а сама вся как Лиса Патрикеевна на охоте. Эти тихони самые опасные. И потом, как-никак она в перспективе инженер, а у тебя вон хоть и по уважительной причине, а почерк хромает.

– Дался тебе мой почерк! – рассердилась Нюра и захлопнула злополучный свой блокнот – пусть и с коряво написанными, но зато солидными цифрами бригадной выработки. Вот тут и решай, что важней: красивый почерк или перевыполнение плана? – Что ж мне теперь, из-за почерка и житья нету? Ложись да помирай, так, что ли? Рассудила! А еще комсорг!

Даша обиженно поджала губы:

– Не опошляй…

Сколько Нюра помнила, у Даши всегда были какие-то любимые слова, и она повторяла их к месту и не к месту. Сейчас к ней привязались: «учти» и «не опошляй», а зимой, еще до отъезда на семинар, у нее ходило в любимчиках «не преувеличивай». А прошлым летом Даша по всякому поводу спешила сказать: «С моей точки зрения». Вот чудачка… И далась ей эта точка!

– Не опошляй… И унывать тебе еще рано. Вот увидишь: все у тебя наладится. Осенью в вечернюю пойдешь – р-раз! – Даша загнула палец. – Пойдешь-пойдешь, на этот раз не отвертишься, как миленькая за парту сядешь! А второе… – Даша загодя загнула второй палец. – Не забывай: ты не одна. Мы еще за Мишку твоего повоюем, так запросто этой фифочке не отдадим!

– Мы?! – фыркнула Нюра. – Ты-то чего ко мне примазываешься? Такие дела коллективно не решаются.

– Опять опошляешь. Вот и старайся для такой тетери… Да помочь же тебе хочется: ты такой еще несмышленыш. Думаешь: все уже постигла, а сама… Раз полюбила, Анюта, так борись за свое счастье, а не пускай его на самотек. Учти: опасно это…

– Да ты-то откуда знаешь? Или на семинаре вы и это проходили?

– При чем тут семинар? Я сама разок такую промашку сделала, вот и застряла в холостячках…

Даша прикусила язык, но было уже поздно. Нюра во все глаза уставилась на нее. Она давно уже привыкла к тому, что Даша делилась с ней всем своим заветным, и сейчас ей никак не верилось, что у Даши могла быть какая-то тайная любовь, о какой она и слыхом не слыхала.

– Разве было у тебя что?

– Да уж было, лучше б не было… – мрачно отозвалась Даша. – Не думай, что ты одна такая. Еще когда на лесозаводе работала, нашелся один парень. Как теперь понимаю, ничего особенного в нем и не было, так – карие глазки. А тогда что-то находила… Все мы, дуры, находим! – озлилась вдруг на себя и на всех женщин Даша. – Навыдумываем на свою голову, а потом расплачиваемся… Долго рассказывать, да и неинтересно тебе. В общем, сладились мы, и на повестке дня стоял уже вопрос о свадьбе…

– Не любовь у тебя, а прямо собрание, – поддела Нюра подругу. – Слушали – постановили!

Даша отмахнулась:

– Не кусайся, счастливая. На влюбленных я все равно не обижаюсь… Так вот, дроля мой хоть и клялся, что никого ему, кроме меня, не надобно, а сам по сторонам постреливал своими карими. Ну и увела его у меня из-под носа одна учителка… Там и смотреть-то не на что: очки да перманент в мелкое колечко. Но я мерзлые горбыли таскала, а она красным карандашом в тетрадках орудовала, вот и соорудила себе мужа… Увела, а потом в заводском клубе с докладом выступила о коммунистической морали. И находились такие дурни – в ладоши ей хлопали… Вот я и не хочу, чтоб у тебя это самое повторилось.

– Что повторилось? Чтоб в ладоши хлопали?

– Ты глупая или прикидываешься? – рассердилась Даша. – Чтоб Мишку твоего из-под носа не увели – вот чего чтоб не повторилось!

– Не повторится, – убежденно сказала Нюра. – Я ему повторюсь – своих не узнает!

Даша запоздало пожалела:

– И зачем я тебе открылась? Ведь дала зарок никому не рассказывать… Ты уж смотри, чтоб дальше не пошло. Все-таки на авторитет это влияет.

– Могила! – клятвенно заверила Нюра и для большей прочности приложила руку к груди.

– Ты руками не размахивай, а извлекай урок из чужих ошибок, – самоотверженно предложила Даша. – Обидно, если эта практиканточка твоего Мишку уведет. До каких пор, а? Что мы, подрядились женихов им поставлять?

К Нюре пришла вдруг догадка: уж не потому ли Даша так близко к сердцу приняла все ее заботы, что хочет через голову практикантки помериться силами и со своей обидчицей? Похоже на то, что в представлении Даши практикантка эта сливается с лесозаводской учителкой и, помогая Нюре, она как бы пытается переиграть давнюю свою промашку.

– И ребята наши тоже хороши! – ополчилась Даша против поселковых парней. – Сами от учебы норовят улизнуть, в вечернюю школу их трактором не затащишь, а как жениться – так с дипломом им невесту подавай, будто дипломные девки слаще целуются… Эк их, сердечных, перекосило! Раньше за богатым приданым охотились, а теперь вынь да положь им диплом… Вот так я чуть-чуть замуж и не вышла.

– Чуть-чуть в этом деле не считается, – машинально проговорила Нюра и тут же покаялась: – Прости, Даш, если обидела.

– Было когда-то обидно, а теперь все чаще думаю: может, и к лучшему так-то? На кой ляд мне такой ветреник? Он бы и позже какой-нибудь фортель выкинул, раз флюгер у него в голове. Нет, мало еще у наших ребят самостоятельности, и своей пользы-выгоды вовсе они не понимают! А уж выбор жены им и подавно нельзя доверить…

Нюра почувствовала, что в глазах у нее запрыгали бесенята, и поспешно отвернулась, чтоб неуместным своим весельем не обидеть подругу. А Даша шумно вздохнула и не в ладу с предыдущими своими словами, крест-накрест зачеркивающими ветреного человека, сказала с прорвавшимся