Убийства в Полянске - Алексей Кротов

– А у нес есть семья? – с любопытством спросил Скворцов.

– Не знаю, – пожала плечами Таисия Игнатьевна, – она никогда не говорит на эту тему.

– Но замужем-то она была?

– Я её мужа не видела. Несколько лет она не жила здесь, и, возможно, там у неё был муж.

– А где она жила, вы не знаете?

– Без понятия.

– А сейчас она живет здесь безвыездно?

– Нет, почему же, бывает, что и уезжает.

– Куда?

– В Ленинград, кажется. Алена как-то обмолвилась.

– Значит, она вам кажется человеком, перенесшим тяжелую душевную драму? – неожиданно спросил Скворцов.

– Почему вы так думаете? – в глазах Сапфировой мелькнул интерес.

– По вашему описанию.

– Вы угадали, Владимир Андреевич. Но только я не уверена, что она пережила эту драму до конца.

– Что вы имеете в виду?

– Она очень уравновешенный человек, но иногда у неё случаются приступы необъяснимого раздражения, а подчас – меланхолии.

– Очень интересная характеристика, – задумчиво произнес Скворцов. – Как вы думаете, она способна на убийство? – задал прямой вопрос лейтенант.

– При определенных обстоятельствах, думаю, да.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, только сумасшедший будет убивать просто так. Люди убивают, когда оказываются в безвыходной ситуации. Только одни способны на убийство, другие нет.

– Да, я тоже так думаю, – согласился Скворцов. – Ну, а что вы скажете о ветеринаре Бочкине?

– Неприятный человек, – тут же откликнулась Сапфирова, – мелкий эгоист, трус и лентяй.

– Здорово вы его припечатали, – рассмеялся Скворцов.

– Как он того и заслуживает.

– Однако в покер вы с ним играете, – улыбаясь заметил он.

– Великолепный трок, что есть, то есть, – признала Таисия Игнатьевна.

– Скажите, а почему в день убийства вы договорились играть раньше?

– У Артамона Матвеевича были какие-то дела вечером, ну я и согласилась.

Скворцов помолчал.

– Не хотите ли еще чаю? – предложила хозяйка дома.

– Кто же от него откажется, особенно от варенья? – подмигнул Скворцов.

Сапфирова наполнила его чашку. Скворцов пил да похваливал. Наконец, напившись вдосталь, он спросил:

– Как думаете, кто её убил?

– Все ждала, когда вы меня спросите, – сказала Сапфирова, отставляя чашку. – Но, по-моему, вам следовало бы спросить, кто мог её убить.

– Хорошо, я спрошу именно так.

– Но ведь мне, по сути, ничего не известно, – развела руками Сапфирова. – Вот если бы я знала, кто где был в это время… – и она многозначительно взглянула на лейтенанта.

– Мы знаем еще очень мало, – смутился тот, – да и к тому же…

– Да и к тому же, – продолжила за него Сапфирова, – разве можно посвящать во все детали одну из подозреваемых?

– Уверяю вас, Таисия Игнатьевна… – начал было Скворцов, но Сапфирова с улыбкой прервала его.

– Но ведь это же правда. Я ни с кем не разговаривала с тех пор, как пришла домой. А пришла я в половине третьего. Около трех я пошла к Бочкину и обнаружила весь этот ужас. Так что, как вы, сыщики, выражаетесь, у меня нет алиби. Хотя, возможно, меня видели идущей по дороге.

– Лично я не представляю вас убийцей, – убежденно сказал Скворцов.

– Вы, может быть, и нет, – улыбнулась старушка, а следователь вполне может. Скворцов не знал, что и ответить. Видя его смущение, Сапфирова сказала: – Если вы меня прямо спросите, я отвечу, что не убивала Тишкину. Конечно, вы не обязаны мне верить.

– Но я вам верю! – воскликнул Скворцов. Мне подсказывает интуиция.

– Вы не очень похожи на милиционера, – вдруг сказала Таисия Игнатьевна.

– Вы и это заметили? – рассмеялся Скворцов. – Да, кое-кто из коллег мне это говорил. Но я думаю, что человек есть то, чем он хочет быть. – И, обратившись к Сапфировой, он спросил: – Ну а как тело попало в чужой дом? Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи?

– Когда я вошла и увидела это, – ответила Сапфирова, – мне показалось, что это страшный сон, все было как-то нереально. Я думаю, Владимир Андреевич, что вам уже приходила в голову мысль, что тело могли туда принести.

– Приходила, – кивнул Скворцов, – но весь вопрос: зачем?

– О да. Думаю, когда вы на него ответите, вы узнаете все.

– Если отвечу, – с сомнением в голосе проговорил Скворцов.

– Ну, ну, откуда такое неверие в собственные силы, молодой человек? Я уверена, что вы и следователь справитесь.

– Хотелось бы надеяться, Таисия Игнатьевна. Скажите, а Бочкин мог бы убить, по-вашему?

– Если бы его загнали в угол, думаю, да. Но, насколько я знаю, у него не было мотива. Или был? – спросила Сапфирова, внимательно глядя на Скворцова.

– От вас ничего не утаишь, – рассмеялся тот. – Сейчас я, к сожалению, не могу рассказать все, что знаю, но мне хочется, чтобы вы нам помогли. Вы хорошо знаете этих людей. Вы очень проницательный человек, Таисия Игнатьевна. Попробуйте решить эту загадку, хотя бы из любопытства.

– Но я же ничего не знаю, – резонно заметила Сапфирова. – К тому же прежде я никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

– Если дело в фактах, – горячо возразил Скворцов, – то я скоро вам их предоставлю.

– Вы думаете, Кирилл Александрович согласится?

– В этом не будет необходимости, я просто ему ничего не скажу.

– Однако! – в изумлении воскликнула Таисия Игнатьевна.

– У Кирилла Александровича свои методы, у меня свои, – улыбнулся Скворцов. – Итак, я вас покидаю. Надеюсь, теперь мы союзники, Таисия Игнатьевна. Спасибо за чай.

С этими словами Скворцов вышел, предварительно подмигнув хозяйке дома.

– Ну и ну! – воскликнула Таисия Игнатьевна, когда дверь за лейтенантом закрылась. – А ведь я совсем по-другому представляла себе работников милиции.

Глава 14

Мать и дочь

Когда Скворцов вернулся, следователь был уже один.

– Ну, как прошёл допрос Бочкина? – бодро спросил Скворцов.

– Я вам потом расскажу, – хмуро ответил следователь. – А пока пригласите ко мне, пожалуйста, Зою Васильевну Редькину.

Лейтенант ушёл выполнять поручение и через пятнадцать минут вернулся со свидетельницей. Но Зоя Васильевна пришла не одна, её конвоировала мать, Пелагея Егоровна Цепкина. При виде Цепкиной Попов нахмурился и раздражённо сказал:

– А вас не вызывали.

– Ну что я тебе говорила, мама? – победно воскликнула Зоя. – Можешь спокойно идти домой и не волноваться, тебя тоже вызовут.

– Никуда я не пойду, – решительно покачала головой Цепкина и вызывающе посмотрела на следователя.

– Однако и здесь вы не останетесь, – с не меньшей решимостью возразил Попов. И добавил, видя, что Цепкина не движется: – Выйдите, пожалуйста, гражданка, не мешайте работать.

Но Пелагея Егоровна и не думала подчиняться.

– Я не позволю вам допрашивать мою дочь без меня, – заявила она, уперев пухлые руки в пончикоподобные бока. – Вашими допросами вы доведёте мою девочку до истерики.

– Бросьте, Пелагея Егоровна, – поморщился следователь, – здесь вам не театр, а я