Омут памяти - Александр Яковлев

В процессе переговоров Горбачев внес предложение о полном ядерном разоружении. Американцы отклонили его. Долго и нудно обсуждалась проблема СОИ, которую называли программой "звездных войн". Американцы не шли здесь ни на какие уступки, пообещав, правда, что в будущем данная программа станет общей с СССР. Американский президент говорил о том, что надо создать своеобразную оборонительную дугу США — СССР, которая служила бы гарантией от любой ядерной авантюры. Он связывал эту идею с опасностью мусульманского фундаментализма.

Оба лидера уделили проблеме разоружения много сил и внимания. Договорились даже о дополнительной встрече с глазу на глаз. Она продолжалась не менее двух часов. Обе делегации ждали в коридоре. Волновались. Все понимали, что за закрытыми дверьми решается проблема общечеловеческого масштаба. Наконец Горбачев и Рейган вышли в коридор с натянутыми улыбками. Михаил Сергеевич, проходя мимо меня, шепнул: "Ничего не вышло".

На всех встречах с американскими президентами с обеих сторон присутствовали военные. Нашу сторону представлял, как правило, маршал Ахромеев. С американской — в Рейкьявике был Пол Нитце. У всех гражданских участников переговоров вызывали улыбку ситуации, когда военные подстраховывали лидеров государств. Как только переговоры по каким-то конкретным вопросам разоружения заходили в тупик, Горбачев и Рейган приглашали военных и просили их "утрясти" разногласия. Как правило, военные возвращались через 20–30 минут и с гордым видом сообщали, что необходимые формулировки найдены.

Хочу добавить, что Рейган приехал в Рейкьявик совсем другим, чем в Женеву. Был оживлен, раскован, рассказывал анекдоты, все время улыбался. Держался более независимо от своих помощников, чем прежде. К Горбачеву демонстрировал дружелюбие. Поскольку я написал, будучи еще директором ИМЭМО, книгу "От Трумэна до Рейгана", достаточно критическую, мне было особенно интересно наблюдать за этим человеком. На моих глазах он быстро менялся, эволюция была потрясающей. На каждую новую встречу в верхах приезжал новый Рейган. Видно было, что он "зажегся" идеей кардинального поворота в советско-американских отношениях.

Другое впечатление оставил у меня Джордж Буш. Меня все время угнетала мысль, может быть, и несправедливая, что он неискренен, все время темнит. Видимо, сказывалась служба в разведке. Уже после августовского путча я летал, по поручению Михаила Сергеевича, на встречу с ним. Вручил ему письмо от Президента СССР. Моя задача сводилась к тому, чтобы внушить американцу: всплеск национализма на территории СССР может привести к хаосу, к непредсказуемым и опасным последствиям. Буш просил передать Горбачеву, что США выступают за целостность (кроме Прибалтики) нашей страны и не предпримут ничего, что могло бы повредить процессу демократизации. Честно говоря, композиция разговора со стороны американца строилась таким образом, что я не поверил ни одному его слову. С тем и вернулся в Москву. Подозрение оказалось справедливым. США и их союзники с лихорадочной поспешностью признавали независимость вновь образовавшихся государств.

Еще раньше подобные заверения Буш давал и Горбачеву во время переговоров на Мальте. Я присутствовал на них. Из-за разыгравшегося шторма все они проходили на нашем корабле "Максим Горький". Американский корабль бросало на волнах, как щепку. Американский президент был деловит и формален. У меня осталось впечатление, что он старательно лепил из себя искусственную фигуру истинного защитника национальных интересов США, хотя доказательств этого никто и не требовал — все было и так ясно. Но он почему-то полагал необходимым играть этот спектакль. Думаю, готовился к отходу от политики Рейгана.

Итак, на Мальте переговоры проходили на нашей территории, то есть на нашем корабле. Нечто подобное произошло и в Китае. Было это совпадением или нет, точно не скажу, но наш визит в Пекин совпал с известными событиями на площади Тяньаньмынь. Поэтому все переговоры и представительские мероприятия происходили в советском посольстве. Переговоры в Китае я считаю успешными. Во взаимных отношениях начался заметный поворот к лучшему, что имело долгосрочное стратегическое значение.

Очень интересной была встреча с Дэн Сяопином. Встретились мудрая старость и молодой задор. Дэн Сяопин держался подчеркнуто доброжелательно, но был немногословен, его высказывания еще подлежали расшифровке. Горбачев держался достойно, говорил подчеркнуто уважительно. Я внимательно наблюдал за тем, как ведет себя Дэн Сяопин. Пытался ответить, хотя бы себе, на вопрос, почему китайское руководство, имея маоцзэдуновскую закваску, сделало своим духовным наставником именно Дэна, человека, уже не имеющего реальной власти. Я и до сих пор не могу ответить на этот вопрос. Но одна мысль все-таки засела в голове. Дэн Сяопин — эволюционист, он сумел убедить руководство Китая, что постепенные преобразования — единственно верный путь развития. Характеризуя события в своей стране, он сказал как-то: "Социализм с китайской спецификой, но специфики больше…" Вот и вся программа.

Запомнилась реакция итальянцев на визит Горбачева. Это была демонстрация восхищения огромного накала, на который способны, я думаю, только итальянцы. Это было искреннее признание того, что именно наша страна освободила мир от страха перед ядерной катастрофой. Сотни тысяч улыбающихся и кричащих людей размахивали руками, над площадью гремело мощное "Горби!". В Риме особенно интересной была встреча с Папой. Умный, проницательный человек, он открыто и в ясных выражениях поддержал Перестройку, сказал, что теперь дорога ко всеобщему миру стала еще более широкой и обнадеживающей. Иногда говорил по-русски.

Помню, правда, и неприятное ощущение, когда перед закрывающимися железными воротами в резиденцию президента Италии меня чуть не задавила толпа. Наши и итальянские охранники оторвали меня от асфальта и протащили через ворота на руках.

Особо хочу сказать о Японии. Я там был 11 раз — два официальных визита и девять — лекции, конференции. И каждый раз эта страна не переставала удивлять меня. Одни камни, ни грамма природных ископаемых. Ничего! А живут по-людски. Отказались от милитаризма, начали работать. Твердо встали на путь демократии и рыночной экономики. Берут в мире все лучшее, глубоко убеждены, что толы") труд создает богатство и приносит славу народу.

Часто бывая в этой стране, я каждый раз пытаюсь убедить общественность, что оптимальный путь российско-японских отношений — это "третий путь". Что я имею в виду? Это не отчужденность от России из-за Курильских островов, не сведение взаимных отношений к этим островам, а всестороннее развитие двусторонних экономических связей, особенно в Дальневосточном регионе. Они должны быть настолько глубокими и обширными, что вопрос о четырех островах станет второстепенной проблемой. В то же время нам, в России, надо осознать, что выполнение взаимных соглашений, в том числе и по Курильским островам, является непреложным правилом жизни международного сообщества.