Охота пуще неволи - Анатолий Иванович Дементьев

ночи одичал я маленько, людей сторонился. В родное село уж после революции пришел.

Нилыч достал кисет, набил трубку и, чиркнув спичкой, задымил.

— Вот и звездочки загораются, — снова и уже другим голосом заговорил старик.

И в самом деле, стемнело, и звезды одна за другой вспыхивали на чистом небе.

БЕЗДОМНЫЙ

Стоял серый октябрьский день, какие нередко выдаются у нас на Урале поздней осенью. С утра моросил мелкий холодный дождь. Он то усиливался, то ослабевал. На дорогах и тротуарах расползлись лужи грязной воды, в которых плясали дождевые капли, возникали и тут же лопались пузыри, а проходящие машины поднимали каскады брызг.

Я шел торопливой походкой человека, мечтающего поскорее попасть в свою квартиру, в тепло и уют. Случайно обратил внимание на группу ребятишек. Один из них подталкивал щенка к небольшой луже, а тот жалобно скулил и никак не хотел лезть в холодную воду. Я подошел к ребятам.

— Вы что делаете?

— Щенка плавать учим, — бойко ответил веснушчатый мальчик лет десяти.

— Да как же он будет плавать, если и ходить-то еще толком не умеет? Где вы его взяли?

— Нашли на улице. Он, дядя, бездомный.

— Нехорошо вы делаете. Вот накормить щенка, наверное, никто из вас не догадался?

Ребята присмирели.

«Если оставить им щенка, пожалуй, замучают», — подумал я и решил взять малыша с собой.

Придя домой, я занялся щенком. Обмыл его в теплой воде, а потом завернул в чистую тряпку. Щенок при этом тихо скулил и лизал мне руки шершавым язычком. Пока найденыш обсыхал, я устроил ему на кухне постель, возле нее поставил блюдечко с молоком, покрошив туда хлеба. Щенок с аппетитом вылакал все молоко, залез на свою постель, свернулся в клубочек и крепко заснул.

Шли дни. Бездомный (эта кличка так и осталась за ним) подрос, окреп, сделался гладким и, как мне казалось, даже красивым. Как-то, присматриваясь к нему, я с удивлением заметил, что щенок — не простая дворняжка, а самый настоящий сеттер.

К весне Бездомный окончательно превратился в красивую собаку, с длинной шелковистой шерстью, кротким и умным взглядом. Даже не верилось, что это тот грязный щенок, которого я подобрал на улице в ненастный октябрьский день.

Летом я взял отпуск и вместе с Бездомным уехал в деревню. Дни, оставшиеся до начала охоты, я целиком посвятил воспитанию и обучению, или, как говорят охотники, натаске Бездомного. Он оказался сообразительным и послушным.

Мы выходили ранним утром в поле. Я отстегивал поводок, и Бездомный, виляя хвостом, смотрел на меня преданными глазами, ожидая приказаний.

Я поднимал руку, и он послушно ложился. Затем я уходил метров на пятьдесят — он лежал в той же позе и смотрел на меня. Я шел дальше — он лежал. Вижу, волнуется, а встать и побежать без команды не решается. Так я иду и иду и за травой уже не вижу собаку, но знаю, что она лежит, а в ее взгляде — нарастающая тревога. Потом я прячусь за кустом, подаю свистком сигнал, и через минуту Бездомный находит меня. Он радостно повизгивает и кружится по траве.

Я посылаю его вперед, коротко говоря:

— Ищи.

Бездомный плавными зигзагами — челноком — бежит по полю. Вот он почуял волнующий запах птицы и медленно идет к группе невысоких кустиков. Приближается шагов на пять и замирает в стойке. «Здесь они, хозяин, — как бы говорит его взгляд, — здесь, в кустах затаились». А я подхожу нарочито медленно, испытывая выдержку собаки.

— Вперед! — говорю я тихо.

Бездомный нерешительно шагает раз, другой и опять останавливается.

— Вперед!

Еще один маленький шаг собаки — выводок серых куропаток взлетает над кустом и рассыпается веером. Я стреляю холостым зарядом. Бездомный, как зачарованный, смотрит вслед птицам. Ему хочется помчаться за ними, но он оглядывается на меня и видит, что я не похвалю его за такой поступок.

Мы идем дальше, повторяя уроки сложной школы натаски охотничьей собаки. Когда солнце начинает припекать, мы подыскиваем укромный уголок в тени березок и закусываем, а потом, оба довольные, возвращаемся домой.

День открытия охоты я встретил с хорошо натасканной собакой. Бездомный работал отлично, и редкий бекас или тетерев уходил от нас. Впрочем, если это случалось, мы не огорчались. Собака смотрела на меня понимающими глазами. «Ничего, хозяин, пусть он улетел, я сейчас отыщу другого», — говорил этот взгляд. И Бездомный, действительно, скоро находил новое убежище, где затаилась дичь. К такому месту он приближался осторожно, горящими глазами уставившись в одну точку, потом замирал в стойке.

Полюбовавшись собакой, я посылал ее вперед, а сам держал наготове ружье. Взлетал дупель или бекас и после выстрела падал в траву. Бездомный быстро находил птицу, приносил и вежливо подавал мне.

Охотился с Бездомным я три сезона. Солнечным июньским днем я услышал тревожную весть: фашистские самолеты бомбили советские города, расстреливали из пулеметов мирных жителей.

Через три дня я должен был уехать на фронт. Бездомный словно чувствовал приближение разлуки. Собака вдруг сделалась скучной, ходила за мной по пятам и при каждом удобном случае старалась лизнуть руку. Если я садился, Бездомный клал свою голову мне на колено и немигающим взглядом смотрел в глаза. Я вздыхал и говорил:

— Так-то, братец. Отохотились. Вот прогоним врагов, тогда снова станем бродить по лесам и болотам.

В день отъезда я погулял немного с Бездомным по улице, потом покормил его любимой чайной колбасой, дал большой кусок сахару и, пока он ел, вышел в сопровождении родных из дому. Перехитрить собаку мне не удалось. На перроне, среди огромной массы людей, Бездомный разыскал меня. Как он сумел убежать из дому — для меня так и осталось тайной. Собака с визгом кинулась к вагону. Кто-то из родных схватил ее за ошейник, оттащил в сторону. Жалобный визг Бездомного заглушил свисток паровоза и перестук вагонных колес. Долго еще перед моими глазами стояла эта картина, и часто вспоминалась умная, кроткая морда собаки.

Я вернулся через пять лет, когда над рейхстагом уже развевалось победное советское знамя, а Япония капитулировала. Бездомного я не застал: новый хозяин уехал с ним в другой город.

ЗА КОСАЧАМИ

(Охотничья сценка)

Морозная ночь. Ярко поблескивают звезды. Тонкий серп месяца скатился к западу и повис над верхушками деревьев дальнего леса. По дороге движутся сани. Лошадь бежит неторопливой рысцой, фыркает, от нее идет пар. В санях сидит возница и двое охотников. Одеты они тепло: в шубы,