Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

— Я отвечу на твое предложение, — вытягиваюсь и подаюсь к ней всей верхней частью своего тела. — Сегодня! — упираюсь лбом в переносицу Смирновой.

— М-м-м, — мотает головой, по-видимому, сильно давится слюной, потому как я замечаю тяжелый глотательный рефлекс, небольшое покраснение кожного покрова и слегка слезящиеся женские глаза.

— Сегодня будем дома. Никаких поездок, никаких прогулок. Проведем целый день в этих, — вращая головой, охватываю взором габариты помещения, — четырех стенах. Будем общаться и наслаждаться друг другом. Возражения?

— М-м-м!

— Не спорь со мной.

— Отпушти, — шипит мне в руку.

— Нет. Что с тобой?

Да какого черта я с одним и тем же Смирновой досаждаю? Ясное же дело, да чего уж тут. Она ведь сделала мне предложение: попросила стать ее мужем и той каменной стеной, за которой девочкам уютно и комфортно. Да только я, урод, не оценил ее порыв. Сразу не ответил, зато как будто выторговал время на раздумья. Так все это выглядит? Так! Но… Но только лишь с одной стороны, только так, как видит Ния, но совсем не так, как это представляю я.

Пять дней живем с ней, как настоящая семья: общий стол, одна кровать, совместная постель, свободное время и, конечно же, работа. И вот на третий, придерживаясь Божьего замысла, пройдя такой себе экватор, мы с Нией посетили магазин. Смирнова двигалась в полупустом помещении, как сосредоточенная на ночной охоте кошка, которая впервые видит место будущего ареала обитания. Она бродила вдоль торговых рядов, заглядывала на самые верхние полки стеллажей, осиротевших без товара, уложив на колени руки, рассиживалась на теплой и уютной когда-то кухне, а под самый занавес мы занялись любовью в той кладовой, в которой несколько месяцев назад впервые по-взрослому поцеловались. Затем, вернулись домой, и там уже, развалившись на диване, оговорили планы, спокойно, с расстановкой подвели итоги, обзвонили никуда, как оказалось, не разбежавшийся из-за небольшого недоразумения верный и преданный общему делу женский штат, ударили по рукам и сформулировали пункты, спонсирующие наши дальнейшие действия. Работа поглотила нас, а вот личное, увы, затормозило, пропустив финансовую стабильность далеко вперед.

Похоже, Тос уверена, что я специально забываю или делаю вид, что не догоняю серьезность сложившегося положения. Она считает, что я намеренно, вероятно, предумышленно игнорирую и сознательно уклоняюсь от ответственности, в которой, если уж откровенно, дела нет совсем.

Я ведь не планирую, вернее, я ведь не планировал повторное супружество. Но, как известно, человек думает, предполагает, строит почти наполеоновские планы, а высшие силы любезно вмешиваются в сей процесс. К тому же есть малюсенькое предубеждение, что предложение руки и сердца все-таки должно исходить от мужчины, а не от женщины, с которой он живет. Неоднозначно смотрится ситуация — вы не находите? — когда «Она» настаивает на узаконивание постели и совместного финансового счета, или на скором визжащем потомстве, когда речь идет о продолжении рода, например. Нет-нет, я, конечно же, польщен и слегка — чего я, к черту, скромничаю, — да очумоветь как, обескуражен ее словами пять дней назад, но чувствую, пиздец какой огромный, дискомфорт.

Тонечка Смирнова — монолитная фигура, кремень, утес, гранитный пьедестал, сверхактивная и феминистически настроенная кура, которая на самом деле оказалась обыкновенной цыпочкой, мечтающей о «своем». О своем, о женском, о вечном, милом, нежном, очень благородном…

— Все готово, — выгнув шею, Смирнова смотрит на плиту.

Опускаю руки и раздвигаю ноги:

— Садись, я через пять минут к тебе присоединюсь.

— Так не принято, — она отходит от меня, бормочет и теряет спокойное лицо.

— Один звонок — и все! — выставляю указательный палец вверх. — Две минуты?

— Я не хочу завтракать в одиночестве.

— А я никуда не ухожу, — ухмыляюсь.

— Угу, — по-моему, она скулит.

— Что с тобой? — убираю радость с губ.

— Это месячные, Петруччио, — передергивает плечами. — На сегодня и на ближайшие три дня потрахушки отменяются.

— Потрахушки? — отталкиваюсь задом от столешницы и следую за ней. — Это значит…

— Секс мимо.

— Посмотри на меня, — нагоняю быстро, вытянувшись за ее спиной, прожигаю нехорошим взглядом женские лопатки и затылок, маячащий передо мной.

— Я, видимо, не с той ноги встала.

— Повернись немедленно! — не повышая голоса, прошу. Тут надо бы добавить временное уточнение — «пока» или «пока что», а затем ввернуть интеллигентный образ действия — «по-хорошему» или «полюбовно». — Скажи мне это прямо. Я ненавижу недомолвки.

— Я не согласна быть содержанкой, любовницей, подстилкой. Я не хочу быть женщиной на два, три, четыре дня. Для этого ты можешь найти кого-нибудь попроще, а я…

— Садись завтракать, Тосик. Через одну минуту подойду!

— Я не выдержу, не смогу. У меня нет подобного опыта. Я не столь современна, я не ветрена, я не так подвижна и гибка. Перед глазами стоят родители, которые устроили из собственной совместной жизни какой-то фарс. Они ведь разводились, но жили вместе. Я…

— Перестань, детка, — расставляю руки в попытке ее схватить и прижать, но Смирнова откланяется и отбивается от моих объятий.

— Не говори, пожалуйста, «детка».

— Извини.

— Это обезличенно и довольно пошло. Словно…

— Извини, — шепчу, — извини, извини.

— Я тебя люблю, Велихов, — смотрит мне в глаза и сильно давится словами. — Я… Люблю… Ты выиграл… Доволен?

— Тоня?

— Ты выиграл пари. Я влюбилась, но…

— Но?

— Если это не взаимно, то любить в одну сторону, безответно, словно мать дитя, у меня не выйдет. Прости, — в конце признания добавляет. — Прости, пожалуйста. Я, — она икает и резко отворачивается, предлагая для обзора вздрагивающую спину, — тебя люблю…

«Подтверди, пожалуйста» — набираю сообщение «спящей красавице», которая упорно не выходит на связь. Рассиживаясь в ванной, растираю бровь и слежу за отлетающим бумажным самолетиком на заставке мессенджере, в котором есть чрезвычайно сверхсекретный чат с одним засранцем. Шесть с половиной часов телефон молчит и не отсвечивает важными на сейчас посланиями, а у меня закрадываются сомнения и зреет вывод о том, что кто-то нагло кинул и, как водится, нагнул.

«Подтверждаю. Плюс!» — как это ни странно, быстро получаю ответную реакцию.

«Дуй ко мне» — незамедлительно шурую следующий посыл.

«Сейчас не могу» — отвечает