Мир Данте. Том второй (малые произведения) - Алигьери Данте

природой, так и созданной с помощью искусства, невозможно обратиться к форме прежде, чем будет определено содержание, на котором должна зиждиться форма... — Т. е. форма дает бытие существующей в потенции материи (см.: Аристотель, «О душе» II, IV, 14).

215

...Невозможно получить форму золота, если материя... не выработана и не заготовлена... — Второй пример (форма деревянного ящика и его материя) можно найти у Аристотеля; «выработка и заготовление» материи золота в тайниках природы — термин, употреблявшийся в алхимии. Латинское выражение «materia digesta» соответствует греческому «pepsis» (приготовление пищи, варка, созревание, вырабатывание). Греческое слово «pepsis», переведенное на латинский словом «concoctio» (варка, соединение), в арабо-латинском переводе, сопровождаемом комментарием Аверроэса, проникло в комментарии Альберта Великого («О минералах» III, 1), которые были известны Данте. По Аверроэсу, «digestio» (варка, усвоение) есть соединение «страстей» и смесь вещей противоположных, которые мешаются и тем самым умиротворяются, соединяясь в том, что зачато было природой (Аристотель, «Метафизика» IV, 14). Эта смесь вызывает природный жар. Таким образом, для «приготовления материи» необычайно важны — смесь, варка, соединение. Алхимики прибегали к этому процессу для того, чтобы «создавать металлы».

216

...А иной раз я при случае коснусь и других смыслов в зависимости от требований времени и места. — Следует подчеркнуть это заключение к вступительной главе второго трактата. Данте непоследователен: он не говорит определенно, что оставляет риторическую аллегорию и переходит к толкованию своих собственных (а не священных библейских) текстов по четырем смыслам. Он даже настаивает на том, что прежде всего будет говорить о буквальном смысле, а затем об аллегорическом, иногда же прибегать и к другим, т. е. к моральному и анагогическому. Он несколько раз подчеркивает важность первого, реального (буквального) смысла, из которого и следует исходить. Нельзя не видеть, что этот метод противоречит обычаям схоластиков и нарушает запрет Фомы Аквинского. Однако на страницах «Пира» еще чувствуется некоторая неуверенность, особенно по сравнению с более определенным высказыванием Данте в письме к Кангранде.

217

...Венера на своем круге... — Данте различает три движения Венеры (ср.: «Пир» II, 5): первое — по своему эпициклу, второе — по движению самого эпицикла со всем небом вместе с Солнцем, третье — движение неба Венеры по движению неба звезд с запада на восток на один градус в течение ста лет. Ср. также «Новую Жизнь» (гл. II).

218

...Дважды успела обернуться с тех пор, как преставилась блаженная Беатриче... — Обращение Венеры в своем эпицикле совершается за 584 суток, т. е. 584 Ч 2 = 1168 суток, или за три года, два месяца и несколько дней. В своих астрономических выкладках Данте исходит из данных среднеазиатского астронома IX в. Аль-Фергани (латинизированное имя — Альфраган).

219

...Та благородная дама, о которой я упоминал в конце «Новой Жизни» — Т. е. сострадательная дама последних глав юношеской «книги памяти». Между двумя произведениями существует противоречие, которое не может устранить эта глава «Пира». В «Новой Жизни» Данте рассматривает эпизод с благородной дамой как минутную слабость, которую он преодолел; мысль о сострадательной красавице называет «неприятельницей разума» (см. комм. к гл. XXXV и XXXVIII «Новой Жизни»). Это противоречие было вскрыто Нортоном и Пьетробоно, затем Нарди и Жильсоном. Вероятно, что последние главы «Новой Жизни» Данте добавил в годы изгнания, в те времена, когда приступал к «Божественной Комедии». В «Пире» «благородная дама» становится Мадонной Философией, ведущей к познанию и к совершенству.

220

...Одну мысль во внешнем и в настоящем... поддерживало [зрение], а другую мысль во внутреннем и в прошлом — память. — Мы считаем это место первостепенно важным для понимания процесса, происходившего в душе Данте. Действительно, лицезрение сострадательной дамы вызывало более сильные чувства, чем воспоминания о мертвой возлюбленной. Из этого следует, что «благородная дама» последних глав «Новой Жизни» реально существовала и только потом была «сублимирована» и символизирована, превратившись в Мадонну Философию. Она определила новый путь развития творчества Данте — морально-аллегорический, что привело и к глубоким переменам в стиле и поэтике автора «Пира».

221

...Некие интеллигенции, или, выражаясь более обычно, ангелы... — У Фомы Аквинского читаем: «В разных книгах, переведенных с арабского, отдельные субстанции, которые мы называем ангелами, называются интеллигенциями; вероятно, потому, что субстанции эти, действуя, всегда разумеют. В книгах же, переведенных с греческого, называются они интеллектами, или разумами» («Summa Theologiae» I, 79, 10). Таким образом, сам термин «интеллигенции» вскрывает влияние на Данте арабских философов (Аверроэса, Авиценны). В сущности, понятие «интеллигенции» восходит к идеям неоплатоников.

222

...Если верить мнению Философа, высказанному в книге «О живых существах». — «О частях живых существ» I, 5. Как заметил Тойнби, под названием «De Animalibus» («О живых существах») были распространены в XIII—XIV вв. несколько книг Аристотеля на близкую тему. Микеле Скотто, ученый и астролог императора Фридриха II, живший при его дворе в Сицилии (см.: «Ад» XX, 116—117), перевел с арабского в 19 книгах как одно произведение 10 книг «Истории живых существ», 5 книг «О возникновении животных» и 4 книги «О частях животных» Аристотеля.

223

...Аристотель... считал, что существует только восемь небес... — В том случае, когда мысли Аристотеля не совпадают с воззрениями Данте, автор «Пира» ополчается и на высокий авторитет своего учителя. В комментарии Аверроэса к сочинению Аристотеля «О небе и Вселенной» сказано: «Известно мнение древних о том, что восьмая звездная сфера является первой. Птолемей же установил девятую сферу, о которой сказал, что в неподвижных звездах позднее движение сообразно с порядком знаков». У Альфрагана, как у Аристотеля, восемь сфер, что заметил Альберт Великий.

224

...Небо Солнца непосредственно следует за небом Луны, то есть находится от нас на втором месте. — См. комментарий Фомы Аквинского к трактату «О небе и Вселенной» (II, 17): «Аристотель определил планетам иные места, чем астрологи наших времен. Наши астрологи говорят, что наиболее отдаленная планета Сатурн, затем следует Юпитер, третье место отведено Марсу, четвертое — Солнцу, пятое — Венере, шестое — Меркурию, седьмое — Луне. Что же касается астрологов времен Платона и Аристотеля, то они изменили этот распорядок по отношению к Солнцу, поставив его тотчас же над Луной, под Венерой и Меркурием;