Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

он — умудрённый опытом, сдержанный, чуткий и тактичный, но совсем не мягкотелый. Чем-то он напоминал Онирис Арнуга.

Наконец была дана команда к отплытию. Онирис с Ниэльмом бросились к «Стражу», чтобы увидеть, как Эллейв им машет, и как раз в этот момент на борт по мостику из хмари заскочила эта курсантка. Судя по уменьшившейся толщине косы и по гладким вискам, видневшимся из-под шляпы, приказ госпожи коркома она выполнила в точности.

Эллейв помахала шляпой и послала воздушный поцелуй. Ниэльм так махал ей в ответ, что чуть руку из плечевого сустава не вывихнул. Вслед кораблю он смотрел, пока тот совсем не исчез из виду, и только после этого позволил себе расклеиться.

— Ну-ну-ну, — сказал Арнуг, подхватывая его на руки и поглаживая по спине.

Ниэльм всхлипывал, уткнувшись в него. Веренрульд не очень понимал, почему старший брат раскис, а точнее, теоретически понимал: тому было грустно расставаться с госпожой Эллейв, которую он так любил, что даже стал звать матушкой. И, дабы поддержать Ниэльма, Веренрульд сморщился и тоже начал хныкать.

— Ну, а ты-то что? — огорчённо и озабоченно спросил батюшка Тирлейф.

«За компанию», — мог бы ответить Веренрульд, если бы умел выговаривать слово «компания».

— Так, друзья мои, хватит сырость разводить! — решительно сказала Онирис. — Нам всем грустно расставаться с Эллейв, но давайте посмотрим на это с другой стороны. Это значит, что мы можем начать прямо сейчас ждать и предвкушать её возвращение.

— А что такое «предвкушать»? — спросил Веренрульд, отвлечённый от своего плача заинтересовавшим его словом. — Это то же, что и «кушать»?

— Скажем так — ждать, когда случится что-то хорошее, — с улыбкой объяснила Онирис. — А со словом «кушать» действительно есть нечто общее. Представь, когда ты ожидаешь, что скоро будешь есть вкусную еду. Ты заранее представляешь себе её вкус и запах, и тебе приятно от этого, у тебя заранее слюнки текут, ты ждёшь и радуешься. Вот это и есть — предвкушать. Однако это относится не только к еде, но и к событиям.

Веренрульд прислушался к себе и заявил:

— Я хочу кушать!

— Обед уже совсем скоро, мой милый, потерпи, — сказал батюшка Тирлейф. — Не будем портить аппетит перекусами.

Впрочем, в перекусе фруктами или ягодами не было вреда. Первая волна урожая йордхуббе отошла, на низкорослых кустиках пока ещё только распускались новые цветы, но настал черёд ягоды золльбер, которая росла на кустах среднего размера. Плоды с иссиня-чёрной кожицей были собраны в длинные грозди по десять-двенадцать штук, внутри имели упругую, как желе, мякоть кисловато-сладкого вкуса и розоватого цвета. Ароматом они отличались необычайно сильным и приятным, в сушёном виде их можно было добавлять к листу тэи при заваривании — получался очень вкусный и душистый напиток. В саду росло несколько кустов с этими ягодами, и их ветки уже клонились к земле от урожая. Батюшка Гвентольф заботливо установил под них подпорки-кустодержатели.

— Ягодок поклевать захотели, пташки мои? — приветливо заулыбался он при появлении мальчиков. — Ну что ж, налетайте, ребятушки! Ягода золльбер — очень вкусная и полезная! Жаль только, что всего два урожая за сезон даёт. Что касается меня, то я её даже больше йордхуббе люблю — за чудесный аромат!

Садоводом на Силлегских островах батюшка Гвентольф стал замечательным. Он и в поместье госпожи Эльвингильд садом занимался, но здесь ему было просто настоящее раздолье: тепло круглый год, и в каждую пору — свои дела, свой урожай. Присесть некогда! Зимой только поменьше работы становилось, сад немного отдыхал от плодоношения, а у батюшки Гвентольфа появлялось время засесть за изучение литературы о садоводстве и сельском хозяйстве: он внимательно следил за новыми веяниями и достижениями в этой области.

А у Онирис в отсутствие Эллейв появилось время на духовные занятия, учёбу и работу. Она продолжала заниматься исцелением душевной боли и постигала новые способы и подходы к этому. Она научилась работать с проекцией действительности, погружаясь в крошечную копию мира у себя в груди и воздействуя на страждущего на расстоянии. Ей даже не требовалось покидать Силлегские острова, чтобы работать по всей Нави. По телепатическому каналу связи к ней обращались жрицы и передавали образы прихожан, которые обратились к ним с каким-либо душевным страданием, и Онирис работала с ними дистанционно. При очных встречах она могла принимать прихожан как в самом храме, так и в беседке в храмовом саду, увитой цветущей лианой и расположенной весьма укромно среди высоких кустов. Благодаря матушке Аинге об Онирис узнало всё жреческое сообщество, а она, в свою очередь, познакомилась с немногочисленными коллегами — группой служительниц с такими же способностями, как у неё. Онирис среди них была единственной мирянкой, хоть и с духовными полномочиями.

Батюшка Тирлейф, по своему обыкновению, держался неприметно и скромно, продолжая соблюдать строгий траур по супруге. Отчасти поэтому он и отказывался от увеселительных прогулок с купанием в море. Почти всё своё время он посвящал детям, особенно малышу Веренрульду. Младший сын почти всегда находился при батюшке, лишь иногда тот отпускал его в компании Ниэльма и Онирис искупаться рано утром. Собственными средствами к существованию он располагал: ему поступали деньги от принадлежавшего Темани издательского дома и газеты, совладелицей которой она была при жизни. Управление оставшимся после Темани имуществом взяла на себя госпожа Розгард, а Тирлейфу перечислялась доля дохода, который это имущество приносило — около десяти тысяч в год. Не огромное богатство, конечно, но безбедно прожить на эту сумму он смог бы, даже если бы жил один, а не с дочерью и её супругой. Впрочем, у Онирис даже в мыслях не было когда-нибудь оставить батюшку, она планировала взять его к себе, когда у них с Эллейв будет собственный дом. Участок у них уже был, преподнесённый госпожой Игтрауд в качестве свадебного подарка, а дом ещё нужно было построить, и для этого требовались немалые деньги. В год Эллейв в среднем зарабатывала пятнадцать-семнадцать тысяч, это считалось приличным уровнем; Онирис на своей старой опостылевшей службе получала около семи, но сейчас у неё дохода как такового не было: она ещё училась и пока не была официально устроена в храмовую систему как служительница. Будущее её, конечно, беспокоило, сидеть на шее у Эллейв Онирис совсем не хотелось, но госпожа Игтрауд её обнадёжила: после нескольких месяцев учёбы и практики ей назначат половинное жалованье, а спустя года полтора — полное, что должно было составить около девяти тысяч. Как уже говорилось, доход