Мент правильный - Дмитрий Николаевич Дашко

дул пиво из кружки и делал вид, что ему нет до меня никакого дела.

Повторив трюк с пивом (и здесь дерьмовое – куда страна катится?!), я выскочил из второго кабака, снова обнаружил, что проклятые шнурки категорически не хотят оставаться завязанными, склонился… Ага, кажется, клюнуло!

Почти сразу за мной выскочил плюгавый мужичонка в кепочке, глубоко надвинутой на глаза. Увидел, что я раскорячился в позе «зю», слегка растерялся, заметался из стороны в сторону, а затем скрылся в темноте.

Его неуклюжесть и замешательство позволили понять, что человечек этот явно не случайный. Более того, он не профессионал – вряд ли в банде красноармейцев есть спецы со стажем. Мужики явно учатся на ходу. Если сейчас не остановить, наломают дров.

Конечно, одному грабить меня несподручно. Значит, где-то поблизости пасётся группа поддержки, и это отнюдь не девчонки-чирлидерши.

А пойду-ка поближе к нашим. Свисток-свистком, но эти работники ножа и топора могут не предоставить физической возможности в него дунуть.

Стоило только свернуть в переулок, как сразу началось.

– Гражданин, задержитесь, – окликнули меня.

Я обернулся. Следом за мной шагали трое красноармейцев с винтовками.

– Простите, а в чём собственно дело? – заплетающимся языком спросил я.

– Проверка, – сухо произнёс один из них. – Попрошу ваши документы.

У него было широкое лицо и рыжие усы щёткой.

Патруль? Если это военные, то зачем придрались ко мне. Милиционеров тут быть не должно: Смушко с начальником губмила договорился.

Я развёл руки с пьяной улыбкой.

– Командир, тут, понимаешь, незадача какая: дома оставил.

– А вы проверьте. По карманам пошукайте, – посоветовал второй боец, явно постарше возрастом.

У него сломанный нос горбинкой и хитрые глаза, в речи нотки украинского говора.

По описанию похож на кума Раздобреева Степаненко. Но описание весьма расплывчатое. Он или не он?

Ну-ну, сейчас «пошукаем».

Смущает то, что красноармейцы ведут себя достаточно корректно, и на «гоп-стоп» их действия непохожи. Придрались к штатскому? Так время нынче такое… тревожное.

Твою ж дивизию! А если действительно патруль? Вдруг кто-то кому-то не доложил… Кликну наших – пропало дело…

Надо бы спровоцировать этих субчиков. Тогда всё станет на свои места.

– Пошукаю, – обещаю я.

Фраза не получается такой же мелодичной, как у Степаненко. При условии, что это, конечно, он.

Лезу в карман, достаю заветные банкноты. Их немного, но в скомканном виде кажется, что речь идёт о неимоверной сумме. В глазах красноармейцев загорается огонёк жадности.

Стоит положить деньги обратно, и в мою грудь упирается кончик штыка.

– А ну руки в гору, падла! – требует усатый.

Он внимательно следит за моими движениями. Так кошка наблюдает за мышкой.

– Что вам от меня нужно? – лепечу я.

– Деньги давай и останешься жив, – ухмыляется грабитель.

Я пячусь назад, изображая неподдельный испуг. Мне на самом деле страшновато. Пусть банда ещё не успела замарать себя убийствами, но рано или поздно это обязательно произойдёт.

Начинаю медленно поднимать руки. Они немного трясутся.

Естественность моих движений расслабляет грабителей.

И тогда я делаю шаг назад, одновременно хватая винтовку и дёргаю на себя. Мой поступок ошеломляет красноармейца. Он тянет оружие на себя, я тут же отпускаю, и усатый валится навзничь.

И тут же раздаётся выстрел – это усач непроизвольно надавил на спусковой крючок.

Хорошо, что винтовка направлена в небо.

Сигнал получился ещё лучше свистка, улица приходит в движение. Я ещё не вижу, но знаю, что ко мне уже бегут парни из уголовного розыска, бойцы ЧОНа.

И грабители начинают прозревать, что я не тот за кого выдаю. Окончательно их убеждает в этом ствол «Смита-Вессона», оказавшийся у меня в руке. Я извлёк его с ловкостью и быстротой циркового фокусника.

– Бросай оружие! – зычно звучит мой голос.

Трёхлинейки послушно опускаются на землю.

Рядом оказывается Михаил. Он тычет стволом в бок горбоносому:

– Сколько вас тут? Ну, говори!

– Тут трое. Ещё Борька – он на этого показал, – грабитель кивает на меня.

– Такой мелкий, в кепочке? – уточняю я.

– Он самый.

– Другие есть?

– Есть, – вздыхает горбоносый. – Ещё четверо на хате сидят.

– Покажешь, что за хата? – спрашивает Миша.

– Покажу, – горбоносый демонстрирует чудеса покладистости.

– Старший среди вас кто? – это уже я, закрепляю успех.

– Комроты наш, Раздобреев. Только его здесь нет. Он на дежурстве сёдни, нас прикрывает.

Приводят напуганного Борьку – кто-то из людей Полундры правильно вычислил его и проследил.

Борька пытается строить оскорблённую невинность, но очная ставка с подельниками заставляет его признать вину. В общем, колются все быстро – тем более, что взяты с поличным.

Ребята довольны: взятие банды – это всё же событие. Больше всех доволен Гибер. Он сияет как начищенный самовар. Отличилась его бригада, есть повод погордиться собой.

Подходит Полундра. Он ещё не видел меня в одежде нэпмана.

Матрос хлопает меня по плечу.

– Значит, это и есть счастливый костюмчик? Дашь поносить, Быстров, а?

– А тебе зачем – на свидание? – подкалываю я.

– Не. Тоже хочу банду поймать, – хохочет Полундра.

Гибер строго грозит Полундре пальцем:

– Но-но! Не замай! Костюм специально нашей бригаде выдан. Себе другой ищите.

Вроде бы надо переодеваться и возвращать наряд владельцу, но… это означает, что я пропущу вторую часть Марлезонского балета. Мы взяли банду, но ещё не всю. Есть ещё четвёрка, которая не знает о своей участи, а она уже предрешена.

Не обижайся, товарищ предприниматель. Я ещё поношу твой костюмчик. Пусть он второй раз послужит делу революции! Кто знает, может ещё и в историю войдёт.

Усатый – на самом деле кум Раздобреева по фамилии Степаненко. Он едет с нами показывать «малину» банды, остальных задерживают и везут в губрозыск.

Допросы начнутся по горячим следам – прямо сейчас. Чую, что ночка будет весёлая и что домой я опять не попаду.

Но меня это не огорчает. Я взбудоражен, во мне играет азарт сыщика. Внутри всё прямо колотится от нетерпения.

Фарт, ментовский фарт…

Мы на месте. Банда засела в старом доме-пятистенке. Это довольно далеко от нашей засады, вряд ли сюда долетели отзвуки выстрела.

Да собственно, даже если бы и долетели, в доме бы их вряд ли услышали.

Миша тихонько прокрадывается к дому и смотрит в окно. Хата, что называется, гуляет.

Бандиты пьяны в драбадан. На столе бутылки с самогонкой и много еды.

Кроме четырёх мужчин в доме две не менее пьяные девицы. Михаил узнал в них местных жриц любви. Собственно, сам дом принадлежал одной из них.

Когда мы ворвались, никто не был в силах оказать нам даже подобие сопротивления.

Связанных бандитов посадили на подводы и повезли в угро. Девиц прихватили вместе с ними: на хате нашлось много вещей, фигурировавших по делам об ограблениях. Похоже, проститутки занимались сбытом награбленного. Но всё это ещё предстояло выяснить.

После того, как операция завершилась, я вдруг почувствовал