Семейная хроника - Нина Осмоловская

Ольга долго рассказывала дочери обо всех событиях. Они пили чай, чтобы хоть как-то согреться, в комнате было очень холодно. Таня в свою очередь рассказывала, что она уже играла в спектаклях, что у неё почти всё получается, её хвалят, но сейчас она на распутье – не знает, что делать дальше. Режиссер собирается уехать во Францию и зовет её с собой. Таня сказала, что видела отца, он тоже собирается в Париж вместе с женой. А Серёжа не собирается уезжать, он весь охвачен революционным движением, поддерживает его. Сейчас занимает высокий пост в университетском студкоме и слышать не хочет о том, чтобы куда-то уехать.

Ольга слушала дочь и не понимала, как её нежный, ласковый Сережа мог вот так сразу принять революцию, да ещё активно участвовать во всех событиях. Ей пришла вдруг в голову страшная мысль, что его могут убить или ранить в какой-нибудь стычке. Желание немедленно увидеть сына было столь велико, что они с дочерью быстро оделись и поехали в университет.

В университетском коридоре было шумно. Все бежали куда-то, а на бегу громко переговаривались, или стояли, собравшись в кучки, и слушали кого-то из ораторов, яростно призывавших что-то крушить или, наоборот, кого-то защищать. Ольга оглохла ото всех этих криков и призывов. Она не знала, куда идти, где искать сына. Попробовала остановить двух студентов и спросить их о Сергее, но они ничего не поняли и побежали дальше по своим делам. Расписания занятий нигде не было видно. Они с Таней брели по коридорам, заглядывая в аудитории.

На дверях одной из них висела табличка «Студком». Таня заглянула туда и увидела за столом Сергея. Тот удивился и обрадовался, увидев сестру. Он извинился перед товарищами и вышел в коридор. Ольга бросилась на шею к сыну, обняла его, прижалась и расплакалась. Будто она была не матерью, а, наоборот, маленькой и беззащитной девочкой, искавшей утешения в нём, таком большом и надёжном.

Сергей заметно вырос и возмужал за последний год. Ему уже исполнилось восемнадцать лет. Внешне он был очень похож на Бориса: та же полоска усов над верхней губой, серые выразительные глаза и такая же ямочка на подбородке. Сергей был высокого роста, широкоплечий, от всей его фигуры веяло настоящей мужской силой, надежностью. Хотелось спрятаться за его спиной и жить, не зная никаких проблем и печалей. Юноша очень обрадовался, увидев мать. Их всегда связывала какая-то незримая сила. Они очень скучали вдали друг от друга, ощущая буквально физически эту разлуку. Сергею хотелось поговорить с матерью, но дела требовали его присутствия на собрании. Он извинился перед близкими, они договорились, что встретятся через два часа дома и обо всем потолкуют.

Ольга впервые за последние дни почувствовала себя счастливой от сознания того, что она не одна, дети рядом, и что есть кому ей помочь и на кого положиться. Теперь оставалось только встретиться с Борисом, рассказать ему о Наталье Дмитриевне, попросить у него материальной помощи для матери и детей. Они в последние годы очень редко виделись с Борисом. Их встречи были случайны – у кого-то в гостях или на светских приемах.

Ольга никогда не просила у него денег, а сам он их никогда не предлагал. Обоих устраивали такие отношения. Дела у Ольги шли неплохо в последние годы, и судьба мужа не слишком её тревожила. Сейчас, если бы не огромное желание Натальи Дмитриевны видеть сына и не события последнего года, так переменившего их судьбы, Ольга не стала бы разыскивать Бориса.

Танюша спешила в театр, и они договорились собраться дома вечером, чтобы сеть и обо всем поговорить. Она, к сожалению, не могла поехать с матерью, подробно объяснив, куда и как проехать, чтобы найти отца, и быстро убежала, так как уже опаздывала.

Ольга была знакома с последней женой Бориса. Это была очень миловидная француженка, уже вполне обрусевшая. Софи – так её звали – была старше Бориса на пять лет, но смотрелась очень моложаво, и эта разница совсем не была заметна. У неё была взрослая дочь от первого брака, которую звали Полина. Софи, миниатюрная брюнетка, выглядела словно фарфоровая статуэтка. Грациозная, с точёной фигурой. Хотелось взять её на руки и играть, как с куклой. Она хорошо говорила по-русски, лишь лёгкий акцент выдавал в ней парижанку. Полина же, не в пример матери, была высокой, но, как и мать, стройной девушкой. Отец её, первый муж Софи, был русский барин знатного дворянского рода. Он погиб на поле сражения на Кавказе, оставив красавицу жену с дочкой на руках.

Андрей Георгиевич был очень богат, и потому Софи с дочерью привыкли к красивой, сытой жизни. У них был собственный большой дом в Замоскворечье. Софи после смерти мужа долго тосковала, и все её внимание сосредоточилось на дочери. Они были очень дружны с Полиной и, несмотря на разницу в возрасте, всегда были как две неразлучные подружки.

Софи смогла дать дочери хорошее образование. Та училась в Германии, а потом во Франции. Они много путешествовали вместе. Полина хорошо говорила на нескольких европейских языках, разбиралась в музыке, литературе, неплохо пела. С ней было интересно поговорить, она много читала, и её знания касались разнообразных областей искусства. Взрослые удивлялись энциклопедичности склада её ума. Когда Полина стала взрослой девушкой, Софи поняла, что дочь очень скоро может уйти от неё, выйти замуж, её долей останется только одиночество и старость.

Полина росла замкнутой девушкой, круг общения был очень узок. Кроме маменьки у неё была ещё одна подруга, с которой она делилась своими девичьими тайнами. Молодых людей Полина не слишком уважала, они казались ей напыщенными петухами. Ей нравилось в одиночестве писать стихи или играть на рояле. Ей не нужны были зрители или слушатели. Она больше всего любила маменькино общество и больше всего ценила её советы. Полина сохранила светлую память об отце, ей всегда не хватало его внимания и заботы. Ей казалось, что если бы был жив папенька, то жизнь была совсем другой – яркой, праздничной. А теперь им с маменькой осталось только оплакивать смерть Андрея Георгиевича. Ей даже одно время хотелось уйти в монастырь, но Софи, узнав о её желании, пришла в ужас от мысли, что она может лишиться ещё и любимой дочери.

Софи часто задумывалась о будущем дочери, пыталась знакомить её с молодыми людьми, мечтала выдать дочь замуж, найти ей достойного, любящего мужа. Но Полина и слышать не хотела о замужестве, её пугало то, что она превратится в курицу-наседку, погрязнет в домашних делах, а ей так хотелось найти себя в чём-то значимом и серьёзном. Полина мечтала продолжить образование во Франции. Она сумела убедить мать, что ей это просто необходимо. Софи неохотно согласилась. Она попросила свою сестру присматривать за Полиной в Париже, и та обещала писать Софи подробные письма о жизни дочери.

Оставшись одна, Софи совсем загрустила, но её веселый нрав не позволял ей долго печалиться. Она всегда пользовалась успехом у мужчин, и только ревность дочери не позволяла ей устроить личную жизнь. Теперь же строгой Полины не было рядом, и жизнь Софи приобрела совершенно иной характер. Она была выгодной невестой во всех отношениях. Деньги, которые оставил ей муж, делали её одной из самых богатых невест в Москве, к тому же, если прибавить красоту лица, фигуру и весёлый, мягкий характер, получалось, что трудно найти более желанную супругу, чем она. Единственной помехой для замужества, как она сама считала, был её возраст – Софи было уже далеко за сорок. Она понимала, что ей может составить партию или вдовец, или человек почтенного возраста. На более молодых мужчин она даже не обращала внимания.

С Борисом они познакомились на балу в Дворянском собрании. Он сразу приметил эту миленькую француженку. Навёл справки у друзей, кто она, и решил, что это его судьба. Борис действовал не спеша. Он тоже был немолод, разбит переживаниями последних лет, да и болезни стали одолевать его. Он теперь часто ездил на воды, чтобы поправить здоровье. Софи не сразу обратила внимание на Бориса. Он казался ей слишком молодым и расчётливым. Она понимала, что многие сначала смотрят на её счет в банке, а потом на неё, но эта ненавязчивость и даже холодность Бориса в самом начале их отношений задевала больше всего.

Софи не понимала его равнодушия. Ей хотелось завлечь его, соблазнить, заставить страдать, а потом бросить. Он же приходил, садился где-нибудь в сторонке, не привлекая к себе особого внимания, и слушал беседы гостей, будто и не замечая присутствия хозяйки. Софи играла с ним как «кошка с мышкой»: сначала легонько трогала его лапкой, а он будто недоумевал, откуда такая честь – быть замеченным самой хозяйкой. Она всегда сажала его за столом рядом с кем-нибудь из незамужних дам, но так, чтобы могла видеть и его, и собеседницу и при необходимости корректировать их отношения.

Борис был глух ко всем этим уловкам, при этом прекрасно понимая, что, если он как-то изменит своё поведение, его шансы сразу упадут. Он понимал, что немногое может предложить Софи: рядом с её богатством его капитал выглядел просто смешным. Правда, сам он был ещё красив, в волосах прибавилось седины, в нём появилась какая-то байроновская задумчивость и лиричность. Многим женщинам хотелось обласкать его, прижать к себе и пожалеть. Он понимал, что его загадочность притягивает, а его холодность, невнимание и пренебрежение к хозяйке возбуждали ещё больший интерес к нему.