Эхо прошлого - Диана Гэблдон

более чудовищные преступления, чем те, о которых ты мог слышать у своего отца за обедом. Однако справедливость в руках Бога. Учинить насилие — отнять чью-то жизнь — значит нарушить Божью волю и совершить тяжкий грех.

— А если на вас напали, вы не станете отбиваться? — требовательно спросил Уильям. — Не станете защищать себя? Свои семьи?

— Мы полагаемся на доброту и милосердие Господа. И если нас убьют, то мы умрем с твердой верой в обещанную Богом жизнь и воскрешение.

Помолчав, Уильям произнес:

— Или же вы полагаетесь на желание кого-то другого совершать насилие за вас.

Дензил глубоко вздохнул. Какое-то время они ехали в молчании, а последовавший затем разговор был о птицах.

* * *

Наутро пошел дождь. Не ливень с грозой, который проходит быстро, а нудный затяжной дождь, который, похоже, зарядил на весь день. Пережидать его под скалистым навесом, где они ночевали, было бессмысленно: ветер сдувал воду прямо в костер, и тот больше чадил, чем грел.

Кашляя, Уильям и Дензил нагрузили пожитками вьючного мула, а Рэйчел завернула в парусину охапку более-менее сухого хвороста. Если удастся найти укрытие на ночь, они хотя бы смогут развести огонь и приготовить ужин, даже если дождь к тому времени не прекратится.

Промокшие, путники медленно ехали на северо-восток. На перекрестке Дензил тревожно сверился с компасом.

— Что скажешь, друг Уильям? — Он снял очки и протер их полой пальто. — Ни одна из дорог не ведет именно туда, куда нам нужно, а друг Локет не упоминает об этом перекрестке в своих записях. Та дорога ведет на север, а та — на восток. По крайней мере, в данный момент.

Три дня назад они общались с фермером по фамилии Локет и его женой. Фермерша угостила их ужином, продала хлеб, яйца и сыр, а ее муж рассказал о дороге, которая вела в Олбани, — где-то на ней они должны были столкнуться с Континентальной армией. Но перекресток он не упоминал!

Перекресток лежал в низине и теперь представлял собой маленькое озеро. Тем не менее дорога, по которой они ехали, вроде бы была шире той, что пересекала ее.

— Эта, — решительно сказал Уильям и ударил пятками по бокам лошади, заставляя ее перейти озерцо.

Позже, к вечеру, он начал подозревать, что ошибся. Будь они на правильной дороге, то к концу дня должны были, со слов Локета, доехать до маленького поселения под названием Джонсонс-Форд. Конечно, из-за дождя они ехали медленней, убеждал себя Уильям. И, хотя местность вокруг выглядела как всегда нежилой и раздражающе зеленой, деревеньки и фермы обычно предстают перед глазами внезапно, словно грибы после проливного дождя. И потому они могут увидеть Джонсонс-Форд в любой момент.

— Может, селение затопило! — наклонившись вперед, крикнула Рэйчел. Она и сама вымокла так, словно побывала под водой, и Уильям, невзирая на тревогу, усмехнулся. Края соломенной шляпки намокли и обвисли; Рэйчел, которой приходилось их приподнимать, чтобы хоть что-то увидеть, напоминала ему подозрительно выглядывающую из-под листа лягушку. Ее одежда тоже промокла насквозь, а поскольку она была одета в три слоя ткани, то походила сейчас на бесформенный ком постиранного белья, вынутого из исходящего паром котелка.

Прежде чем он успел ответить, ее брат выпрямился в седле, осыпав все вокруг брызгами воды, и театральным жестом вытянул руку.

— Смотрите!

Уильям начал оглядываться, решив, что они недалеко от селения. Ничего подобного. Зато дорога уже не была пустой. К ним торопливо брел по грязи какой-то мужчина, укрывший голову и плечи от дождя разрезанным мешком. Встретить в этой пустынной местности человека — уже повод для радости, и Уильям слегка пришпорил лошадь, чтобы побыстрее поздороваться с незнакомцем.

— Рад встрече, юноша, — сказал мужчина, глядя на Уильяма из-под мешка. — Куда вы направляетесь в этот непогожий день? — Он заискивающе улыбнулся, показав сломанный клык, пожелтевший от табака.

— В Джонсонс-Форд. Мы правильно едем?

Мужчина подался назад, словно в удивлении.

— Джонсонс-Форд?

— Да. Далеко еще? — раздраженно спросил Уильям. Он понимал, что в сельской местности людей мало и ее жители имеют склонность задерживать путешественников, но сегодня ему было не до общения.

Мужчина удивленно покачал головой.

— Боюсь, вы пропустили поворот. На перекрестке нужно было сворачивать налево.

Рэйчел жалобно вздохнула. Темнело, тени у лошадиных ног сгущались, а до перекрестка было несколько часов езды. Они не успеют вернуться туда до наступления темноты и уж тем более не доедут до Джонсонс-Форда.

Мужчина тоже это понял и радостно улыбнулся Уильяму, обнажив коричневые десны.

— Если джентльмены помогут поймать мою корову и отвести домой, то жена с радостью предложит вам ужин и ночлег.

Выбирать не приходилось, и Уильям принял предложение со всей любезностью, на какую был сейчас способен. Оставив Рэйчел и животных под деревом, Уильям и Денни Хантер пошли помогать новому знакомому.

Корова — костлявая, всклокоченная тварь с безумным взглядом — оказалась изворотливой и упрямой, и троим мужчинам пришлось изрядно постараться, чтобы поймать ее и отвести к дороге. Промокшие до нитки и выпачканные грязью путешественники сквозь сгущающиеся сумерки последовали за Антиохом Джонсоном — так звали хозяина — к маленькой обветшалой ферме.

Дождь и не думал заканчиваться, так что сейчас сгодилась бы любая крыша, даже прохудившаяся.

Жена Джонсона, неряшливо одетая женщина неопределенного возраста, мрачно посмотрела на вымокших гостей и невежливо повернулась к ним спиной. Впрочем, деревянные миски с холодным, жутко пахнущим тушеным мясом с овощами и свежее молоко она им все же подала. Уильям заметил, как Рэйчел, положив в рот первую порцию еды, побледнела, выплюнула что-то, отложила ложку в сторону и взяла молоко. Сам он был слишком голоден и потому не обращал внимания на вкус еды и не интересовался, из чего она сварена. По счастью, в темноте он не мог рассмотреть содержимое своей миски.

Доктор Хантер старался проявить дружелюбие, хотя изнемогал от нескончаемых расспросов Джонсона о том, откуда они, куда едут и с какой целью, кто их друзья, что нового в мире и что они думают о войне. Рэйчел время от времени пыталась улыбаться, окидывая их пристанище беспокойным взглядом. Фермерша сидела в углу, пряча лицо в тени, и попыхивала глиняной трубкой, свисавшей с вялой нижней губы.

На сытого и переодевшегося в сухое Уильяма навалилась усталость. В камине горел огонь, и танцующие языки пламени погрузили его в своеобразный транс, голоса Денни и Джонсона слились в убаюкивающее бормотание. Заснуть ему не дала внезапно поднявшаяся Рэйчел — она собралась в отхожее место. Уильям вспомнил, что нужно посмотреть, как там лошади и мулы. Он накормил их купленным у Джонсона сеном, но здесь не было сарая, животных устроили под навесом из веток, опиравшимся на хлипкие