Свет и тьма, или Поэма о трех девицах - Николай Иванович Хрипков

что-то говорит!

— Ну, что сказать еще он может?

Кормить пора. Проголодался.

Ну, что стоим мы перед домом?

Давайте заходите, девки!

Одни на стол взялись готовить,

Другие помогают Наде. И счастье

У них написано на лицах.

Еще бы! Ведь свершилось чудо.

Свидетельницы новой жизни

Они сейчас. И нет важнее,

Дороже этого момента.

Глава сорок первая

ВЕРА И ВИТЯ

Витя — очень знаменитый

В районе тракторист.

Что ни месяц, то в «районке»

Фотография его.

Хоть комбайн давай,

Хоть трактор,

Хоть бульдозер,

Всё он любит.

Всё обшарит, всё почистит,

День и ночь работать может.

Губернатор был на поле,

Жал он Вите крепко руку,

По плечу он Витю хлопал

И хвалил его. А грамот!

Как обоями, обклеить

Можно целую квартиру.

Вот такой он знаменитый!

Он бы мог найти девчонку,

Но совсем не напрягался,

Потому что лишь о Вере

Были думы у него.

А когда она вернулась,

Он обрадовался сильно.

Что с того, что от другого

Был ребенок у нее.

Жизнь-то — не прямая тропка,

Много всяких загогулин,

То на горку, то под горку,

То вообще дороги нет.

Он под окнами у Веры

Просидеть мог до рассвета.

Если б только не работа,

То вообще б не отходил.

— Ты чего к ней привязался? –

Говорила сыну мама.

— Тоже мне нашел невесту.

Что там в городе она

Вытворяла, мы не знаем.

Витя сразу погрустнеет,

Хлопнет дверью и уйдет.

И спросят меня у двери, куда приду:

— И зачем нам эти истории?

Мало ли что с кем происходит.

А нам зачем об этом знать,

Как три деревенских девчонки,

Не отмеченных талантом

Или богатым умом,

Хотели стать счастливыми?

Ну, покантовала их жизнь, помяла.

А зачем нам об этом знать?

У нас своих проблем по горло.

Но только о нас вот не пишут книжек

И фильмов про нас не снимают,

И песен о нас не поют.

Наверно, вы совершенно правы

И нужно было писать не о них,

А о том, как ведущая «Дома-2»

Отдыхает на курортах Испании,

Как бывшая балерина позирует ню,

Выставляя на обозрение прелести.

Может быть, найдется богатенький буратино

И кинется, давясь горячей слюной.

Или о поп-певице,

Какой у нее дворец,

Что она до сих пор не сосчитала,

Сколько же в нем комнат.

Только о них все пишут.

В глянцевых журналах — о них,

По телевидению чуть ли не каждый день.

Про интернет и говорить не будем.

А вот об этих девчонках

Никто не писал.

Папарацци за ними не гоняются.

И девяносто девять и так далее процентов людей

Ничего не знают про Веру, Надежду, Любовь.

И что самое удивительное:

Они нисколько не обижаются,

Что совершенно обделены вниманием

Средств массовой информации.

А я вот, не спросив их согласия,

Взял и написал о них.

Им, конечно, это не понравится,

Как и всем остальным. Ну, и пусть!

Мне с ними было интересно.

Я хотел записать их мысли,

Проговорить их переживания,

Прожить их жизни. Вот и всё!

Глава сорок вторая

ЛЮБА. ПОХОРОНЫ МАТЕРИ

Хоронить — не боронить.

Закопали, крест поставили.

И остался холмик глины

На земле от человека.

— Вот и всё. Теперь без мамы

Мы с тобой вдвоем остались, -

Говорит братишке Люба.

— Сильным будь, ведь ты мужчина.

Брат прильнул к сестре. Не может

Он понять никак, что маму

Он живую не увидит.

Нет! Поднимется и снова

Возвратится. А иначе

Быть не может. Не бывает,

Чтобы мама вдруг исчезла.

— Мамочка! Вернись! — он плачет.

— Никогда тебе плохого

Не скажу теперь я слова.

Буду делать всё. что скажешь.

— Ну, довольно! Хватит плакать.

Все ушли уже, Сережа.

Надо тоже возвращаться

Нам домой. Обед прощальный

В нашем доме. Понимаешь?

— Понимаю.

Кто-то сзади

Кашлянул

И взял за локоть.

Люба резко обернулась

И глазам своим не верит.

— Саша! Ты? Да как же это?

— Вот решил к тебе приехать.

Не могу себе представить

Своей жизни без тебя.

И втроем пошли в деревню

В дом, где стол их ждал печальный.

Глава сорок третья

НАДЯ. ВСТРЕЧА С ОДНОКЛАССНИКОМ

Вот и зима кончилась.

Поехала Надя в райцентр.

Надо что-то весеннее

Купить из одежды себе.

Ходит она по базару.

Долго стоит у прилавков.

Цены здесь всё же пониже,

Чем в магазинах. Купила

Курточку и сапоги,

Сыну Алеше детское,

Мяса немного, масла.

Вот и считай, от получки

Осталось почти ничего.

С сумкой идет к вокзалу.

Рядом остановилась

Синяя иномарка.

— Надежда! Привет!

Поглядела.

Федя — ее одноклассник.

Был он тихим мальчишкой,

Худеньким, круглолицым.

Теперь настоящий мужик.

Еще и усы отрастил.

— Ну, как поживаешь, Надежда:

— Нормально. А ты?

— Потихоньку.

Вижу идешь к вокзалу.

— Ну, да! На автобус.

— Понятно.

Слушай,

Зачем на автобус?

Садись! Довезу до дома.

— Но ты в Нестеровке же вроде?

— Ну, да! А какая разница?

Подумаешь, километров

Пару десятков лишних.

И сумка, смотрю, тяжелая.

Он вылез, открыл багажник.

— Да как-то мне неудобно.

И денег почти не осталось.

— Надя! Ну, что такое?

Обидеть меня желаешь?

Я разве похож на барыгу?

И сумку из рук берет.

Положил ее в багажник.

— Давай залезай быстрее!

Домой? Или хочешь куда-то

Еще? Завезу! Скажи!

— Домой.

— Ну, тогда погнали!

Глядит на него Надежда.

Да! Парнем он вырос видным.

Просто красавцем стал.

— Женился, наверно, Федя?

— Да как-то всё не выходит.

Да и сказать по правде,

Хороших девчонок нет.

Одни малолетки. Школу

Закончат и сразу в город.

А ты, я слышал, вернулась?

— Вернулась. Есть сын у меня.

— О сыне я тоже слышал

С мамой живешь?

— Конечно.

А где ты работаешь, Федя?

— Работал немного в ЗАО.

Да фермером стать решил.

Бычков держу на откорме.

Коровы есть, свиньи. Сегодня

Бычков привозил на сдачу.

И хоть заработал неплохо,

Кредиты надо платить.

Но думаю лет так этак

На ноги встану крепко.

Не думай, что похваляюсь.

Знаешь, какой азарт!

— Что ты один справляешься?

— Нет! Тут один не успеешь.

Своих нанимаю в деревне.

У нас безработных много.

Но контингент ненадежный.

А где здесь других найдешь?

Мелькают посадки, машины.

«Вот никогда б не подумала,

Что Федя, такой тихоня,

И на тебе, фермером станет.

Да! Время людей меняет».

— Не против ты будешь, Надя,

Если сверну на заправку?

— Да что ты! Какое против!

Ты здесь хозяин, не я.

Заправились. Федя вернулся.

Как фокусник, из-за