Остров Укенор - Анна Удьярова

– Да, а что оставалось делать? Что?

Мастер Реальнейшего улыбнулся:

– И тем не менее бессмертие существует.

Иллиари вскочил и угрожающе придвинулся к Унимо.

– Вздумали дразнить меня? Вам, конечно, всё позволено, вы можете, но я и так унижен, раздавлен, и даже Форин…

– Вот этот человек, что пришёл со мной – бессмертен, – перебил бывшего профессора Ум-Тенебри.

Иллиари застыл на месте. На его пыльном лице мелькнули все стадии долгого научного поиска: от недоверия до лихорадочного охотничьего азарта. Он не сказал «не может быть»: всё-таки он был настоящим Мастером Познания. Он спросил:

– А вы проверяли все способы?

Мастер Реальнейшего растерялся.

– Какие способы? О, конечно, нет.

– Неужели вам не интересно? – лихорадочно оживился Иллиари. Он почему-то совсем не обращал внимания на Тьера, впиваясь взглядом в Мастера Реальнейшего. – Узнать, как всё устроено? Как именно это проклятие в реальнейшем действует в реальном? Мы с вами могли бы…

– Нет, – наконец пришёл в себя Унимо. Он не ожидал такого напора от этого похожего на пустой стакан человека. И сердился на то, что не был готов. Забыл, что мастер – это всегда мастер, даже если его голова заставлена бутылками из-под вина, а взгляд похож на осеннюю муху, с тупым упорством бьющуюся в стекло.

– Мы могли бы узнать то, что никто не знает! Вместе мы могли бы обмануть самого Дракона Естественного Порядка Вещей! – продолжал наступать Иллиари. Он совершенно преобразился, и в его движениях, в его словах проявилось что-то паучье.

Тьер шагнул к двери. Он хотел броситься прочь и бежать без остановки от этого безумца, который до дрожи в руках хочет заполучить его, обычного, ничем не примечательного живого человека, для своих экспериментов. Этот безумец убьёт его. А потом ещё раз. И ещё. Исключительно в научных целях.

Унимо тоже шагнул в сторону выхода.

– Хорошо, – Иллиари лукаво улыбнулся, показывая свои ладони с длинными синеватыми пальцами. – Я понимаю, что у вас другие дела, тар Унимо. Но я вижу, что вы не против избавиться от него. Так чего проще? Если вы только захотите, он останется здесь, а уж я позабочусь о том, чтобы не упустить его.

Тьер испуганно посмотрел на Мастера Реальнейшего. Он ведь не станет так делать? Ведь нет?

Но Ум-Тенебри, казалось, задумался.

– А что, – заметил он, разговаривая словно сам с собой, – почему бы и нет. Хоть какая-то польза от этого злобного бессмертия.

– Отлично! – Иллиари светился, как рыба-фонарь, и выглядел лет на десять моложе. – Вот и договорились. Вам не о чем будет беспокоиться, совершенно не о чем!

Его липкая, суетливая радость была неприятна, и Унимо поморщился. Но пробормотал:

– Да, хоть какая-то польза.

И когда Иллиари закивал головой, Тьер, наконец, не выдержал:

– Эй, почему вы так говорите? Как будто меня здесь нет? Но я ведь здесь, слышите? Я здесь! Я здесь!!

Иллиари и Унимо ещё о чём-то разговаривали, а Тьер кричал, кричал, пока не потерял сознание.

Воздух осенней ночи после душной комнаты трактира чудо как хорош – словно горячий ягодный чай после долгой прогулки в зимнем лесу. В конце ночной вахты неожиданно прояснилось. Мятные леденцы звёзд были щедро рассыпаны по чёрной скатерти неба, и только внизу, в долине Кахольского озера, поднимался, скрывая крыши спящих домов, густой сливочный туман.

Унимо захотел оказаться подальше от Трактирной стороны – именно поэтому они с Тьером сидели на холме неподалёку от Университета, на смотровой площадке в садике, где студенты Факультета Трав и Деревьев выращивали диковинные, привезённые с дальних островов растения. Осенью, впрочем, обитатели сада напоминал скорее толпу неопытных путников, которых холода застали в дороге: зябко кутались они в свои огромные южные листья и посматривали, не появится ли вдалеке огонёк жилья.

Пока Тьер приходил в себя, Унимо вспоминал стихи – кажется, бывшего Мастера Слов.

Но больше всего он хотел бы

стать маленьким белым мышонком,

чтобы кто-то пришёл и вынес его,

спрятав в кармане пальто,

с чёрного хода

этой лаборатории.

Но безмолвие лучше всего отвечает

на любой из немых вопросов,

и секунды молчания

капают на висок

расплавленным воском.

Так что лучше кричи,

человеческий сын,

что есть силы,

топи корабли,

круши города,

насылай эпидемии,

провоцируй войны –

чтобы они

хоть немного поняли,

как тебе больно.

Унимо вздохнул. Тьер открыл глаза. И спросил:

– Ты ведь не отдашь меня ему, да?

Унимо вздохнул ещё раз. Нужно было сделать то, что не нравится. Добить белого мышонка, угодившего в мышеловку.

Человек, говорят, – не вещь. Все эти «не отдавай, не бросай» едва ли уместны, всё это правильно. Но попробуйте объяснить это тому, кто говорит вам: «Не бросай меня…»

– Почему это не отдам? – Вопрос на вопрос – опасная игра даже для Мастера Реальнейшего. Унимо сидел на кованой скамейке, запрокинув голову. Его полосатый шарф, связанный самой королевой, легко соскользнул на землю. – Мне будет проще, Мастер Познания будет счастлив. Тар-Кахол будет в безопасности. Всем будет лучше. Идеальный вариант, – продолжал Унимо, поднимая намокший шарф.

– Не всем! – горько возразил Тьер.

– Ах да, не всем, – улыбнулся Унимо, заглядывая в лицо Тьера. Серые в крапинку камешки на дне моря, которые лежат, пока какой-нибудь ловец моллюсков не перепутает их с раковинами… – Тебе будет плохо. Но кому-то всегда плохо, так уж всё устроено. Минус и плюс. А тут, если посчитать, скольким людям при этом будет хорошо, получается выгодное дело.

– Но ты так не считаешь! – воскликнул Тьер.

Унимо снова улыбнулся (говорить, что считает или не считает Мастер Реальнейшего, не разрешается даже ему самому):

– Кстати, интересно было бы узнать, как к искусственному бессмертию отнесётся Дракон Естественного Порядка Вещей…

Тьер понял свою ошибку.

– Ладно, я обещаю, что больше не буду… устраивать ничего такого, – предложил он, кутаясь в плащ, который Унимо заставил его надеть. – Я буду сидеть тихо-тихо, как мышонок. Как будто уже умер. Могу всё время молчать, если тебе так нравится. Что пожелаешь.

Мастер Реальнейшего легкомысленно рассматривал звёзды. Он нашёл Северную звезду и теперь пытался найти Корону Королевы, едва заметную в это время года.

– Знаешь, что прежде всего изучают студенты Факультета Звёзд и Светил? – спросил Унимо. – Поэзию. И старые сказки. Чтобы знать, как называть новые звёзды.

Тоскливый ужас Тьера стал практически осязаемым, патокой лип к рукам, иглами – к мокрым собачьим лапам. Какие уж тут звёзды.

– Предлагаю сделку, – произнёс Унимо в осеннее небо.

Тьер насторожился, в его глазах блеснула хвостом форели надежда.

– Ты не причиняешь вреда никому в Тар-Кахоле и вообще в Шестистороннем и мире, кроме меня. Со мной можешь делать, что хочешь. Но если ты станешь вредить городу, даже просто угрожать жителям, я тут же отправлю тебя к Мастеру Познания.

– Я согласен, – закивал Тьер.

Унимо рассеянно смотрел на небо. Он вспомнил, как однажды, по воле Форина, оказался на одной из этих звёзд. Совсем один. Ему всегда хотелось узнать, на какой именно, есть ли у этой звезды имя, но Смотритель не говорил.

Мастер Реальнейшего закутался в плащ: к утру