Семейная хроника - Нина Осмоловская

Ольга отложила письмо. Она вспомнила свою первую встречу с Георгием. Прошёл год, как она уехала из Москвы, продав там дом.

Однажды, придя домой, она увидела за столом незнакомого молодого человека, который при первом же взгляде привлёк к себе внимание. Внешне он был некрасив, но черные глаза его горели каким-то нечеловеческим блеском. Он был высок и худощав. Ольге представился просто: «Георгий Новиков».

Он приехал в их город с друзьями-художниками. Они привезли свои работы на выставку и остались здесь ещё работать. За столом он увлечённо рассказывал о жизни в Петербурге, упомянув о том, что у него есть жена и маленький сын. Ольга весь вечер не сводила с него глаз. Это было как наваждение, как гипноз. Этот человек притягивал её, словно магнит.

Через несколько дней было открытие выставки, и она впервые увидела его работы. Сначала она ничего не могла понять, ведь его работы были так не похожи на картины, виденные ею ранее. Здесь не было привычных для сердца пейзажей и натюрмортов. Его живопись была необыкновенно яркой, декоративной. Сюжет не сразу становился понятен для зрителей, только приглядевшись, можно было вникнуть в суть. Картины будоражили душу, заставляли взглянуть на окружающую действительность другими глазами, призывали думать, рассуждать, философствовать. Георгий сказал, что его работы нравятся далеко не всем, но сам он получает колоссальное удовольствие от своего творчества.

Ольга неторопливо осматривала выставку, много было новых незнакомых имён, чьи работы заинтересовали её. Вечером она пригласила всех на ужин. Ольга уже пришла в себя после отъезда из Москвы, дом вновь был полон гостей. Здесь, как и в былые годы, собирались художники и музыканты, писатели и поэты. Было весело и шумно, гости много спорили, не слушая друг друга.

В то время в искусстве появилось новое направление – модерн, его приверженцы отрицали старую академическую школу, пытались найти свои пути и решения. Георгий очень аргументировано доказывал Ольге, что столь любимая ею реалистическая школа живописи давно устарела, что надо идти другой дорогой, пытаться не просто фотографировать действительность, а отражать её через призму собственного мировоззрения. Ей много было непонятно из его слов, но она слушала очень внимательно. Она вдруг поймала себя на мысли, что ей интересно рядом с этим человеком, хочется поехать с ним на этюды и вообще пойти за ним на край света. Её испугала вспыхнувшая влюбленность. Она впервые после разлуки с Борисом вдруг почувствовала себя женщиной, ей показалось, что и Георгий проявляет к ней особый интерес, ему хочется объяснять и рассказывать что-то ей, и только ей.

В тот вечер они проговорили до утра. Гости уже давно разошлись по своим комнатам, они же сидели в гостиной у остывшего самовара и говорили, говорили, как будто давно не видевшиеся друзья, которые торопятся рассказать друг другу обо всех тех событиях, что произошли с ними до этой встречи. Георгий слушал внимательно, не перебивая, он вообще умел слушать.

Вернувшись в родной город, Ольга почувствовала необыкновенный прилив сил. Будто родные стены и впрямь помогали ей. Казалось, что все последние годы она просто спала безмятежным сном, а теперь проснулась и поняла, что жизнь продолжается. Ей приходилось самой решать массу проблем: как содержать семью, как приумножить капитал. Она не могла простить Борису его измены и поняла, что должна навсегда забыть этого человека. Лишь Наталья Дмитриевна, изредка напоминала ей о муже. Ольга была в курсе всех событий его жизни. Она знала, что он женился на богатой старухе и теперь ждет её смерти, чтобы завладеть деньгами. Ей было и больно, и обидно, что она любила столь ничтожного человека.

Борис ни разу не появился в их городе с самого переезда из Москвы. Он писал матери подробные письма, где разукрашивал свою жизнь самыми яркими красками. У Ольги сначала всё это вызывало лишь ярость, но потом, по прошествии времени, боль улеглась, душевные раны стали затягиваться, Множество новых дел отнимало всё свободное время, и она стала понемногу забывать Бориса. Но дети… они помнили и любили отца.

Ей всё труднее приходилось объяснять им, почему у их сверстников по гимназии есть и мама, и папа, и дедушка, и бабушка, а у них только мама и бабушка. Сначала Ольга говорила, что папа уехал в далёкую командировку. Они верили, бабушка читала им отрывки из писем, где он писал, что очень скучает по детям, матери, жене. Ольга просила через Наталью Дмитриевну, чтобы он не посещал их и не виделся с детьми, да и сам Борис не очень-то рвался к общению с ними.

Ольга активно занималась делами. В ней будто проснулись отцовские купеческие гены. Друзья отца охотно помогали ей. Оставшихся от продажи московского дома денег хватило на то, чтобы вновь выкупить отцовский магазин готового платья. Ольга училась и бухгалтерии, и умению вести дела. Столь ненавистная ей математика, которая так пугала в гимназии, стала теперь любимым занятием. Она заключила ряд удачных сделок, получила большие проценты. Дела в имении тоже шли хорошо и давали немалую прибыль. Будто сама судьба помогала ей.

За год на счету накопилась немалая сумма, и друзья отца предложили ей купить ситценабивную фабрику, самую крупную в городе. Ольга сначала отказалась – уж больно в плачевном состоянии было оборудование, да и само здание требовало ремонта, – но потом всё-таки решила рискнуть. В ней теперь горел огонь азарта. Однако это было не просто везение, а кропотливый ежедневный труд. Она с утра до позднего вечера была на фабрике. Сама вникала во все вопросы: где купить стройматериалы, откуда привезти станки? Ольга решила сразу расширять производство, а для этого нужна была хорошая техника. Директор банка, знавший отца, дал большую сумму под приемлемые проценты, и работа закипела.

Через полгода фабрику было не узнать. Продукцию охотно раскупали и в Москве, и в Петербурге.

Ольга мечтала о том, чтобы налаживать и заграничные связи. Она даже внешне изменилась: из маленькой, хрупкой, наивной девочки превратилась в требовательную и властную хозяйку, никому не позволяя обмануть или обидеть себя.

Однажды, вернувшись домой, она застала Наталью Дмитриевну в слезах. Испугавшись, что случилась беда с детьми, она нетерпеливо спросила: «Что произошло?» Наталья Дмитриевна рассказала сквозь слезы, что получила подробное письмо от сына, где он пишет о том, как его жестоко обманули, что его покойная супруга Олимпиада Соломоновна не оставила после смерти ничего ему в наследство, что он разорен, без денег, без дома, без семьи. Находится в полном смятении чувств и просит разрешения приехать к ним.

Ольга сначала даже обрадовалась такому повороту событий, ей так давно хотелось, чтобы судьба как-то наказала бывшего супруга за его жадность. Но теперь боль, обида и жалость перемешались в ней. Ведь это был не только муж, но и отец её детей. Наталья Дмитриевна умоляюще смотрела на Ольгу и просила: «Ну, ты видишь, мальчик так переживает, готов на коленях просить у тебя прощения, его жестоко обманули, разреши ему приехать». Ольга подумала, что это будет даже неплохо. Пусть бывший муж посмотрит на её успехи, да и дети давно его не видели. Главное же, ей самой хотелось увидеть Бориса, несмотря на ту глубокую рану, которую он нанёс. Тем более что это был единственный в её жизни мужчина, которого она когда-то искренне любила.

Борис приехал через неделю. Его трудно было узнать. Он похудел, глаза провалились, со щёк исчез былой румянец, да и весь его вид был жалок. Дети тоже не сразу подошли к отцу. Они стояли на расстоянии, не зная, как себя вести. И только Танюша первая бросилась на шею к отцу и радостно закричала: «Папочка, папочка приехал!» Наталья Дмитриевна ласково обняла сына, сквозь слёзы шепча: «Как же ты похудел, как жизнь измотала тебя!» Будто не он сам сотворил все эти беды.

Ольга смотрела на мужа и удивлялась, как она могла любить этого жалкого человека. Он теперь казался ей просто неудачником. Увидев Бориса, она поняла, что переболела своей любовью к нему, что она наконец избавилась от тех чувств, что мучили по ночам, когда она вспоминала того молодого человека, которого знала в юности.

Теперь перед ней стоял совершенно чужой человек, он ей был неинтересен. Совсем не хотелось что-то объяснять ему и доказывать. Она вдруг ощутила необыкновенное чувство свободы, будто сбросила с себя тяжкий груз, висевший камнем. Это как чемодан без ручки: и нести тяжело, и бросить жалко. Теперь было не жалко, она легко бросила этот ненужный «чемодан», и её охватило необыкновенное чувство радости. Она выжила, сама построила свою жизнь, сама подняла детей и даже преуспела в новой роли.

Ольга холодно поздоровалась с Борисом, даже не обняв его и не подав руки. Она предложила ему отобедать. За столом дети оживлённо рассказывали отцу о своей жизни. Серёжа с тихим восторгом смотрел на отца, он не знал, как ему себя вести.