То свидание в Кембридже… - Розали Эш

— Включи меня в их число, — сухо пробормотал он.

— Не можете дождаться медового месяца? — подмигнула Мариетта.

Марко ухмыльнулся, бросив на Полли огненный взгляд. Медленно отпустив ее, он поднял сына с гордостью, не заметить которую мог бы только слепой.

— Ciao, mio figlio, — сказал он, смеясь в серьезное личико Бена, находящееся на одном уровне с ним, и легонько надавливая пальцем ему на нос.

— Ciao, Papa, — Бен в точности повторил движение, надавив на нос Марко, и все вокруг рассмеялись.

— Ты будешь слушаться бабушку и тетю Мариетту, когда я увезу твою маму на медовый месяц?

— Конечно, будет, — сказала Мариетта, взлохмачивая волосы малыша. — Он будет помогать мне заботиться о близняшках.

— Я буду помогать их купать, — добавил Бен, энергично кивая. — Мама, что означает медовый месяц?

— Ну… — Полли растерялась.

— Это выходные, которые люди устраивают себе после свадьбы, потому что они обычно очень от нее устают, — помогла ей Джени, с беспокойством замечая лихорадочное возбуждение Полли. — А глядя на тебя, Полли, сразу скажешь, что с выходными ты сильно припозднилась…

— Не беспокойся… — Марко слегка улыбнулся Джени. — Я прослежу, чтобы она расслабилась.

— Надо постоянно лежать в постели, — объявил вдруг Бен, его глаза расширились от сознания важности сказанного. — Моя подруга Луиза говорит, что ее старшая сестра проводила в постели все две недели своего медового месяца…

В коротком молчании, которое последовало за этим заявлением, было слышно лишь сопение близняшек, одна из них принялась размахивать руками наподобие мельницы, другая тут же последовала ее примеру, и все снова рассмеялись.

— Подружка Бена Луиза просто неистощимый источник информации, — прошептал Марко жене, усмехаясь. — Что она собой представляет?

— Маленькая девочка во дворе. Ей четыре.

— А высказывания как у четырнадцатилетней, — хихикнула Джени.

— Я думаю, нам пора, — напомнил Марко. — Наш рейс через час. Ну как, малыш, разрешишь мне увезти твою маму на недельку?

— Дедушка Тино говорит, что я смогу есть шоколадный крем каждое утро на завтрак. — Бен успокаивающе кивнул. — Со мной все будет в порядке.

Полли посмотрела на своего сына, и ее сердце сжалось, хотя на лице сияла улыбка. За последние несколько дней Бен позволил втянуть себя в семейство Даретта, как маленькая капелька втягивается в губку. Новые дедушка с бабушкой и Бен просто обожали друг друга. Полли три года была в его жизни самым главным взрослым, и сейчас она понимала, что этим как-то обделяла его. Но как трудно смириться с грядущими переменами.

— Va bene? — мягко спросил Марко.

— Si, va bene, Papa, — согласился Бен, гордо демонстрируя свое знание итальянского.

Одинаковые глаза встретились в молчаливом понимании. Полли знала, что нелепо чувствовать себя исключенной, но так оно и было.

Полет в Трапани, в Сицилию, был непродолжительным. Полли сидела у окна в маленьком самолете на двенадцать мест, упорно отворачиваясь от своего мужа, и наблюдала, как внизу проносились итальянские пейзажи.

Марко настоял, чтобы у них был традиционный медовый месяц. Никакое сопротивление не могло сломить его упорство. По его словам, это укрепит их союз в глазах семьи и друзей, в зародыше раздавит всяческие пересуды.

— Я возьму тебя в Сицилию, — твердо решил он. — У меня есть друзья, у которых вилла на Фавиньяне. Это маленький остров на западном побережье. Там тихо и никто нас не будет тревожить, — пояснил он в ответ на ее вопросительный взгляд.

— Если так необходимо куда-то ехать на медовый месяц, — холодно откликнулась она, — то я предпочла бы шумные места.

Где-нибудь, где шумят толпы народу, где можно будет уклониться от доверительных бесед, где их постоянно будут отвлекать, не оставляя много времени на то, чтобы побыть вдвоем, подумала она. Битва постоянно шла как бы с одной стороны: Марко вел себя галантно, не переставая предвосхищать все ее желания, она постоянно чувствовала себя в положении ребенка, предъявляющего по-детски дурацкие претензии.

Они делали покупки во Флоренции: он решил, что она должна себе составить гардероб, подходящий для его жены. Ее заставляли тратить безумные суммы денег на явные излишества. Вовлеченная в этот немыслимый кутеж, она постоянно возмущалась производимыми тратами, хотя иногда покупаемые вещи приводили ее в неописуемый восторг. Какие бы раны порой ей ни наносились, какой бы злющей она ни чувствовала себя, но быть замужем за Марко, независимо от обстоятельств, так долго было ее тайной мечтой…

Так они и проводили все время до свадьбы в шумной подготовительной суете, в поездках за покупками, и Полли словно стала другим человеком: настоящей… итальянкой. Девон, ее жизнь там, ее бизнес, который Джени согласилась временно вести вместо нее, — все куда-то отдалилось.

— Не хочешь поделиться со мной своими мыслями? — спросил Марко с ноткой вызова. Он пытался завязать разговор, когда они оказались в самолете, но она отвечала односложно. Марко сдался, погрузившись в чтение юридических документов, взятых с собой.

— Навряд ли они тебя заинтересуют, — отвечала она холодно.

— Мы просидели в полном молчании целых тридцать минут. Рискни.

— Я мечтала о том, чтобы эти семь дней пролетели так быстро, как только можно.

— Не слишком романтичное отношение к медовому месяцу, signora Daretta.

— Это была твоя идея. Мы прекрасно могли бы обойтись без этой демонстрации…

— Мы уже договорились, что ради Бена наш брак должен выглядеть совершенно нормальным, — сказал Марко, поднимая руку, чтобы привлечь внимание стюардессы, разносящей напитки. — Только что поженившиеся пары устраивают себе медовый месяц.

— Можно было найти оправдание…

— Бен прекрасно проведет время, родители будут его баловать. А мы имеем право на недельные каникулы. — Он нарочно выговаривал слова очень отчетливо, его голос стал жестким. — Они дадут нам время отдышаться. Заключить мирное соглашение.

— Да. Совершенно справедливо. Пока я буду напоминать себе, что все происходит ради Бена, я смогу преодолевать подступающие волны тошноты, — сказала она нетвердым голосом.

Марко на секунду смешался и бросил на нее печальный взгляд.

— Ты ловко умеешь нанести удар в самое больное место, — хрипло сказал он. — Что же такое Софи порассказала тебе во время приема?

— А что? — Она сжала руки в кулаки, тупо глядя на побелевшие костяшки. Тоскливые глаза Марко переворачивали ее душу.

— Мне кажется, что ваша милая беседа повлияла на твое поведение со мной.

Стюардесса, смуглокожая итальянская девушка с пышными формами, склонилась к Марко. С явным интересом она изучала его сухощавую фигуру. Он обратился к Полли:

— Что ты будешь пить?

— Ничего, спасибо.

— Моя жена выпьет сухого белого вина. А я буду виски. Со льдом, без воды, — заказал он по-итальянски. — Спасибо.

Он сделал огромный глоток виски и обернулся к Полли.

— Ну? Я прав? Софи опять придумала какую-нибудь гадость, а ты поверила?

— Если тебя тревожит нечистая совесть, то не стоит в этом винить меня, — резко заметила Полли. — Софи просто сказала правду.

— И что за правда? — Его темные глаза заблестели.

— Что, отбив ее дружка, заведя от него ребенка, я не улучшу взаимоотношений в семье.

Марко произнес что-то очень звучное по-итальянски. Потом глотнул еще из своего стакана и ненадолго прикрыл глаза. Открыв их, он впился в Полли напряженным взором.

— Я говорил, что не буду больше отвергать ложные обвинения, — сказал он наконец. — Похоже, в этом нет смысла, поскольку ты дала ясно понять, что не доверяешь мне. В последний раз говорю: Софи не моя подружка. Что бы она ни говорила тебе все эти годы, она никогда не была моей любовницей…

— Но я видела вас вместе, на Пасху в Прицци. Я видела, как ты целовал ее в последнюю ночь. А после этого Софи никогда не делала секрета, что ты постоянно звонишь ей, остаешься у нее, покупаешь ей подарки и приглашаешь в Италию.

— Послушай… — Его лицо исказила мрачная гримаса. — Это нелегко говорить, это звучит грубо и не слишком уважительно по отношению к твоей сестре… но Софи всегда ясно давала понять, что не отказалась бы стать моей любовницей. На Пасху в Прицци… да, она кокетничала со мной.

— Ты с удовольствием отвечал на ее флирт. — Полли бросило в жар от болезненных воспоминаний. — Вы постоянно вместе выезжали обедать.

— Только потому, что ты отказывалась присоединиться к нам. — Марко улыбнулся, бросив взгляд на ее разрумянившиеся щеки. — Вы мои английские кузины; мои родители просто ликовали, видя, что налаживается контакт с гамильтоновской ветвью семьи. Что мне было делать? Сказать Софи, что она не мой тип, и отослать ее читать журналы?