Семейная хроника - Нина Осмоловская

Дела на фабрике шли неплохо, капитал рос. Ольга вкладывала деньги в развитие производства, и скоро продукция стала известна за границей. Ольга и сама часто ездила за рубеж, и у неё бывали иностранные заказчики. Она приобретала опыт. Даже начавшееся революционное движение не пугало. Митинги и забастовки были не столь частыми у неё на фабрике, потому что она старалась сделать труд рабочих по возможности не столь обременительным. Всегда прислушивалась к просьбам о введении разных социальных уступок. Пыталась внести в однообразную и тяжёлую работу какой-то элемент заинтересованности самих рабочих в результатах своего труда. Устраивала праздники для их детей, ввела премиальную оплату труда. На фабрике был комитет из самых авторитетных рабочих, которые вместе с ней решали вопросы быта и условий труда. Хозяйка всегда вникала в их экономические требования и, если они не шли вразрез с интересами производства, охотно воплощала их в жизнь.

Рабочие любили Ольгу. Она часто сама оставалась с ними в цехе, если надо было выполнить срочную работу, обращалась к ним всегда уважительно и на «Вы». Всё своё свободное время она отдавала фабрике. Свет в окнах кабинета часто горел далеко за полночь.

Ольге всё чаще хотелось за бездной проблем спрятать своё личное, сокровенное. Поэтому письмо Георгия произвело на неё очень сильное впечатление. Она, втайне от себя, была давно влюблена в этого человека, но не могла позволить себе и думать об этом, потому что он был женат, у него были дети. Как она могла оторвать его от семьи? Она сама была в роли брошенной жены и понимала, как это горько.

Она не могла читать дальше, слезы, помимо воли, текли из глаз. Как же она была слепа, если не смогла разглядеть рядом с собой человека, столь преданно и нежно любившего её! Почему ей суждено в жизни только терять? Почему он уходит на фронт, где его могут убить, и они никогда больше не увидятся? Ей хотелось кричать, звать на помощь, пытаться вернуть всеми доступными способами. Хотелось сесть и написать: не делай этого, не уходи! Она посмотрела на конверт, обратного адреса не было. Это письмо было из вечности, а какой обратный адрес у вечности, разве кто-нибудь знает об этом?

Какая трудная ей выпала судьба! Одного человека она любит, но он её бросает. Другой любит её, но она не может соединить с ним свою жизнь, потому что он женат! Одни препятствия на пути. Почему другие женщины легко и быстро устраивают свою жизнь? Её же путь труден и тернист. Ольга опять принялась за письмо…

«…Я всегда ценил твой талант так незаметно и по-доброму помогать молодым художникам и актёрам. Понимая толк в живописи, ты всегда с удовольствием покупала картины известных и совсем молодых художников. Я вспоминаю твой уютный дом, его стены, увешанные картинами.

Мне нравилось смотреть на тебя, как ты вспыхивала от радости, когда хвалили твои работы! Я был на всех благотворительных выставках, которые ты устраивала в своём городе, тем самым давая возможность жить и работать не только мастерам, но и начинающим. У тебя в доме часто гостили и писатели, и поэты, всегда было многолюдно, гости охотно знакомились друг с другом. Особенно мне нравилось, когда ставили домашние спектакли, где рядом с профессионалами были заняты и актёры, далекие от искусства. Это мог быть кто-то из прислуги или друзей-художников, и, конечно, в каждом спектакле играла твоя Танюша. Она довольствовалась любой ролью, даже самой маленькой, но само сценическое действо так захватывало её, что, глядя на игру, нельзя было оставаться равнодушным. В Танюше так много от тебя – та же мечтательность, идиллическая восторженность, влюбчивость. Кажется, что она восхищается всеми актерами, с которыми играет в спектакле. Меня всегда удивляло, откуда у этой маленькой девочки, живущей в провинциальном городе, такой талант. Ей удавались и комедийные, и драматические роли. Все пророчили ей блестящее будущее.

Серёжа – совсем другой. Его всегда больше интересовали серьезные мужские разговоры за столом, он так внимательно слушал, как будто мог, будучи ребёнком, осмыслить политические события. Он мечтал о карьере юриста. Строгость его поведения была вызвана тем, что он рано стал единственным мужчиной в доме. Ты сама охотно советовалась с ним и делилась своими проблемами.

Было удивительно, как ты всё успеваешь: и руководить фабрикой, и воспитывать детей, и ездить на этюды, и быть просто красивой и умной женщиной! Как тебе всё это удавалось совмещать, и главное, что ты во всём находила удовольствие. Это ещё больше подкупало и располагало к тебе. Моя любовь росла с каждой нашей встречей. Я не мог найти в тебе ни одного изъяна. Ты была само совершенство!..»

Ольга опять отложила письмо…

Борис почти не сообщал о себе никаких вестей. Он больше не приезжал ни разу, только писал матери, что вновь женился. На этот раз был составлен брачный контракт. Писал, что доволен судьбой, что новая жена хоть и старше, но очень его любит и она богата, то есть осуществилась всё-таки его мечта.

Наталья Дмитриевна лишь раз была в Москве, но новая невестка не слишком была рада её приезду, и она заторопилась к своим. Она всегда любила Ольгу как родную дочь, хотя её собственная дочь Анастасия жила с богатым мужем и у неё было трое детей, но бабушку Наташу не приглашали в гости, а быть содержанкой у собственной дочери не хотелось.

Наталья Дмитриевна восхищалась своими двумя внуками, жила их проблемами и интересами и была вполне довольна судьбой. С родными детьми не сложились отношения, зато невестка любила её как родную мать. Наталья Дмитриевна была единственным человеком, который связывал Ольгу с прошлым, она была из той, прежней, такой беззаботной и легкой, жизни, когда были живы родители, и она купалась в их любви к себе, а сейчас только Наталья Дмитриевна могла как-то ободрить и поддержать.

Дети оканчивали гимназии, надо было учить их дальше. Летом они уехали сдавать экзамены в Москву. Сергей поступал в университет на юридический факультет, а Танюша – в школу-студию при МХАТе. Ольга поехала вместе с детьми. Она очень волновалась за них, переживала, как они устроятся в Москве, как будут жить без неё. Но больше волновало, как она будет жить без них.

В Москве они остановились у Ольгиной подруги, которая была замужем за крупным промышленником. Своих детей у неё не было, и она с радостью согласилась на то, что дети будут жить в их доме. Серёжа блестяще выдержал все экзамены. Танюша тоже, к немалому удивлению Ольги, поступила в студию при МХАТе. Ольга и радовалась безумно, и переживала, ведь впервые дети разлучатся с матерью и будут жить собственной, взрослой жизнью. Их могут обмануть, обидеть. Кто же теперь будет их жалеть и заботиться о них? Возвращаясь домой, она проплакала всю дорогу, вспоминая их испуганные, серьёзные лица на перроне вокзала.

Дома ждала верная Наталья Дмитриевна. Они теперь обе загрустили от того, что дом их осиротел, не было слышно звонкого Танюшкиного голоса, не было шумных сборищ, того буйства фантазии, которое бывает только у молодых.

Постепенно жизнь вернулась в свою колею. Опять собирались друзья, приезжие, иногда хозяйка даже не знала всех гостей по именам. Всё чаше говорили о забастовках и митингах. У Ольги на фабрике тоже было неспокойно. Она видела, что многие недовольны своим положением, выставляя на митингах не только экономические, но и политические требования. Ольга пыталась идти навстречу рабочим, понимала, что люди должны трудиться в нормальных условиях, но они были по разные стороны баррикад, и в ней видели, прежде всего, собственника и эксплуататора.

Дети учились хорошо. Приезжали на каникулы и рассказывали матери о жизни в Москве. Борис, благодаря связям, стал известным в городе юристом. Он помогал сыну, обещая ему после окончания университета хорошее место. Танюша тоже делала определённые успехи, она уже участвовала в нескольких спектаклях и говорила только о великих артистах, рядом с которыми ей посчастливилось играть на сцене.

Ольгу пугала обстановка в городе, в стране. Ей казалось, что мир рушится, земля уходит из-под ног. Она чувствовала, что грядут какие-то события, резкие перемены в судьбе. Когда дети уезжали, ей было особенно одиноко. Шла мировая война, на фабрике выпускали сукно для солдатских шинелей. Она всё чаще слышала, как у знакомых детей забирали на фронт. Видела, как матери читают сводки и как стали приходить первые похоронки.

В свой приезд в Москву она просила Бориса о встрече. Ольга умоляла его помочь детям, особенно Серёже, – боялась, что его могут забрать на фронт. Их отношения с Борисом теперь носили дружеский характер, объединяли забота о детях, общие страхи и волнения. Он сказал только, что счастлив в своей новой семье, а она порадовалась, что наконец-то он нашёл себя.

Рабочие на фабрике всё чаще бастовали. Ольга понимала, что крах неизбежен, но она в каком-то слепом упрямстве не хотела ни о чем думать, ничего предпринимать. Да и что, собственно, она могла предпринять, когда столько судеб рушилось вокруг? Знакомые говорили, что надо бежать, пока не поздно, за границу, но она продолжала надеяться на чудо. Будто всё само пройдет и опять вернется та спокойная и мирная жизнь, которая была раньше.