Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

была средством достижения цели, а не самоцелью. Самое последнее, в чем нуждалась армия Нью-Нортленд, это в том, чтобы штурмовые части хлынули в кратер и попытались использовать его в качестве оборонительного плацдарма, вместо того, чтобы продолжать агрессивно вести атаку дальше.

В каждой штурмовой колонне было более четырех тысяч человек, и они направились вверх по крутому склону утеса, чему способствовали обломки, посыпавшиеся с края кратера. Даже с такой помощью это была тяжелая, изнурительная работа, но шестьдесят шестидюймовых угловых орудий открыли огонь по оборонительным позициям по обе стороны кратера. Защитники на этих позициях были настолько ошеломлены — физически, а не просто морально — колоссальной силой взрыва и почти столь же внезапной бомбардировкой, что нападавшие пересекли нейтральную полосу между осаждающими и осажденными и поднялись на высоты, прежде чем люди Нибара смогли даже подумать о каком-либо организованном ответе.

Первая бригада находилась на юге, 3-я бригада — на севере. Орудия замолчали, когда они достигли вершины утеса, в котором был взорван кратер, и каждая бригада повернулась лицом к кратеру. Они бросились вперед со штыками и гранатами, врываясь в траншеи, которые были внезапно окружены с флангов. Злобно трещали винтовки и револьверы, взрывы гранат посылали шрапнель в лица охваченных паникой, растерянных защитников, и эти защитники ломались.

В храбрости армии Фейркин не было ничего плохого, но ее люди постоянно голодали и уже были подавлены осознанием того, что осада может иметь только один конечный результат. Даже люди, готовые дорого продать свою жизнь в служении Богу, не были застрахованы от последствий шока, катастрофического насилия и неожиданности. По крайней мере половина из них просто бежала, отступая перед атакой, отыскивая какую-нибудь новую позицию, где они могли бы надеяться перестроиться и удержаться. Другие ныряли в бункеры или блиндажи, повторяя ту же инстинктивную ошибку, что и дивизия «Сент-Фрейдир» при атаке аббатства Эстир или полк полковника Сомирса в Файв-Форкс… и с тем же результатом. Гранаты превратили то, что должно было быть оборонительными опорными пунктами, в бойни, и штурм пронесся мимо них.

К наступлению ночи половина внешней обороны армии Фейркин была в руках союзников.

VIII

Город Зион, земли Храма

— Да, ваше преосвященство? — Тон епископа Маркиса Годарда был слегка удивленным, и он начал вставать, когда Уиллим Рейно вошел в его кабинет без предупреждения, но архиепископ жестом усадил его обратно в свое вращающееся кресло.

Годард был представительным мужчиной с элегантно ухоженными серебристыми волосами, голубыми глазами и пристрастием к дорогим сутанам. Много лет назад он был молодежным пастором и даже сегодня продолжал активно участвовать в молодежном служении инквизиции, и он был любящим отцом троих детей, чей старший сын недавно был рукоположен в сан верховного священника ордена Шулера.

Он также был человеком, отвечающим за личную безопасность Рейно и Жаспара Клинтана, и он давно потерял счет тому, со сколькими из их потенциальных — и личных — врагов он… имел дело.

— Уверен, что до вас уже дошли слухи о Фейркине, — сказал Рейно без предисловий и даже не протянул свое служебное кольцо для поцелуя. Его тон наводил на мысль, что человек в положении Годарда, черт возьми, должен был бы их услышать, если бы он этого не сделал. — Что ж, это правда. Нибар сдался два дня назад. Его последнее сообщение дошло до Мейгвейра этим утром — он отправил посыльную виверну в Лейк-Сити, и оттуда его отправил семафор — и, вероятно, именно оттуда идут слухи, но Мейгвейр до сих пор не сообщил великому инквизитору об этом крошечном факте. На самом деле, он, похоже, никому не сообщил.

Глаза Годарда сузились. Он не спросил, откуда Рейно узнал о том, что произошло в Фейркине, почти в пяти тысячах миль от Зиона, если Мейгвейр вообще никому не сообщил. Это было делом инквизиции — знать все, и Годард был лучше, чем кто-либо другой, знаком с механизмами, которые гарантировали, что это произойдет. Он просто сидел, сложив руки на столе, и ждал.

— Великий инквизитор… обеспокоен молчанием капитан-генерала по этому незначительному вопросу, — продолжил Рейно. — Он чувствует, что это может указывать на определенное нарушение служебных обязанностей или даже на что-то более серьезное. Из-за этого он чувствует, что пришло время начать рассматривать все варианты Матери-Церкви в том, что касается ее армии. Соответственно, он решил созвать собрание небольшой избранной группы, чтобы начать этот процесс.

Он извлек из кармана сутаны сложенный лист бумаги и протянул его Годарду. Епископ развернул его, и только его многолетний опыт помешал ему поджать губы в беззвучном присвисте, когда он просмотрел пятнадцать имен, написанных на нем. В списке было девять викариев — остальные шесть были архиепископами, — и все они были тесно связаны с планированием или активной организацией армии Божьей. По меньшей мере семь викариев были личными друзьями Аллейна Мейгвейра, и четверо из них входили в комитет совета викариев по надзору за армией. Все архиепископы возглавляли различные подкомитеты (или заседали в них), связанные с комплектованием и управлением армией Бога и флотом Бога, и трое из них были протеже Мейгвейра еще до джихада.

— С этим нужно обращаться осторожно, — сказал Рейно. Годард снова поднял глаза, приподняв одну бровь, и его начальник тонко улыбнулся. — Боюсь, викарий Аллейн не знает, что все мужчины в этом списке тихо — и конфиденциально — заверили викария Жаспара в своей верности Матери-Церкви. Однако не все из них знают, что другие тоже это сделали, и великий инквизитор считает, что пришло время им узнать о позициях друг друга по отношению к армии — и ее командной структуре — и о высоком уважении, которое он лично оказывает каждому из них. В сложившихся обстоятельствах, возможно, было бы лучше найти место