Камень и Ветра 2. Ветра в зените - Анатолий Нейтак

Этот центр, этот мощный фундамент личности… что это? Подарок Анжи, толика её собственного мировосприятия, заимствованная во время терапевтической инсайт-связки? Если да, то остаётся лишь завидовать ей…

– Да ты не слушаешь меня!

– Нет, – сознался Клаус. И, неожиданно для себя самого, – Но я внимательно выслушаю всё, что ты мне расскажешь о встрече с отцом.

Лим дурашливо скривился.

– Ай, масса! Может, не надо, масса?

– Надо, Нобль. Надо.

Резко затормозив, Лим моргнул.

– Откуда ты… ну конечно! Анжи!

Не выдержав, Клаус приоткрыл краешек своего сенса, чтобы узнать, что за озарение такое снизошло на Лима. Трюк удался: Лим просто лучился уверенностью, что его старое, почти уже забытое прозвище Клаусу сообщила Наставница.

"М-да. И ведь действительно сообщила. Только немного не так, как ты думаешь".

– Так что у тебя было с родителем?

Лим поморщился – на сей раз без наигрыша.

– То же, что всегда. Если они долго со мной не видятся, то начинают тянуться… нет, не ко мне, каков я есть на самом деле, а к миражу, заменяющему меня настоящего в их картине мира. Неутолённое стремление, лёгкая тоска, всё такое. А дискомфорта они не любят. Когда же им удаётся со мной встретиться, мираж тает, уступая место печальной реальности. Чем дальше, тем меньше у меня с ними общего. Я был бы рад не общаться с ними вовсе, но они слишком быстро забывают свои уроки. Лайты, что с них возьмёшь.

– Забавная интонация, – хмыкнул Клаус. – Можно подумать, "лайты" – это нечто липкое, грязноватое и не особо приятно пахнущее. В общем, то, что лучше поскорее стряхнуть щёткой и забыть.

– Насчёт липкости ты попал в точку.

Войдя в столовую гермогородка, Клаус с любопытством огляделся. Любопытство быстро уступило место изумлению, а потом и оторопи.

– Ого!

– Что, зацепило? – с законной гордостью хмыкнул Лим. – Ладно, пошли к столу. Успеешь ещё насмотреться.

Клаус двинулся следом, но волшебное зрелище заставило его позабыть о голоде и прочей прозе жизни. Невдалеке в косом луче золотого сияния кружилась стайка бабочек; рядом, кося на вошедших тёмной бусиной глаза, выводила тонкие трели какая-то птица, и казалось, что бабочки вальсируют именно в этом несложном ритме. Стволы-колонны могучих деревьев оплетали вьюны и плющ. Вьюны цвели, распространяя тонкий ненавязчивый аромат. Мох мягко пружинил под ногами. Далёкий ветерок шевелил шуршащую листву где-то у самых вершин. Узоры, нарисованные солнцем и листвой на мхах, постоянно и неуловимо менялись.

Проходя мимо одного из монументальных стволов, Клаус тайком коснулся плети вьюна, обнаружил, что она настоящая, и окончательно отказался гадать, что здесь реально, а что – лишь искусная проекция.

– Это всё Света придумала, – пояснил Лим на ходу. – Ну а мы ей помогали… по мере сил и таланта. Даже Анжи кое-что добавила, хотя упорно убеждала всех, что с художественным чутьём у неё плохо. Ага, здесь будет наше место. Что закажешь?

– А что есть в меню?

– Посмотри сам.

– Как?!

Вместо ответа Лим коснулся выроста на краю шляпки громадного гриба, изображавшего стол, и над шляпкой поплыли слегка прозрачные изображения разных блюд.

– Ничего у вас выбор. А кто готовит всё это?

– Ну да, это тебе не стандартная жвачка. А готовят все понемногу. Даже я, когда выпадает черёд дежурить. Не такое уж сложное дело, при нашей-то кухонной автоматике.

– О! Я хочу вот этого.

– Я тоже, пожалуй, возьму номер девять. Такого я раньше в глаза не видел, надо бы попробовать.

– А салаты есть?

– Вот. Выбирай.

Следующие несколько минут они разглядывали фантомы блюд, выбирали, обсуждали темы, связанные с гастрономией, кулинарией, бакалеей и тому подобными предметами. А потом их прервали. В их уютный уголок "леса" ворвался встрёпанный, как намокший воробей, парнишка. На вид ему было около двенадцати.

– Тирет! – В голосе Лима звучало лёгкое раздражение пополам с весельем. – Что ты опять натворил?

– Ну почему сразу натворил? – очень натурально возмутился парнишка.

– Да потому, что ты – шкодник, нахал и заноза. Давай, признавайся.

Лучи чьего-то сердитого внимания пронизали эфир, безошибочно остановились на Тирете и сплелись в странноватый щуп. После краткого замешательства Клаус опознал в этом щупе нечто вроде того, чем он сам недавно угостил Лима и что тот назвал наводкой. Вот только отличий между этим ментальным монстром и его наводкой было едва ли не больше, чем сходства.

"Скажем так: если бы я обозлился на Лима по-настоящему, то даже тогда я бы вряд ли выдал что-то сопоставимое с этой штукой. Это – по-настоящему крупный калибр".

Тирет попытался выставить скользящий блок, но большого успеха не достиг. Защиту смело, как бумажный зонтик. Мальчишку скрючило, на его лице крупным бисером выступил пот, а дыхание пресеклось.

– Эт-то ещё что такое?! – рявкнул Лим. Перескочив через гриб-стол, он вцепился в Тирета, ухватив его за голову и заставляя того взглянуть себе в глаза. Созданный невидимкой щуп задёргался, с губ Тирета сорвался стон. Лим зашипел:

– Прекрати, Хмурик! Ты что творишь? Дура!…А мне плевать, клянусь небом! Ещё одна психичка на мою голову!..

Щуп растаял, Тирет обмяк, а Лим выругался на неизвестном Клаусу языке – длинно и до изумления яростно. Насмешник Лим, ёрник и балабол Лим… до этого момента Клаус не думал, что он вообще знает, что такое ярость.

– Р-развелось любителей, – почти прорычал Лим, продолжая удерживать Тирета и что-то делать с ним при помощи сенса. – Ты их иголкой, а они тебя с пол-оборота – молотком в висок, да со всей дури… что стоишь, как Покаяние Невинных? Помогай!

Клаус дёрнулся, но тут же сообразил: последняя реплика адресована не ему, а хмурой, не особо развитой физически девчушке, робко выглядывавшей из-за недальнего ствола. Она вполне качественно обнуляла сенс, но, даже сосредоточенный на своих невнятных манипуляциях, Лим всё равно сумел её засечь.

Впрочем, он, в отличие от Клауса, не блокировался, а совсем наоборот.

– Здравствуй, – сказал Клаус. Девчушка стрельнула в него карим глазом из-под длинной чёлки, но не ответила. Вместо этого она неуверенно выбралась из своего укрытия, подошла к паре Лим – Тирет и присела, положив последнему на лоб левую руку.

– Вот-вот, – буркнул Лим уже без настоящей злости. – Учитесь исправлять свои художества, ваша обидчивость. Нет, не сюда. Ага. Чувствуешь? Да, здесь…

Сеанс пси-лечения продолжался минут десять. Поначалу Клаус пытался – немного лениво – понять, что и как делают с Тиретом "доктора". Но при поднятых ментальных щитах не всегда получалось поймать даже основные моменты, и Клаус, бросив свои попытки, поневоле заскучал. К счастью, незадолго до конца сеанса первой помощи прибыла часть заказанных блюд, так что занятие Клаусу нашлось.