Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

— Это звучит разумно, — сказал он после нескольких минут раздумий. — Скажи ему, что я одобряю. Затем сообщи Уэймяну, что он должен поужинать со мной сегодня вечером. Нам с ним нужно обсудить, что именно должно произойти.

— Немедленно, ваша светлость. — Рейно слегка поклонился. — Должен ли я также сообщить викарию Аллейну и остальным, что вам нужно встретиться с ними завтра после обеда?

— Нет. — Клинтан покачал головой. — Не хочу, чтобы этот ублюдок даже пронюхал, что происходит что-то особенное. Я попрошу одного из моих клерков составить приглашения сегодня днем и отправить их по обычным каналам. — Он холодно улыбнулся. — Учитывая разгром в Нью-Нортленде, не думаю, что кому-то из остальных будет слишком сложно выделить немного времени в своем календаре.

Отец Иларин Орейли сидел на скамейке, доедая свой сэндвич с грудкой виверны. День был ясный, и он был благодарен солнечному теплу — несмотря на то, что в начале июня в Зионе все еще было прохладно, — и все же он слегка нахмурился, вытирая губы салфеткой. Эта встреча должна была быть… незаметной. Епископ Маркис совершенно ясно дал это понять. Никто не объяснил, почему это было так важно, но Орейли служил инквизиции пятнадцать лет, понимая необходимости тщательно хранить секреты. Он также узнал по крайней мере шесть викариев среди участников, которые уже прибыли, и он понимал, что для таких высокопоставленных людей безопасность должна быть усилена, особенно учитывая масштабы недавних действий Кау-Юнга. Предполагалось, что он не должен был слышать о том деле в церкви святого Эвирита, но он был одним из старших специалистов епископа Маркиса по устранению препятствий уже почти десять лет. В конце концов, было очень мало вещей, о которых он не слышал.

Так что, да, он понимал необходимость сильного кордона безопасности, но если они собирались быть «незаметными», охранники должны были быть немного менее заметными.

Он поднялся со скамейки, где спокойно ел свой обед, сунул салфетку в пакет с обедом и направился через крошечный парк в форме кармана туники, все еще держа в руке бутылку пива, к одному из людей, которые должны были выглядеть незаметно. Он остановился позади другого мужчины, рассматривая цветы на цветущем кусте, и тихо откашлялся.

— Да, отец? — вежливо сказал майор Уолиш Чжу, поворачиваясь к нему лицом.

Что ж, по крайней мере, он не вытянулся по стойке смирно и не отдал честь, — подумал Орейли. — Это было что-то.

— Майор, — сказал он, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком терпеливо, когда он прекратил осмотр кустарника, — мы не должны привлекать внимание к церкви.

— Да, отец. Я это знаю.

Чжу был невысоким, коренастым мужчиной, которому, вероятно, только что исполнилось сорок или около того. Он также был харчонгцем, очень набожным и очень ортодоксальным, который провел половину своей жизни в храмовой страже. Это делало его сокровищем в глазах инквизиции, и в прошлом она не раз прибегала к его услугам, но в некотором смысле он был очень тупым орудием сокровища.

— В таком случае, — сказал Орейли, — не могли бы вы, пожалуйста, попросить своих людей не выстраиваться в такие аккуратные, по-военному правильные шеренги? Они должны быть… разбросаны. Вот почему они в гражданской одежде, чтобы они могли стоять вокруг, наслаждаться тенью, любоваться цветами, — его тон немного посуровел на последних словах, — вести непринужденную беседу — что-то в этом роде. Что угодно, кроме впечатления очевидных часовых, расставленных вокруг церкви.

Лицо майора на мгновение напряглось, но затем он кивнул. Его правая рука дернулась, как будто он насильно сдерживал рефлекс отдать честь.

— Я поговорю с ними, хорошо, отец?

— Думаю, это была бы великолепная идея, — поздравил его Орейли.

Он проводил взглядом удаляющегося майора, затем вернулся на свою прежнюю скамью и вытащил из кармана сутаны свой личный экземпляр Священного Писания, нашел нужное место и начал сканировать знакомые слова крошечным уголком своего внимания, в то время как остальная часть его наблюдала за второй церковью святого Паскуале верных Зиона.

— Что ж, это прекрасный беспорядок, — кисло заметил Жаспар Клинтан. Он оглядел стол переговоров, и его взгляд остановился на Аллейне Мейгвейре. — Тебе потребовалось достаточно времени, чтобы рассказать остальным о Фейркине, не так ли, Аллейн?

— Вся ситуация в Нью-Нортленде и Хилдермоссе находится в смятении, — ответил Мейгвейр более спокойно, чем ожидал Клинтан. — Я получаю всевозможные отчеты, по крайней мере, половина из которых совершенно неточна, а еще четверть сильно преувеличена. Если ты помнишь, я предупредил всех, что Уиршим не сможет удержать свою позицию, если мы его не отзовем. По-моему, я также упоминал, что Фейркин уже пропал, во всех смыслах и целях. Так что, да, я действительно потратил время, чтобы попытаться подтвердить сообщение Нибара, прежде чем распространять его. Если ты прочитал это, Жаспар, — он указал на папку на столе для совещаний перед великим инквизитором, — тогда ты знаешь, что я отправил тебе не только его первоначальное сообщение, но и наилучшую оценку, которую я смог составить обо всем остальном, что происходило в этом театре вчера днем.

— Да, ты это сделал, — признал Клинтан тем же кислым тоном. — Однако я не вижу здесь никакого объяснения тому, почему Уиршим решил нарушить свой приказ стоять на месте. Что он, очевидно, и сделал.

— Жаспар, мы уже обсуждали всю эту ситуацию, — вставил Робейр Дючейрн. Великий инквизитор сердито посмотрел на него, и казначей пожал плечами. — Знаю, что армии Силман было приказано удерживать свои позиции, несмотря ни на что. Однако думаю, что из самого масштаба атаки очевидно, что