Я и рыжий сепар - Семён Пегов

Подготовка орудия к выстрелу напоминала закладку дров в печку. Шустрый брал полено-снаряд, открывал створку буржуйки-трубы, решительным движением забрасывал чурку в условное пекло и захлопывал дверцу. Затем садился на одно колено рядом с установленной на треноге «шайтан-трубой», коротко прицеливался и «задувал» — на ополченском сленге это означало выстрелить по противнику из чего-то гранатометного. Грохот от этого акта был запредельный, несмотря на то что мы прятались за стеной поодаль. В одну из пауз командир услышал одиночный свист в направлении «сапога», который ни с чем не спутаешь. Больше всего он напоминает хлопок кожаной казачьей плетки о воздух. Боец, который должен был работать с Шустрым в паре, после трех-четырех выстрелов оглох окончательно, поэтому, когда Моторола крикнул ему:

— Открывай беспокоящий огонь из калаша, пока идет зарядка орудия, — тот с недоумением и замороженным взглядом смотрел на командира, разводя руками. Контузия, что называется «от своих», во время интенсивного боя явление распространенное.

Мотору пришлось на языке жестов объяснять: точка Шустрого противником уже раскрыта, работает вражеский снайпер, поэтому, пока один боец перезаряжается, другой должен на всякий случай прикрывать его беспокоящим огнем. Оглушенный ополченец задачу понял довольно быстро и теперь выпускал протяжные очереди из АК в сторону депо с энергией и азартом умалишенного. Секунд через тридцать заговорившему автомату уже вторили остальные двадцать стволов на позиции. Сколько ни бился Моторола, а эффект цепной реакции на фронте, когда стоит начать одному, за ним повторяют все остальные, преодолеть не получалось никак. И плевать всем было на то, что в этом дружном хоре стрелкового оружия противнику вскрывались все огневые точки подряд. Тогда как по правилам локальной обороны хотя бы две-три позиции должны не палиться и оставаться как бы в запасе, чтобы в переломный момент сбить врага с толку.

В общем, стреляли все, изначальная задумка — усыпить бдительность забаррикадировавшихся на железнодорожной станции тербатовцев — сорвалась. Теперь оставалось только одно — вступать в боестолкновение, исходя из тех реалий, что имелись.

У Моторолы было настолько хорошее настроение — снова оказался на передовой и руководил действиями подчиненных не по рации из штаба, а здесь, на месте, — что даже серьезные отклонения от хитроумного плана не могли испортить его. Он хотел как можно скорее вернуть прежнюю форму, ведь именно такие бои на средней дистанции в сто — двести метров — его конек. То, что всегда получалось виртуозно. Тут как раз в тему — поупражняться в стрельбе из подствольника — расстояние позволяет.

Излюбленное оружие Мотор сразу же пустил в ход и сначала навесиком отправил 25-й ВОГ через видневшиеся за бетонным ограждением вагоны товарного поезда. Граната разорвалась между рельсами и зданием депо, командир результатом остался доволен. Новость о том, что он уже вступил в бой, мигом пронеслась среди мотороловцев, и они чуть ли не толпой, с трудом стараясь держаться командирских установок — пять-шесть метров друг от друга в шахматном порядке — бежали к нам на точку. Вскоре под бетонной стеной скопилось человек десять.

— Малой, а ты что здесь делаешь? Вас же сменили, — обратился Трофим к ополченцу, которому на вид и семнадцати не дашь. Он пришел вместе с незваной подмогой.

Моторола хотел было сделать им втык за недисциплинированное поведение на линии соприкосновения с противником, но подзабытые эмоции от первых минут огневого контакта брали верх, азарт захлестывал всех, и его тоже. Подозвал к себе Малого.

— Заряжаешь «морковку» в РПГ здесь, потом выбегаешь на открытое пространство, — показывает рукой на пятиметровый проем в ограждении, — дальше у тебя не больше двух-трех секунд, чтобы прицелиться: стреляй и сразу обратно. Первый можно немного под углом — дистанцию почувствовать.

Малой воевал у Моторолы с Семеновки, поначалу его вообще никто всерьез не воспринимал: парень школу еще не закончил, смугловатое лицо с хулиганским выражением было еще детским, по краям рта торчали две-три волосины подростковых усов, неестественно большие синие глаза выражали наивность. Над ним, конечно, подшучивали, гоняли, как самого молодого… Однако, когда в очередном бою настал его персональный «момент икс» — у каждого солдата он настает, — Малой оказался намного старше своих лет. На его счет записаны как минимум два подбитых БТРа, а это серьезное достижение даже по меркам бесстрашных мотороловцев.

В операции на Восточном фронте, когда ополченцы пробивали коридор к российской границе в районе Снежного, Малому и вовсе доверили командовать группой. Моторола тогда лечился в Крыму, поэтому в новой ипостаси парнишку не наблюдал, и теперь, конечно, тот хотел показаться перед командиром во всем героизме. Его группа дежурила на позициях с рассвета, и Малой за полчаса до приезда Мотора сменился, но специально вернулся на фронт — покуражиться. Поэтому на команду отреагировал молниеносно — через пару секунд РПГ с заряженной «морковкой» улегся на его тощее плечо. «Готов?» — «Так точно!» — «Пошел». Малой в заплетающейся манере, но очень быстро засеменил к провалу в стене, подзамешкался, потратил на прицел больше отведенного командиром времени, точно выстрелил и под одобрительные крики сослуживцев в расслабленном темпе вернулся на исходную. Он было заулыбался Мотороле, но лицо того осталось непроницаемым.

— Ты что, в натуре, дол…б? Сказано было две-три секунды и навесом! Ты кого там выцеливал? Укропы в окна, что ли, уткнулись посмотреть на тебя и ты хотел точно в форточку попасть? Снайпер как не-хер-на-хер мог сейчас тебя снять, и все, отвоевал бы ты свое… Были бы тебе и Новороссия, и ДНР, и кресты наградные посмертно… Завис там и еще обратно — как будто на прогулке. Кому понты эти нужны?

Малой уже второй раз за день огребал от командира. Первых звездюлей получил утром, перед тем как заступить на дежурство. Получили, в общем, все, поэтому было не так обидно, как сейчас.

Трофим довез нас до Иловайска минут за сорок, то есть мы подъехали к штабу где-то без пятнадцати шесть. В шесть у бойцов подъем, полчаса на утренние процедуры и затем развод на позиции: менять тех, кто дежурил ночью. На территорию базы нас пропустил заспанный вахтер, который не сразу даже понял, кто мы такие, — база числилась за полевым командиром Гиви. Он сам — местный, иловайский, собрал знакомых ребят и сформировал отряд, с которым приступил к зачистке города от ВСУ. Силы были, мягко говоря, не равны, потому мотороловцев и перекинули на это направление, помогать. Поскольку Гиви и его ребята довольно долго воевали здесь в одиночку и на подконтрольной им территории их каждая собака знала, то любой инородный джип с «камуфлированными» пассажирами воспринимался на аутентичных блокпостах неоднозначно. На одном из таких КПП, на подъезде к Иловайску уже, особенно мнительные постовые передернули затворы и хотели стрелять, когда Моторола в свойственной ему дерзкой манере потребовал пропустить нашу машину к фронту.