Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

Эпизод третий. На этот раз ошейник надет на круглый деревянный чурбачок. Пришелец стоит в отдалении, камера наезжает на него, фокусируясь на его руках и небольшом черном предмете с матовым окошком и несколькими рядами кнопок. Общий план. Пришелец быстро набирает на пульте какую-то комбинацию и вытягивает руку в сторону чурбачка с ошейником. Крупно: палец, лежащий на ярко-оранжевой кнопке, медленно нажимает на нее. Снова скачок изображения. Взрыв! Чурбачок слабо дымится, из него торчат острые щепки.

После подобной наглядной агитации все боялись даже приближаться к ограде, а ежедневный выход на работу воспринимался как лотерея. Теоретически, при прохождении через ворота охранная аппаратура отключалась, а контроль над ошейниками переходил на переносные пульты. Но как бывший военный летчик, Собеско не доверял никакой аппаратуре. Безотказной техники не бывает. То, что, насколько он знал, ошейники пока ни разу не убивали своих носителей, ни в чем его не убеждало.

Однако и в этот раз ограда благополучно осталась позади, и бригада, подобрав последних, двинулась в свой обычный путь. Все в колонне угрюмо молчали — сказывался испорченный завтрак, к тому же, следовало опасаться пришельца, топавшего сзади с хлыстом наготове. Конечно, он вряд ли пустил бы его в ход за такое пустячное нарушение, как разговоры в походной колонне, но вот лишил бы ужина — запросто. Впрочем, как мрачно подумал Собеско, сегодня это наказание не выглядело таким уж страшным.

Налетевший порыв холодного ветра заставил его поежиться и поплотнее застегнуть рабочий комбинезон. Это помогло, хотя и не очень.

Выданная им спецодежда, по мнению Собеско, была одним из самых полезных изобретений пришельцев. Изготовленная из какого-то странного материала, похожего на плащевую ткань с очень мелкой структурой, гладкого и упругого на ощупь, эти комбинезоны не пачкались, словно отталкивая от себя пыль и грязь, не впитывали запах пота, не пропускали воду и неплохо защищали от холода и ветра, который сегодня, правда, с удвоенной яростью атаковал неприкрытые руки, лицо и шею. Собеско даже был готов простить комбинезонам их идиотскую раскраску — сизо-зеленый фон цвета гниющей болотной тины и невыносимо яркие розово-оранжевые горизонтальные полосы на груди и рукавах.

На спинах комбинезонов такой же яркой и вдобавок, фосфоресцирующей в темноте краской были выведены какие-то непонятные символы, не похожие на уже знакомые буквы на упаковках с пайками. Дилер Даксель полагал, что на спинах комбинезонов изображены номера, и на основании этой догадки даже делал вывод, что у пришельцев не десять, а целых двенадцать цифр.

Собеско был вполне согласен с Дакселем — иначе как бы пришельцы могли так легко называть перед ужином и удалять из строя всех провинившихся за день. Разделял он и еще одно предположение Дакселя — о том, что комбинезоны, равно как и бараки для пленников, изначально предназначались не филитам и не самим пришельцам, а таинственной расе их рабов. Об этом говорили, хотя бы, размеры комбинезонов, рассчитанные на рост метр шестьдесят — метр семьдесят. Более рослым филитам одежда была мала. Относительно невысокому Собеско комбинезон приходился почти впору, но был узковат в плечах, из-за чего его приходилось застегивать не до конца. В то же время, у пришельцев средний рост приближался к двум метрам, и даже самые маленькие из тех, кого приходилось видеть Собеско, были не ниже метра восьмидесяти.

Собеско не сомневался, что этих таинственных рабов на Филлине нет. Иначе зачем пришельцам были нужны пленные? Много раз он пытался представить их себе, но так и не продвинулся дальше невысокого роста и хрупкого телосложения. Впрочем, даже Даксель с его дедуктивными способностями тоже не смог добиться большего.

За размышлениями четырехкилометровый марш прошел быстро. Впереди вырос невысокий известняковый обрыв, словно изгрызенный глубокими шрамами. Это было место их работы.

На пятый день тело уже приноровилось и действовало автоматически. Наклон — лопата со скрежетом загребает щебень напополам с пылью, поворот — высыпать гравий в корыто, выпрямиться, секунду передохнуть — и повторить все снова. И так — весь длинный световой день с коротким обеденным перерывом. Пыль скрипит на зубах, холодный ветер леденит пот на разгоряченном лбу, противно ноет не до конца залеченный бок, тяжело дышит и хрипло ругается рядом Дилер Даксель, а стоит на полминуты выпрямиться, как бригадир тут же начинает сердито зудеть над ухом на ломаном баргандском: «Работать, работать, иначе не будет ужина. Вперед!» Каторга.

Вот уже пятый день Собеско не переставал удивляться примитивной организации работ. После комбинезонов из необычного материала, бараков с горячим душем и автоматическими стиральными машинами, от которых не отказался бы и миллионер, наручных телефонов, космических кораблей, наконец, их рабочий инвентарь воспринимался дико. Одни кувалдами дробят большие камни, другие лопатами насыпают щебень в пластиковые корыта с ручками, третьи носят эти корыта (или пришельцы не знают, что такое тачка?!) и высыпают содержимое в длинные коробообразные тележки на шести широких колесах. Время от времени какое-то странное транспортное средство, выглядящее как помесь гусеничного трактора с трехколесным велосипедом, привозит пустые тележки и забирает полные.

Если им так нужен этот ракушечник (а интересно, что они с ним делают?), пригнали бы лучше вместо сорока человек один экскаватор. Честное слово, толку было бы больше…

Во второй половине дня они почти подобрали щебень, оставшийся со вчера, и получили заслуженный короткий отдых. Всех их отвели на две сотни метров от обрыва, и на сцене появился взрывник — плотный и сравнительно невысокий пришелец с тремя офицерскими треугольниками на рукавах. Он был вооружен длинным выдвижным буром с удобной пистолетной рукояткой. В мягком известняке этот бур проделывал шурфы полутораметровой глубины меньше чем за минуту. Пробурив с полдюжины таких шурфов, взрывник медленно, методично и осторожно разместил в них заряды, похожие на короткие толстые колбаски.

Взрыв, как обычно, обвалил с полсотни метров известняковой стены, но что-то в этот раз сработало не так, как надо: в одном месте на высоте примерно десяти метров образовался неустойчивый козырек из нескольких глыб, покрытых трещинами.

После короткого разговора со взрывником пришелец, руководящий работами, подозвал к себе бригадира.

— Требуется доброволец, — так, кажется, сказал пришелец. — Нужно взобраться на стену и заложить заряд в какую-нибудь щель. Дополнительные пайки, освобождение от работы — за нами не встанет.

Однако бригадир решил по-своему. Не долго думая, он ткнул пальцем в Шелни.

— Пойдешь ты.

Как поначалу показалось Собеско, бригадир сделал правильный выбор. Невысокий, легкий Шелни был явно не новичок в скалолазании. По практически отвесному неровному обрыву он продвигался медленно, но уверенно, и уже через несколько минут оказался чуть выше и сбоку от козырька. Ему оставалось только продвинуться немного в сторону и заложить полученный от взрывника заряд куда-то между глыбами, странным образом зависшими в воздухе. Еще более медленно и осторожно Шелни преодолел и этот отрезок. Распластавшись на стене, он протянул руку в карман.

И тут над всей бригадой, напряженно следящей за Шелни, прокатился многоголосый полустон-полувздох. Одна нога Шелни вдруг соскользнула, и он, пытаясь удержаться, схватился свободной рукой прямо за нависшую над обрывом глыбу. Раздался сухой шорох, глыба качнулась… и весь козырек внезапно рухнул вниз, увлекая за собой Шелни.

Собеско беспомощно выругался. Весь день он чувствовал и ждал беду и, бросившись вместе со всеми к обрыву, он знал — бесполезно. Шелни уже не помочь.

Первым к телу Шелни, неловко лежащему среди камней, подоспел пришелец-взрывник. Свирепым криком и резкими жестами он заставил всех отойти и сам опустился перед телом на колени прямо в острый щебень. Взрывник осторожно перевернул Шелни на спину и медленно вынул у него из кармана заряд. Держа маленькую темную опасную колбаску в вытянутой руке, пришелец медленно встал и таким же медленным плавным жестом провел ладонью перед лицом снизу вверх. Собеско впервые видел этот жест, но легко понял: Шелни мертв.

У Шелни был перелом основания черепа и, кажется, сломана рука, но последнее уже не имело значения. Его на руках вынесли из завала, обтерли лицо, залитое кровью из рассеченного лба, и словно в открытый гроб, уложили в пустой короб, один из тех, в которые ссыпали щебень. Странный гусеничный полувелосипед-полутрактор подцепил тележку и потащил ее за собой, но перед этим пришелец-надзиратель снял с Шелни ошейник и, сложив его вдвое, рассеянно засунул в карман, а взрывник вдруг, к изумлению Собеско, поднял правую руку раскрытой ладонью вверх над плечом — отдал честь погибшему.