Конец мегафауны: Увлекательная жизнь и загадочная гибель мамонтов, саблезубых тигров и гигантских ленивцев - Росс Макфи

виды не исчезли во время предыдущих столь же сильных похолоданий в эпоху плейстоцена? В Северном полушарии крупнейшие экологические события, по-видимому, не повлияли заметно на мегафауну, кроме, возможно, уменьшения численности некоторых популяций и размера их ареала, что привело к нескольким локальным вымираниям. Фактически почти все представители мегафауны Евразии и Северной Америки, возраст которых точно определен, пережили максимум последнего оледенения и погибли значительно позже.

По мнению Расселла Грэма из Университета штата Пенсильвания и Эрнеста Лунделиуса из Техасского университета в Остине, упущенными из виду факторами были не постепенные изменения, которые могли происходить по разным причинам и не обязательно приводить к соответствующим последствиям, а нарушение экологического равновесия в критические моменты. В своей статье, которая произвела большое впечатление, они заявили, что «не существует современных аналогов позднеплейстоценовому живому миру и условиям окружающей среды» Северной Америки, что подтверждается «дисгармоничной» по своей сути структурой флоры и фауны той эпохи{74} (рис. 7.1). В контексте их статьи это понятие означало, что видовой состав в то время отличался от сегодняшнего, который можно назвать «гармоничным». Они сознательно выбрали этот термин, поскольку слово «гармоничность» подразумевает, что какие бы объекты мы ни взяли – биологические виды, движущиеся по шоссе машины или инструменты оркестра, – все они должны действовать согласованно. «Дисгармоничность» же означает совершенно противоположное.

Грэм и Лунделиус рассматривали сообщество совместно эволюционирующих растений и животных как единое целое. Существует естественная тенденция к установлению экологического и эволюционного равновесия среди видов животных и растений, долго обитающих на одной территории. Благодаря действию отбора, травоядные не выедают все растения, а растения не вырабатывают настолько сильные средства защиты, чтобы животные не могли их есть. Если все условия остаются более или менее постоянными, то должны сохраняться и коэволюционные отношения. Однако изменение климата наносит большой вред, так как разрушает сложившиеся стабильные отношения. Грэм и Лунделиус считают, что в климате конца плейстоцена сезонность была слабо выражена. При переходе от плейстоцена к голоцену в период 13 000–11 000 лет назад эта ситуация изменилась. Из-за утраченного равновесия сообщества должны были перестроиться. В процессе восстановления равновесия вымерла самая специализированная часть мегафауны. Виды, занимающие широкие экологические ниши, выжили благодаря своей экологической пластичности.

ИЛЛ. 7.4. НАРАКОРТ В ЮЖНОЙ АВСТРАЛИИ. Наракортские пещеры на юго-востоке Австралии – это национальный парк, занесенный в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Там содержится огромное число ископаемых остатков позвоночных, самым древним из которых 500 000 лет. И хотя сейчас это полузасушливый район, в четвертичном периоде здесь кипела жизнь. На иллюстрации изображены три хищника: сумчатый волк, убивающий валлаби, сумчатый лев, сидящий в засаде на ветке эвкалипта, и тасманийский дьявол, который наблюдает за вомбатом, роющим землю около пещеры в поисках еды. Все эти виды в изобилии представлены среди ископаемых остатков. Следовательно, данная местность была прекрасным районом для охоты. Также здесь изображены короткомордые кенгуру и два вида дипротодонов (см. илл. 7.2). Хотя тасманийский дьявол все еще существует, в материковой части Австралии он вымер чуть менее 500 лет назад.

1. Сумчатый лев (Thylacoleo carnifex).

2. Сумчатый волк (Thylacinus cynocephalus).

3. Рыже-серый валлаби (Macropus rufogriseus)*.

4. Гениорнис (Genyornis newtoni).

5. Гигантский дипротодон (Diprotodon optatum).

6. Короткомордые кенгуру (Simosthenurus occidentalis).

7. Тасманийский дьявол (Sarcophilus harrisii laniarius)*.

8. Вомбат Уэйкфилда (Warendja wakefieldi).

9. Ехидна Рамсея (Megalibgwilia ramsayi).

10. Бегемотоподобный дипротодон зигоматурус (Zygomaturus trilobus).

[* = сохранившиеся виды]

ИЛЛ. 7.5. СТАДО ШЕРСТИСТЫХ МАМОНТОВ В СИБИРСКОЙ СТЕПИ. В основе социальной организации у мамонтов, как и у современных слонов, вероятно, была группа, возглавляемая самкой. По сути, это была семейная группа, состоящая из зрелой самки, ее взрослых дочерей и их детенышей. Предположительно, половозрелые самцы большую часть времени жили одни или собирались во временные группы, контактируя с самками только тогда, когда те демонстрировали готовность к размножению. (На данной иллюстрации самец приближается слева, возможно, для спаривания.) Когда молодые самцы достигали половой зрелости, их изгоняли из группы. Они, в отличие от человеческих подростков, начинали самостоятельную жизнь внезапно и должны были быстро научиться находить пищу, заботься о себе и избегать неверных решений.

И снова о чрезмерном истреблении

В середине 1980-х гг. многие участники обсуждения причин вымирания недавнего времени предпочитали экологическую гипотезу, а не версию о бесчинствах древних охотников{75}. Тогда еще можно было считать, что в период между концом максимума последнего оледенения и началом перехода от плейстоцена к голоцену условия были достаточно тяжелыми, чтобы вызвать вымирание в таких удаленных друг от друга частях света, как Северная Америка и Австралия. Однако в то время данных радиоуглеродного анализа для австралийских вымираний было получено крайне мало, а немногие имеющиеся указывали, что в Австралии мегафауна исчезла значительно раньше, чем в Северной Америке. С тех пор были проведены исследования с целью определения возраста объектов при помощи оптически стимулированной люминесценции, которые однозначно показали, что многие, если не все, вымирания в конце плейстоцена в Австралии произошли около 45 000–40 000 лет назад (см. илл. 7.4). То есть на 30 000 лет раньше вымираний в Новом свете, а значит, сроки этих событий абсолютно не совпадали.

Другая проблема заключалась в самом понятии экологического равновесия. Что касается приспособлений, то отдельные виды всегда пытаются независимо друг от друга «догнать» изменения в окружающей среде. Если рассматривать этот процесс в большом временном масштабе, то не обнаруживается ничего похожего на состояние статического равновесия, поскольку виды, как и экосистемы, в которых они обитают, постоянно меняются. У мамонтов, обитавших на трех континентах, безусловно, была очень широкая экологическая ниша, даже если они предпочитали жить в степях и на других травянистых равнинах (см. илл. 7.5). Трудно представить, почему один биотоп, например высокоширотная тундростепь, не мог быть заменен на другой, более южный, даже если это было бы связано с сокращением ареала и численности вида. Что касается лошадей, непонятно, какие у нас есть основания утверждать, что современные мустанги Невады, Юты и других западных штатов менее приспособлены к точно таким же местам, в которых обитали их плейстоценовые предшественники? Их растущая численность говорит об обратном.

Мартин, которому всегда была интересна картина в целом, отвергал локальные объяснения вымираний недавнего времени, основанные на изменениях климата, не потому, что они казались ему заведомо неправдоподобными, а потому, что они не были достаточно универсальными, чтобы с их помощью выявить общие причины{76}. По его мнению, чтобы изменение климата можно было признать если не основной, то хотя бы второстепенной причиной вымирания в верхнем плейстоцене, должны выполняться три условия:

1. Необходимо наличие доказательства изменения климата в тех различных временных интервалах, когда происходили вымирания, и в местах, где они происходили.

2. Независимо от того, действовали ли такие изменения или одно изменение сами по себе или совместно с другими факторами, во время верхнего плейстоцена эти изменения должны быть однократными, чтобы объяснить, почему вымирания происходили только тогда, а не в другое время.

3. Должно быть логическое объяснение, как именно эти изменения повлияли на крупных наземных животных.

Для Мартина главным вопросом был масштаб явления: любые преобразования, достаточно значительные, чтобы вызвать крупные потери на одной территории, должны быть настолько сильными, чтобы их последствия можно было увидеть и в другом месте, если вообще не везде. Однако подобной закономерности не наблюдалось. Вымирание мегафауны в Южной Америке более или менее совпало с вымиранием в Северной, но на Антильских островах ничего подобного в конце плейстоцена не происходило. И, как обычно, возникал неизбежный вопрос о размере: почему под угрозой оказались именно крупные животные? Во всех предыдущих вымираниях кайнозойской эры большой размер ни разу не оказывался абсолютно невыгодным.

С точки зрения Мартина, неспособность сторонников климатической гипотезы ответить на эти вопросы означала ее провал, однако не все были так в этом уверены. Требование в первую очередь идентифицировать уникальные климатические события, потенциально вызвавшие вымирания, задавало очень высокую планку для исследований – возможно, даже слишком высокую. Данные, имевшиеся 50 лет назад, позволяли получить лишь очень примерное представление о климате, а не всю картину прошлого в деталях. Но сложности с описанием климата не означали, что такие климатические колебания не повлияли на мир живой природы. Как уже отмечалось в предыдущих главах, у всех крупных млекопитающих есть общие врожденные физиологические