Птице нужно небо. Часть III и IV (СИ) - Икан Гультрэ

Глава 14

Обещанное приглашение я получила спустя декаду. Сессия моя была уже позади, дежурство в больнице в этот день предполагалось ночное, и я расположилась на кровати, развернув нарядное послание.

— Это что? — полюбопытствовала Рейяна, как раз забежавшая в комнату.

— Приглашение на казнь, — буркнула я.

— Ух ты! — восхитилась соседка, заглядывая мне через плечо. — И чем ты недовольна?

— Абсолютно всем. Но мое мнение по этому поводу, увы, никого не интересует.

Между тем, уже через несколько дней господин ректор вызвал меня в свой кабинет, чтобы деликатно выяснить, во-первых, в достаточной ли я степени знакома с придворным этикетом, чтобы не ударить в грязь лицом, а во-вторых, имею ли я средства, чтобы обзавестись соответствующим нарядом.

Второй вопрос меня задел — все-таки я работаю, да и премий парочку получала за прошедшие годы — сперва за поимку преступника, потом за роль в развитии целительского искусства. Так что я не бедствую и вполне способна оплатить себе выходной наряд, достойный появления в высшем свете, о чем я и известила господина ректора.

— Ну-ну, не обижайтесь, я все-таки должен был спросить.

Что касается этикета, то тут магистры Хольрин и Релинэр гоняли меня вдвоем, объясняя, когда и куда ступить, как повернуться и что ответить. Словом, к наступлению знаменательного дня в этом плане я чувствовала себя вполне готовой. Чего не скажешь о моем внутреннем состоянии — всю дорогу до дворца, которую я проделала в обществе магистра Хольрина в его экипаже, меня трясло — и отнюдь не из-за плохого качества столичных дорог.

Паника накатывала волнами, мое хваленое чувство опасности верещало, как автомобильная сигнализация, а я боролась с закономерным желанием выпрыгнуть на ходу из кареты и делала вид, что прислушиваюсь к речам ректора. Вникнуть в смысл того, что он говорил, я была не в состоянии.

Когда мы очутились на пороге зала приемов, сигнализация взвыла так, что я едва заставила себя устоять на месте.

— Магистр Хольрин, ректор Высшей Школы Магии. Лариса Май, студентка Высшей Школы Магии, — я про себя отметила, что титула никакого не прозвучало, а значит, ректор наш не благородного происхождения.

Несколько человек мазнули по мне взглядами и тут же утратили интерес. Это меня устраивало — и без них не по себе было. Из глубины зала нам навстречу уже шагнул магистр Релинэр — он-то точно из благородных, видно, что чувствует себя здесь как рыба в воде, — а я настороженно оглядывалась в попытках выявить источник опасности. И мне даже удалось локализовать его — в группе справа от возвышения с троном, которую я определила для себя, как представителей высшего дворянства — столько достоинства было во взглядах и осанках. Впрочем, видно мне было не всех, и это пугало еще больше. Все-таки опасность хотелось знать в лицо.

Тем временем в зале появился император, занял трон после короткого приветствия, а затем началась церемония награждения тех, кто умудрился за последнее время как-то отличиться перед короной. Один за другим подходили награждаемые и принимали от секретаря грамотки или более материальное выражение императорской благодарности из рук распорядителя торжества — но не самого правителя. Какое-то время я лелеяла надежду, что обо мне забудут, но тщетно.

— Студентка Высшей Школы Магии Лариса Май, награждается титулом баронессы и землями… — я сделала несколько шагов, приближаясь к трону, и моя внутренняя сирена снова взвыла в голос.

У меня еще успела мелькнуть полная сожаления мысль о том, что будь у меня на голове не сложная прическа, над которой все утро колдовала Рейяна, а привычная грива, я могла бы тряхнуть головой, позволяя прядям упасть на лицо, скрывая его от чужих взглядов и помогая мне остаться не узнанной. И одновременно с этой мыслью запястье левой руки свело болезненной судорогой, а голос — отвратительно знакомый голос — из той самой подозрительной группки выкрикнул знаковое:

— Недопустимо! — герцог Алейский вынырнул из-за спин людей и предстал перед троном. — Эта девушка — моя невеста Тэнра мер Ирмас, после помолвки переданная из отчего дома под мою опеку. Она не имеет права принимать какие-либо дары без моего ведома и вообще находится здесь без дозволения. Я забираю ее!

Вот удивительно, я успокаивала себя тем, что на этом приеме едва ли встречу отца Тэнры, но вероятность того, что здесь мог оказаться герцог, я почему-то во внимание не принимала, хотя как раз об этом и стоило бы подумать.

— Я не ваша невеста! Меня зовут Лариса Май!

— Да брось, девочка! — пропел герцог. — Кого ты пытаешься обмануть? Неужели я должен прибегнуть к свидетельству крови, чтобы доказать, что ты живешь под чужим именем, скрываясь от законного жениха?

Его слова о свидетельстве крови задели какую-то струнку в моей напряженной памяти, но сейчас было не до того. Я тряхнула головой, отбрасывая лишние мысли.

— Нет уж, это я прибегну… Я требую свидетельства истины! — я отвернулась от герцога и уставилась на императора в ожидании его решения.

Народ в зале возбужденно перешептывался. Спиной я почувствовала, что ко мне приблизились магистры Хольрин и Релинэр — как телохранители, как опекуны, как взрослые птицы, стремящиеся встать на защиту беспомощного птенца. И когда его величество объявил, что дозволяет прибегнуть к свидетельству артефакта, оба магистра увязались за мной — и никому не пришло в голову им воспрепятствовать.

В небольшом судебном зале императорского дворца кроме меня и герцога оказались несколько придворных, мои дорогие учителя, не спускавшие с меня встревоженных взглядов, и собственной персоной Аргел мер Сельмир, заместитель начальника тайной канцелярии. Я полагала, что он и будет задавать вопросы, но оказалось, что это не по его части, для меня специально вызвали другого дознавателя.

Потом в зал явился и сам император, предоставив придворным веселиться на празднике без него, а через несколько минут внесли кристалл.

Кончики пальцев моей возложенной на артефакт руки слегка подрагивали, когда прозвучал первый вопрос:

— Ваше имя?

Я сглотнула. Да, один раз кристалл счел, что я ношу свое имя с полным правом, но тогда… тогда имя вообще не было принципиально важным. В той ситуации. Другое дело — теперь, когда вопрос о настоящем имени важнее любого другого.

— Лариса Май.

Истина. Я выдохнула с облегчением.

— Ваша светлость, можем считать проблему исчерпанной? — обратился его величество к герцогу.

Тот сделал шаг в мою сторону — и при его приближении снова болезненно заныло многострадальное запястье. Я поморщилась, а герцог удовлетворенно улыбнулся:

— Нет! Я могу ручаться, что передо мной моя невеста, ее знак помолвки реагирует на мое приближение. Если то, что ее зовут теперь иначе, правда, то пусть ответит на вопрос, принадлежало ли ей это тело с самого рождения.

— Ответьте, — обратился ко мне дознаватель, — принадлежит ли вам ваше тело с самого рождения?

Я сглотнула, выдавила хрипло:

— Нет.

Истина.

— То есть, — торжествующе заявил герцог, — мы имеем дело с демонической сущностью, занявшей тело моей невесты.

— Я не!.. — но его величество жестом остановил мой возмущенный крик.

— Вопросы вселения демонов в компетенции департамента магической безопасности. Я останавливаю разбирательства, покуда не явится представитель этой службы. Можете быть свободны, — это уже к дознавателю.

Магистр Релинэр сделал шаг ко мне, наткнулся на предупреждающий взгляд императора, но в ответ лишь упрямо поджал губы и все-таки подошел. Взял за руку, посылая волну спокойствия и поддержки.

— Меня казнят? — шепотом спросила я.

— Если согласишься на глубинное сканирование, то возможно, и нет — если выяснят, что ты не демон.

— Возьметесь за это?

— Если позволят, — так же шепотом ответил магистр и отошел от меня — в зале как раз появился чиновник из департамента магической безопасности.

— Герцог Алейский, — пояснял император вновь пришедшему, — предъявил этой юной особе обвинение в том, что она является демонической сущностью, занявшей тело его невесты.

— Можете что-нибудь сказать по этому поводу? — обратился ко мне новый дознаватель.

— Я так полагаю, что покуда меня подозревают в том, что я демон, веры моим словам все равно не будет, правда?

Чиновник кивнул.

— В таком случае, я соглашаюсь на глубинное сканирование.

— Вы уверены?

— Это предпочтительнее смертной казни, при сканировании есть шанс выжить и даже остаться в здравом уме. А умирать я уже пробовала, мне не понравилось, — усмехнулась я. — Правильно ли я понимаю, что если в ходе сканирования выяснится, что я человек, пусть и из другого мира, оказавшийся здесь в чужом теле, на тот момент никем не занятом, то я буду оправдана?