Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта - Ричард Смиттен

Но этому не суждено было сбыться, по крайней мере, не сейчас. Поскольку Ливермор играл на товарном рынке так же, как на рынке акций.

Ливермор вскоре был так же уверен в надвигающемся крахе товарного рынка, как он был в свое время уверен в крахе фондового рынка. Поэтому прежде, чем направиться в отпуск и насладиться своей новой яхтой, он провел пробные сделки и в конечном итоге оказался с короткими позициями на 10 миллионов бушелей пшеницы и 10 миллионов бушелей кукурузы. Пшеница повела себя так, как и должна была поступить - упала. Но кукуруза росла вопреки падающим ценам на товары. Вскоре Ливермор выяснил, почему: Артур Каттен, блестящий трейдер, занимался спекулятивной скупкой кукурузы.

В начале 1900-х спекулятивные скупки были обычным делом. Группа людей, пул, или, иногда, один влиятельный человек, определяли, какой была короткая позиция на товар или на акцию. Затем они начинали атаку и скупали все акции фонда или, в данном случае, все бушели кукурузы. Это ставило людей, у которых были короткие позиции, в ситуацию, когда у них не было акций для покупки, чтобы закрыть свои короткие позиции. Тогда эти люди соглашались на любые акции, какие им предлагали по любой предлагаемой цене. Когда происходил корнер[6], он происходил быстро. Корнеры погубили многих трейдеров, которые вступали в игру, чтобы закрыть свои короткие позиции, и просто-напросто обнаруживали, что на рынке в наличии ничего нет или что то, что есть в наличии на рынке можно купить только с большими потерями.

Артур Каттен родился в Гельфе, Онтарио, в 1870 году, за семь лет до Ливермора. Каттена позднее назовут Великим Быком, так же как Ливермора назовут Великим Медведем. Он был такого же телосложения, что и Ливермор - стройный, среднего роста. Но в отличие от Ливермора, который одевался по последней моде, Каттен носил простую одежду хорошего качества.

У Каттена в подростковом возрасте ушло пять лет усердного труда на семейной ферме, где он родился, чтобы скопить 50 долларов. Он взял эти 50 долларов и отправился в Чикаго. Там он получил работу клерка в "Э.С.Уайт и компания", с заработком 4 доллара в неделю. Каттен был экономным и считал каждую копейку - эта привычка осталась с ним на всю жизнь. Он был упорным, трудолюбивым и усердным. У него ушло еще пять лет, чтобы накопить 1000 долларов. Теперь ему было 25 лет. Но у него было больше 1000 долларов - у него также было пять лет серьезного опыта по операциям с товарами для "Уайта".

У них с Ливермором также были одинаковые кодексы молчания и секретности. Катген жил в Пиджн Руст, маленьком местечке рядом с дикими шерстными зерновыми отделами биржи Чикаго. Как только представлялся удобный случай, он внимательно изучал биржевых брокеров и действия покупателей в офисах на Уолл-Стрит. Он, подобно Ливермору, каждый вечер работал над листами со столбцами цифр, ища тренды, модели и методы выбора времени.

После пяти лет усердной работы на своего работодателя и на себя в свое свободное время, он зашел к Уайту и сказал: "Я хотел бы открыть у вас торговый счет".

"Для кого?" - спросил Уайт.

"Для себя", - ответил Катген.

"Ты умный молодой человек, Артур. Ты должен понимать, что человек со скромными доходами не может заключать сделок на товарном рынке. Это было бы абсурдно".

"Но, сэр..."

"Не беда, прими во внимание мой совет, а благодарить будешь потом. Мой совет: избегай товарного и фондового рынков. Это глупая игра, а как ты знаешь, дураки быстро расстаются с деньгами".

Катген про себя удивился, как же это дуракам удавалось изначально получить деньги, но он не собирался спорить с суровым Уайтом. "Да, сэр. Спасибо, сэр".

Во время обеденного перерыва он пошел в другую фирму и открыл счет на свою 1000 долларов наличными.

Через три месяца он зашел в офис Уайта. В руках он держал пиджак из альпаки. Уайт говорил по телефону и знаком пригласил Каттена присесть. Катген остался стоять и осторожно положил на стол Уайта свой пиджак из альпаки и форму.

Уайт повесил трубку и взглянул на лежащий перед ним пиджак. "В чем дело, Артур?"

"Меня выбрали членом Чикагской Торговой Палаты, сэр". "Артур, мы все занятые люди. Говори яснее". "Я купил место на бирже". "Как?"

"На деньги от моих торговых операций, сэр".

Уайт от изумления не нашелся что сказать. Наконец он заговорил. "Итак, ты уходишь?!"

"Да, сэр. И надеюсь, что до конца жизни мне не придется больше ни на кого работать".

Каттен закрыл дверь, оставив в кабинете потрясенного Уайта. Верный своему слову, Каттен никогда больше ни на кого не работал.

Двенадцать лет спустя, в 1907 году, Каттен стал легендой чикагских зерновых бирж. Скрытный, упорный, доверяющий только себе, он считался очень грозной силой. Они с Ливермором были близки по духу.

Каттен разузнал о положении Ливермора. Он зажал Ливермора, свою ровню, в тисках. У Ливермора была короткая позиция на 10 миллионов бушелей кукурузы. Каждые 10 центов, на которые Каттен поднимал цену, стоили Ливермору 1 миллион долларов. Он загнал Ливермора в угол.

Размышления о чудесном отдыхе во Флориде теперь отодвинулись надолго. Ливермор теперь работал в режиме выживания. С одной стороны, он видел, что цены на пшеницу снижаются, как он и предсказывал, так что по пшенице он был в прибыли. Но все это могло быть уничтожено - его могли уничтожить - если он не решит проблему с кукурузой. Ему нужна была стратегия, чтобы победить Каттена и выпутаться из паутины. Он знал, что Каттен осведомлен о его огромной короткой позиции и будет предпринимать все возможное, чтобы его уничтожить.

Той ночью, когда он лежал в постели, ему пришла в голову мысль, основанная на где-то услышанной им идее. Он решил действовать быстро. Ливермор знал, что корнер был искусственным; от фермеров кукуруза поступала в достаточном количестве, поэтому не было реальных причин, по которым цена на кукурузу должна расти. Каттен играл с рынком. И именно он играл с финансовым положением Ливермора.

Первым делом Ливермор должен был закрыть короткую позицию на 10 миллионов бушелей пшеницы с хорошей прибылью. Это дало бы ему деньги, с помощью которых можно было проводить операции. Он слышал, что Каттен начал вести корнер на рынке овса вместе с рынком кукурузы. На рынке овса Каттен выступал против влиятельной в Чикаго семьи Арморов, пытаясь загнать их в угол. Ливермор убедился в этом настолько быстро, насколько это было возможно.

Затем Ливермор сделал свой основной ход. Он продал 50 000 бушелей овса на рынке, а затем еще 50 000, и еще, и еще - всего 200 000 бушелей. Цена овса значительно снизилась после этих продаж. Он рассчитал, что трейдеры поверят своим глазам и сделают вывод, что Арморы работают над тем, чтобы сломать корнер Каттена на рынке овса. Они также решат, что Арморы начнут разрушать, в том числе корнер по кукурузе.

Трейдеры повели себя так, как и предсказывал Ливермор. Когда они увидели, что цена на овес быстро падает, они ушли на рынок кукурузы, продавая свои позиции, пока цена еще высока. Ливермор же покупал. Он купил все, что попалось ему на пути. Он закрыл свою короткую позицию на 6 миллионов бушелей в течение 10 минут и все остальные позиции до закрытия рынка в тот же день. Он также закрыл 200 000 бушелей овса до того, как рынок закрылся.

Его общие потери, с учетом прибыли по пшенице, составили 25 000 долларов. В течение ряда дней Каттен поднял цену кукурузы еще на 25 центов. Это стало бы потерей, по крайней мере, 2,5 миллионов долларов для Ливермора, если он не смог бы их закрыть.

Теперь он действительно был готов к отпуску!

Он также был готов к лучшему образу жизни. Он переехал в красиво обставленную квартиру на Риверсайд Драйв, дом 194. Он уже купил свою первую яхту, "АнитуВенишиан", и отправил ее в Палм-Бич. У него была хорошая компания.

Джордж Джей Гоулд, наследник состояния Джея Гоулда, владел похожей яхтой, "Атлантик", 300-футовой начищенной стальной трехвинтовой яхтой; Дж.П.Морган путешествовал по свету на своей яхте "Корсар", самой большой яхте в мире.

"Анита Венишиан" была 202-футовой паровой шхуной первоклассной конструкции. На нее были нанесены красный, белый и синий цвета Колумбийского яхт-клуба. Ливермор приобрел модный синий блейзер с медными пуговицами для того, чтобы носить его на яхте, а также черные фланелевые слаксы и капитанскую фуражку ручной работы. Он был капитаном-щеголем, готовым к веселью.

Ливермор отправился в Палм-Бич, чтобы там сесть на борт ждущей "Аниты". Он любил Палм-Бич и здешнее общество. Он страстно любил рыбачить в водах у берегов Южной Флориды, ловя рыбу на блесну в глубоких темно-синих водах Гольфстрима, океанского течения, берущего начало у берегов Южной Америки.

Гольфстрим ближе всего подходит к берегу Флориды возле Палм-Бич, иногда подходя на расстояние трех миль от белых песчаных берегов богачей. Морская рыба, проплывающая огромные расстояния, путешествует внутри течения, используя его скорость в 3-4 узла, чтобы ускорить свое прибытие на север. Именно эта крупная рыба интересовала Ливермора, точно так же как на рынке его интересовали только крупные колебания. Гигантский тунец с голубыми плавниками; первоклассные чудовищные акулы, рыба-молот, рыба-тигр и акула-мако; идущая на нерест кочевая рыба; случайная марлинь; королевская макрель; и тарпон ниже в Ки Уэст - все это были хищные, опасные, непредсказуемые, сражающиеся насмерть кочевые рыбы великого Атлантического океана.