Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

Сколько он уже отмахал за эту ночь? Пятнадцать? Двадцать километров? Наверняка, не меньше пятнадцати. А сколько еще надо пройти, чтобы почувствовать себя в безопасности?

Где умный человек прячет лист? В лесу. А где лучше всего спрятаться самому человеку? Среди других людей. И пока он не выйдет к людям, не будет ему ни отдыха, ни покоя. Кроме того, Даксель хорошо помнил слова Собеско о боевом охранении пришельцев. Где оно? За всю ночь он ни разу не видел и не слышал ничего подозрительного. Преодолел ли он уже линию патрулей, или она еще впереди? Тогда идти дальше днем слишком опасно, надо переждать светлое время суток в каком-то укрытии…

И все же, он еще слишком близко от корабля пришельцев. Когда его хватятся? Как будут искать? Собак у пришельцев он не видел и сомневался, что они у них есть. Однако пришельцы — это такие ребята, что могут додуматься и до механического пса.

Хорошо бы набрести на какую-нибудь речку. Тогда можно было бы уйти по воде, оборвав след. Но пока ему попадались только заросшие травой канавы, к которым не хотелось даже спускаться, чтобы помыть руки…

Очередной сад кончился, и Даксель оказался на окраине деревни, вернее, того, что от нее осталось. На месте домов, садиков, сараев и гаражей было одно большое пожарище, от которого даже сейчас еле заметно тянуло горелым. Скелеты обгоревших высоких деревьев торчали, как надгробные памятники.

Чтобы не тратить время на обход, Даксель пошел напрямик через развалины. На другом конце деревни, пострадавшем менее сильно, ему посчастливилось наткнуться на уцелевшую колонку. Нажимая рычаг, он извлек из погнутого крана тонкую струйку воды и с наслаждением вымыл руки, ополоснул лицо и всласть напился из горсти. Невдалеке в разбитом и поваленном набок почтовом ящике он заметил полуобгоревший клочок газеты и взял его с собой. Дакселя сильно беспокоило, что он до сих пор не знает, даже в какой стране находится, и с помощью газеты он надеялся получить ответ на этот вопрос.

Рассвет наступил быстро. Солнца не было видно за тучами, но полоска неба почти прямо за спиной Дакселя окрасилась в оранжевый цвет. Вначале это вызвало у него чувство законной гордости — ночью, без каких-либо ориентиров он точно выдержал направление. Однако затем он вспомнил, что в это время солнце встает, скорее, на юго-востоке, чем на востоке, и понял, что немного отклонился к северу.

Вокруг стало совсем светло, и Даксель решил, что ему не стоит маячить на дороге между рощей и сжатым полем. Кроме того, ему не мешало бы передохнуть и слегка подкрепиться.

Устроившись на небольшом и поэтому слегка неудобном пеньке, Даксель съел несколько веленсин из своего запаса, выбросил корки подальше в кусты и приступил к изучению клочка газеты. Язык, на котором она была напечатана, не был ни картайским, ни шуанским, но благодаря характерным рисочкам над гласными Даксель узнал в нем венсенский. Это привело его в некоторое замешательство — от столицы Венселанда города Пюйк до Эррела было немногим менее трех тысяч километров — это он помнил точно, — а от Эррела до Макьелина — еще четыреста с лишним.

Только сейчас Даксель с полной ясностью почувствовал, какое огромное расстояние отделяет его от дома. Однако делать было нечего — он сам выбрал этот путь. Нужно было только помнить, что каждый пройденный километр приближает его к цели.

Наверное, под впечатлением этих мыслей Даксель решил не ждать вечера, а двигаться дальше, пока усталость не так велика и не хочется спать. Он снова вышел на дорогу, но пошел не по ней, а по кромке травы на обочине, готовый при малейшей опасности спрятаться в посадке.

И дойдя до перекрестка, сразу же увидел на проселочной дороге следы танковых гусениц.

Это неприятное открытие снова поставило перед ним ту же дилемму. Что делать — идти вперед, чтобы постараться преодолеть боевое охранение пришельцев засветло, или передохнуть или дождаться темноты? Поразмыслив, он склонился ко второму варианту. Чтобы играть в прятки с танками пришельцев, нужно быть бодрым и отдохнувшим, поэтому ему необходимы хотя бы несколько часов сна для восстановления сил. Да и, как подумал Даксель, хотя днем танки пришельцев заметны издали, они сами тоже могут его увидеть, а оптика у них наверняка мощная. Темнота же — его истинный друг и союзник.

Рассуждения Дакселя были логичными и правильными, однако основывались на неполных предпосылках. Даксель не знал, что помимо обычной оптики танки пришельцев были оснащены инфракрасными датчиками и биоискателями, для которых темнота — не помеха.

Возвращаться к месту завтрака Даксель не стал, справедливо полагая, что в такой близости от корабля пришельцев безопасного места для отдыха не может быть по определению. Забравшись в самую глубину очередной лесополосы, то есть, туда, где поля в промежутках между стволами деревьев просматривались с обеих сторон, он отыскал неглубокую ямку, сгреб в нее сухие листья, снял и положил под голову куртку и лег спать, понадеявшись, что комбинезон, выданный пришельцами, не пропустит ни влаги, ни холода.

Предпоследней мыслью, посетившей его перед сном, было то, что он раньше никогда не спал прямо на голой земле. А последней — что в ближайшие дни и недели ему наверняка придется делать впервые и многие другие вещи.

Даксель проснулся, когда на часах было начало второго. Ощущения были не из приятных: все тело ломило, гудели натруженные от ходьбы ноги. Очевидно, кучу листьев ни с какой точки зрения нельзя было признать нормальной постелью.

Немного поприседав, чтобы размяться, Даксель почувствовал себя лучше. Он съел все оставшиеся у него веленсины за исключением одной подгнившей (только поноса ему тут не хватало!) и с сожалением понял, что ни в коем случае не наелся. Сейчас он не отказался бы не только от стандартного пайка пришельцев, но даже и от пресных лепешек из грубо перемолотого зерна, которые им дали вчера на ужин.

Однако чего нет, того нет. Похоже, в ближайшие один-два дня питаться ему придется исключительно фруктами. Хорошо хоть, садов вокруг много…

В любом случае, долго сидеть на одном месте Даксель не мог. Три тысячи километров, отделяющие его от дома, прочно засели в мозгу и он, вопреки собственному решению, не стал ждать темноты.

Вначале он пробовал идти прямо по посадке, но очень скоро отказался от этой идеи. Лесополоса густо поросла лианами и кустарником, так что преодоление каждого десятка метров требовало немалого времени и усилий. В конце концов, Дакселю пришлось вернуться на дорогу. Понятно, шел он с удвоенной осторожностью, в тени деревьев и старательно обходя лужи и пятна грязи, чтобы не оставлять за собой никаких следов.

Примерно километр спустя посадка кончилась. Дорога вывела его на берег небольшой речки, заросшей травой и камышом. Местность вокруг была совершенно открытая, километрах в двух-трех выше по течению виднелись развалины довольно большого села или мелкого городка, а еще дальше угадывались на горизонте очертания горных вершин. Прямо напротив через речку был переброшен узкий мостик, а за ним дорога пересекала большой луг и ныряла в распадок между двумя пологими возвышенностями, поросшими кустарником.

Даксель набирался смелости не меньше получаса, прежде чем решился преодолеть открытый участок. «Надо дождаться темноты», — говорил его рассудок, но что-то внутри гнало и гнало его вперед, и в конце концов Даксель рискнул.

Пригибаясь, он одним броском преодолел сорок или пятьдесят метров до речного берега и по невысокому склону скатился под мост. Это было какое никакое, но укрытие, и Даксель потратил еще несколько минут, чтобы сполоснуть лицо и руки и даже напиться прямо из речки прохладной, чистой, хотя и слегка мутноватой воды с почти незаметным привкусом. Это тоже было для него в новинку: раньше он никогда бы не стал пить такую воду, в которой неизвестно что содержалось. Что же, бродягой быть, по-бродяжьи жить.

Вокруг было по-прежнему тихо, и Даксель почувствовал себя увереннее. Он трусцой перебежал мост, пересек луг и, наконец, с облегчением нырнул в кусты, растущие по склонам пригорка. Там он и провел следующие две квинты, напряженно прислушиваясь к окружающему. Однажды ему показалось, что за щебетом птиц и шорохом листьев он слышит отдаленный звук мотора, но это ощущение ушло так же быстро, как и пришло.

Сидеть в кустах было не совсем приятно и даже немного стыдно, и Даксель снова выбрался на дорогу, которая вскоре вывела его на перекресток. Там он снова увидел следы войны — несколько сожженных дотла автомобилей и грузовиков, сброшенных на обочину. На асфальте опять были следы танковых гусениц.

Местность за шоссе начала меняться. Она стала выше и несколько суше, лесополосы исчезли, равнину сменили невысокие возвышенности и распадки, а дорогу вместо полей обступили плантации винной ягоды.