Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

Уиршим не смог бы удерживать свои передовые позиции больше дня или двух, что бы он ни делал, и это не значит, что он приказал всей своей армии отступить. Конечно, у него были основания пытаться спасти хоть что-то из обломков.

— Нет, когда ни он, ни его интендант никогда не предполагали, что они намеревались сделать что-то подобное, чего он не делал, — резко сказал Клинтан. Он протянул мясистую руку, и Уиллим Рейно вложил в нее другую, гораздо более толстую папку. — На самом деле, это то, что беспокоит меня больше всего. Я недоволен Уиршимом и не в восторге от того факта, что Аллейн здесь не держал его в узде достаточно долго, чтобы предотвратить нечто подобное. Но что на самом деле беспокоит меня больше, так это то, что епископ Эрнист тоже не намекнул мне ни на что подобное. Это не просто случай слишком поспешного отступления Уиршима, Робейр. Похоже, что это случай активного сговора между ним и его интендантом — сговора, направленного на то, чтобы держать его начальство, тебя, меня, Замсина и Аллейна, в неведении об их намерениях, и это затрагивает самую суть причины, по которой у наших командиров есть интенданты.

Он открыл папку и начал раздавать вырезанные из бумаги копии семафорных депеш.

— Полагаю, что у всех нас здесь есть проблема, — продолжил он, — и нам лучше быстро разобраться с ней. Если я прав, то, очевидно, тоже недостаточно крепко держал Эбернети в узде, не так ли? — Краем глаза он заметил удивление, которое Мейгвейр не смог полностью скрыть, когда услышал его рассудительный тон. — Это копии последних отчетов, которые он подал в мой офис. Я бы хотел обсудить их со всеми вами тремя, потому что думаю, мы все можем согласиться с тем, что если у нас есть полевые командиры, которые действительно заключают частные соглашения со своими интендантами без нашего ведома, сейчас нам нужно положить этому конец.

* * *

Охранники майора Чжу все еще выглядели как охранники, но, по крайней мере, они меньше походили на охранников, — криво усмехнулся отец Иларин. — Его собственные агенты-инквизиторы проделали гораздо лучшую работу, демонстрируя свою безвредность; правда, даже в этом случае, если он собирался быть честным, их было слишком много, чтобы быть совершенно незаметными.

Ну, епископ Маркис бывал в этом квартале раз или два. Без сомнения, он с самого начала понимал, что никто не может выставить охрану вокруг церкви в центре Зиона так, чтобы она была вообще незаметной. С другой стороны, в этот самый момент по той или иной причине вокруг по меньшей мере двух десятков городских церквей стояла охрана, так что не было ничего, что привлекало бы особое внимание ко второму Паскуале.

По крайней мере, все присутствующие прибыли. Викарий Стонтин, конечно, появился последним. Этого можно было ожидать только от человека его ранга. Особенно если, как подозревал Орейли из одной или двух вещей, о которых отец Биртрим тщательно умолчал, никто из остальных вообще не знал, что он приедет. Никто также не сказал Орейли, как долго должно было продолжаться это собрание, но он скорее подозревал, что сядет за поздний ужин. Встреча таких высокопоставленных прелатов, особенно в это конкретное время, не собиралась ускорять свою работу и…

Вторая церковь святого Паскуале верных Зиона исчезла в оглушительном грохоте, поднявшем фонтан огня, осколков камня и пыли в мирное послеполуденное небо.

IX

КЕВ «Тандерер», 30, Кауджу-Нэрроуз, и КЕВ «Дреднот», 30, залив Саут-Швей, провинция Швей, империя Харчонг

— Спасибо вам, Марак. Думаю, это все, что нам понадобится на какое-то время. Оставьте чайник, и я позову вас, если вы мне понадобитесь.

— Конечно, сэр Брустейр.

Марак Сандирс на мгновение вытянулся по стойке смирно, почтительно кивнул капитану Абату и лейтенанту Килману и удалился, оставив чайник позади. Лейтенант Килман выглядел так, как будто он мог быть в раздумьях по этому поводу. Абат, как и многие эмерэлдцы, предпочитал вишневый чай, приготовленный из обжаренных и измельченных семян вишневого дерева. Килман не мог отрицать, что вишневый чай помогал ему уснуть гораздо лучше, чем горячее какао или большинство других чаев, которые он когда-либо пробовал, но он действительно не мог понять, почему сэру Брустейру и другим гурманам вишневого чая нравился его вкус. Лично он предпочитал похоронить его под обильным количеством сливок и сахара.

Абат слегка улыбнулся, будучи прекрасно осведомленным о взглядах своего первого лейтенанта на тему вишневых бобов, и налил две чашки. Он передал одну через стол для завтрака Килману, затем откинулся на спинку стула со своим собственным.

— Мы должны подняться на мыс Лунчжи к концу вахты, — заметил он.

— При условии, что ветер сохранится, сэр, — согласился первый лейтенант, начав насыпать в свою чашку сухое молоко.

Абат постарался не вздрогнуть. Он никогда не понимал, почему так много людей настаивают на том, чтобы смешивать вишню с молоком или сливками, и — в отличие от большинства моряков — у него никогда не возникало пристрастия к сухому молоку. Другие могли бы настаивать на том, что на вкус оно точно такое же, как свежее молоко, и были бы рады получить его после пятидневок или месяцев в море, но сэр Брустейр Абат не был одним из них. Он был рад, что оно было доступно, чтобы помочь удовлетворить требования закона Паскуале, он пил его, когда ему было абсолютно необходимо, и он был благодарен архангелу за то, что он научил людей, как это делается, но, по его мнению, вращающиеся нагретые барабаны, на которых выпаривалась жидкость, всегда оставляли немного неприятный привкус. Это