Ностальгия по чужбине. Книга первая - Йосеф Шагал

— И замечательно, что не имеют! — кивнул блондин. — Так и должно быть!

— Почему?

— Потому, что ни у кого не возникнут подозрения, что миллионер и меценат Самвел Автандилян появился на родине отца и матери с какой-нибудь иной целью, кроме как еще одна искусствоведческая консультация, которая увенчается очередным даром в коллекцию государственного исторического музея Армении. Заодно, кстати, съездите к своим соотечественникам в Нагорный Карабах, который вы ни разу не посещали. Это ведь недалеко от Еревана, правда?..

— Ах, вот оно в чем дело! — прошептал Автандилян. — Вот на что вы нацелились…

— К чему весь этот драматизм в голосе, мсье Автандилян! — Блондин брезгливо выпятил нижнюю губу. — Речь, между прочим, идет не о моих соотечественниках — о ваших! Это армяне, а не бельгийцы стонут под пятой Азербайджана, отчаянно сопротивляясь национальной и культурной ассимиляции со стороны мусульман. Насколько мне известно, карабахские армяне уже не первый год ведут борьбу за воссоединение с Арменией, которая жестоко подавляется властями Баку. Почему же вы, истинный армянский патриот, что, кстати, не раз доказывали, не хотите помочь соотечественникам в борьбе против диктатуры за национальное самоопределение?

— Зачем вам это нужно мсье Йорданс? — тихо спросил Автандилян. — Во что вы хотите меня втянуть?

— В редкую по выгоде сделку, — спокойно ответил блондин. — В которой будут учтены как ваши деловые, так и национально-патриотические интересы. Вполне допускаю, мсье Автандилян, что вы можете даже войти в новейшую историю своего народа. В том случае, естественно, если доведете эту миссию до конца. Вот вам мой телефон… — Йорданс с подчеркнутой вежливостью положил на отворот одеяла визитную карточку. — Я буду ждать вашего ответа ровно два дня. На третьи сутки можете не утруждать себя, дорогой мсье Автандилян — по этому номеру вам все равно не ответят…

Блондин встал, аккуратно разгладил смявшиеся брюки, еще раз по-хозяйски осмотрел палату-люкс и медленно направился к выходу. Уже открыв дверь палаты, он неожиданно повернулся и, опершись локтем о притолоку, негромко произнес:

— Но есть и другой вариант, мсье Автандилян. Если вы сочтете невозможным принять мое предложение, то на третий день выяснится, что вы схватили воспаление легких и скоропостижно скончались. Эти парижские сквозняки могут кого угодно довести до могилы. Особенно тех, кто только что перенес пулевое ранение и несколько ослаб организмом…

— Зачем вы мне угрожаете? — тихо спросил раненый.

— Кстати, мсье Автандилян, — не отвечая на вопрос, продолжал Йорданс, — даже не рассчитывайте на, что в день похорон во всех ведущих парижских газетах будут напечатаны некрологи с перечислением ваших несомненных заслуг. Наоборот, читатели увидят пространные статьи-разоблачения с выносами на первых полосах о том, кем же был на самом деле утонченный аристократ и столп общества по имени Самвел Автандилян. После чего вас посмертно проклянут и французы, и армяне. Первые за низкопородность, вторые — за скаредность. Желаю вам скорейшего выздоровления, мсье Автандилян…

4

Барстоу (штат Калифорния).

1 января 1986 года. 13.50

Потом Юджин рисовал мне жуткую, прямо-таки сюрреалистическую картину. Будто я, с судорожно трясущимися руками, истошно выкрикивала его имя, и носилась как угорелая по кухне с отчаянием домохозяйки, которую оторвали от панировки свиных котлет, чтобы изнасиловать непосредственно на разогретой плите.

Я, естественно, ничего подобного не помнила. Единственное, что навсегда запечатлелось в моей памяти — это тонкие, чуть вздрагивающие пальцы Юджина, державшие два листка мишинского послания, и моя собственная рука, сжимавшая плечо мужа с такой силой, словно я поставила перед собой цель сломать ему ключицу еще до того, как он закончит чтение.

— Ну? — спросила я, не выпуская многострадальное плечо мужа.

— Теперь я точно знаю, за что ненавижу немцев, — пробормотал Юджин, ладонью припечатав к столу исписанные листки.

— За что, милый? — спросила я испуганно.

— За разветвленную банковскую систему.

— О чем ты говоришь, я не понимаю?!

— О банкирах, письмах и способах доставки.

— Юджин, а ты здоров?

— Вэл!..

Я уже хорошо изучила этот взгляд любимого мужа. Таким взглядом обычно судьи на ринге в белых рубашках и черных бабочках пытаются утихомирить боксеров, наплевавших на правила и мордующих друг друга чем под руку попадет. Боксером, естественно, была я.

— И это вся твоя реакция?

— А чего ты ждала, дорогая?

— Оценки… Точки зрения… Выводов…

— Честно?

— Нет, начни мне лгать.

— Единственное, что мне понравилось в этом письме — так это пункт номер пять. — Перехватив мой недоуменный взгляд, Юджин пояснил: — Ну, там, где про уничтожение письма. Я, кстати, охотно этот пункт выполню. Тем более, имея на сей счет рекомендации твоего школьного приятеля…

— Тебе не кажется, дорогой, что твоя ирония в данном случае абсолютно неуместна?

— А кто тебе сказал, дорогая, что я иронизирую?.. — Юджин вдруг полоснул меня жестким взглядом, который я впервые ощутила много лет назад, в Буэнос-Айресе. — Я говорю с тобой совершенно серьезно. Кстати, на тот случай, если в твоей очаровательной заднице в очередной раз начал заниматься костер шпионских приключений, хочу напомнить, что ты — во всяком случае, до сегодняшнего утра все было именно так — по-прежнему моя жена. И вдобавок мама двух очаровательных мальчиков. Кстати, по твоему же собственному утверждению, любящая мама. Естественно, я не стану напоминать, что ты еще и руководитель отдела достаточно серьезной фирмы с годовым окладом 90 тысяч долларов. Так стоит ли, дорогая, отвлекаться на мелочи?..

— То есть, надо сделать вид, что этого письма не было вообще?..

Я вдруг ощутила ледяное спокойствие — ни одной мысли и сплошная внутренняя решимость. В таком состоянии, наверное, выигрывают золотые олимпийские медали. Это было воистину арктическое спокойствие. Во всяком случае, стоявший за спиной холодильник показался мне в тот момент раскаленной духовкой.

— Ну, ты же не хотела его читать…

— А немец в бобрах нам просто приснился, да, милый?

— Не заводись, — примирительно пробурчал Юджин. — Твой Мишин платит по счетам.

— А его жена?

— Что, его жена?

— За что должна платить она?

— За глупость… За любовь… Откуда я знаю, Вэл?!

— Юджин, а если бы это произошло со мной?

— Что «это»?

— Слушай, прекрати придуриваться! Ты знаешь, о чем я спрашиваю… Так вот, если бы ты оказался в его ситуации? И таким же письмом попросил Мишина помочь твоей жене? То есть, помочь мне, матери твоих сыновей… Как по-твоему, Витяня отреагировал бы на мою просьбу? Как ты сейчас?

— Я не знаю… — Ответ Юджина был обращен в пол.

— Зато я знаю, дорогой!

— Вэл, еще раз прошу тебя: не заводись!

— Ты ведь никогда ему не верил, верно?

— А ты верила?

— Юджин, этот человек дважды спасал меня. Вытаскивал из-под пуль. Он рисковал ради меня жизнью. Заметь, дорогой, я это не по радио слышала — так было на самом деле!..

— То была его работа. Неплохо, кстати, оплаченная.

— Чушь! То была ТВОЯ работа. Потому что ты любил меня, а не он. Работа же других людей, особенно, таких, как Мишин — спасать в подобных ситуациях исключительно собственную жопу!

— Ну, да, — пробормотал Юджин, кивнув. — Не киллер с Лубянки с руками по локоть в крови, а странствующий рыцарь Ланселот в погонах подполковника КГБ…

— Тебе неприятно, что со мной он вел себя не как киллер?

— А ты считаешь, что он вел себя как Ланселот?

— Это не мое сравнение, дорогой.

— Впрочем, этому есть объяснение.

— Чему «этому»?

— Поведению Мишина.

— Какое объяснение?

— Он поступил ТАК, потому что любил тебя…

Как заводная кукла Барби, я несколько раз хлопнула ресницами, не в силах выдавить из себя ни звука.

— Эй, девушка! — забеспокоился Юджин. — Ты где?! Ау, мисс Спарк!..

— Что ты сказал?

— А что я сказал?

— Ты это серьезно?

— Не веришь?

— Ревнуешь?

— А я не должен?

— Ты будешь разговаривать со мной нормально?

— В чем ты пытаешься убедить меня, дорогая?

— Прежде всего в том, что ты — идиот, Юджин Спарк!.. — Непонятно с какой целью, я схватила за горлышко пластиковую бутылку с оливковым маслом и стала ею размахивать, как дубиной. — Как, впрочем, и все мужики, когда речь заходит о взаимоотношениях полов. Русские корни, знание русского языка и наличие русской жены так и не раскрыли твои ясные очи на психологию советского человека. Этот предмет не преподают ни в одном учебном заведении мира, дорогой. Даже на его родине. С ним рождаются, от него же и дохнут. Мишин был моим школьным товарищем, понимаешь?! Потом он появился в моей жизни как проводник, чтобы довести меня до края пропасти и, убедившись, что я честно протопала заданный маршрут, столкнуть с нее. И обязательно сделал бы это, получи он соответствующий приказ. Но этот же человек потом дважды не дал своим начальникам пристрелить меня… Понимаешь, дебил: не будь Мишина, у тебя не было бы меня! И, соответственно, моих детей!..