Под парусом сквозь века. Век XIX. - Никита Владимирович Ежов

в которой Томас принял самое активное участие. Если бы не поражение союзников и сдача города, Томас еще долго мог бы руководить защитой форта Тринитат.

Уходя из Росаса, Томас наткнулся на французский конвой с припасами для армии. Одиннадцать грузовых судов и два корабля эскорта были захвачены предприимчивым шотландцем.

Ещё одним важным достижением Кокрейна было похищение схемы сигналов наполеоновского флота. Во время очередного рейда на побережье Кокрейн наткнулся в одном из сигнальных постов на хорошо спрятанную сигнальную книгу. Скопировав систему сигналов, Томас аккуратно спрятал книгу и свалил на «Imperieuse». Французы решили, что система сигналов не попала в руки противника.

Но апогея славы на «Imperieuse» Кокрейн достиг в Бою на Баскском Рейде.

Бой на Баскском Рейде

Из-за морской блокады французы долгое время не могли отправить подкрепление на Мартинику, что крайне бесило Наполеона. Французы смогли кое-как отогнать британцев подальше в море, и двинулись вдоль побережья. Эскадра адмирала Гамбье, человека нерешительного, двигалась параллельным курсом с французами, не вступая в серьёзный бой. В принципе, решение понятное — на тот момент берег был с подветренной стороны, и любой неудачный манёвр мог привести к тому, что британские корабли окажутся между вражеским флотом и французским побережьем, на которым им будут не особо рады.

Французская эскадра постепенно отрывалась от британцев, но недалеко от Иль-де-Ре наткнулись на вторую британскую эскадру — три линейных корабля и два фрегата под руководством адмирала Стопфорда шла им наперерез. Французский адмирал Вильоме зашёл в пролив Антиош, надеясь объединить силы с эскадрой, стоящей на рейде Рошфора. Но надежды Вильоме накрылись самым неприятным образом — в рошфорской эскадре большая часть моряков слегла из-за болезней.

Вскоре к заливу Антиош подошли основные сила британского флота во главе с Джеймсом Гамбье, и в конце февраля 1809 года французский флот оказался заперт на рейде Рошфора.

Тем временем Томас Кокрейн прибыл в Плимут. Отдохнуть и как следует привести в порядок корабль и себя он не успел.

По личному распоряжению лорда Малгрейва (на тот момент Первый лорд Адмиралтейства), Кокрейн отправился в эскадру Гамбье. Причем на руках у Томаса было распоряжение, что операцию должен провести именно он — данный документ исключил бы конфликтные моменты с разницей в званиях и субординацией.

Фактически, Малгрейв не просто убил одним выстрелом двух зайцев — он, можно сказать, гранату в строй зайцев закинул.

Кокрейн к тому моменту уже был членом Парламента от Палаты Общин, и являлся довольно значимой фигурой. При этом наш герой из-за своего характера и острого языка, а так же дружбы с нелюбимым в адмиралтействе Генри Дандасом был, мягко говоря, большим булыжником в бюрократическом башмаке Британского флота. Подобное задание подразумевало личную ответственность Кокрейна — в случае провала его политическая, да и флотская карьера рухнули бы в одночасье. В случае успеха — Наполеоновская Франция потеряла бы немалую часть флота, а уж наградить неуживчивого шотландца было бы меньшим из зол. К тому моменту лорд Кокрейн уже зарекомендовал себя как прекрасного моряка и мастера диверсионных операций (если такое определение в то время было). И шансы на успех если и были, то только у него.

Томас прекрасно понимал шаткость своего положения и риски, связанные с этим заданием, и не хотел брать личное командование над операцией, но приказ есть приказ.

3 апреля «Imperieuse» присоединился к блокирующей эскадре, и Томас тут же начал провёл разведку и составил план действий. Под его руководство переходил 21 брандер. Ещё три корабля Кокрейн переделал в особые, «взрывные» корабли — вместо горючки он начинил их порохом. План был в том, что бы не сжечь, а взорвать французский флот.

Одиннадцать линейных кораблей и четыре фрегата, стоявших на якоре под прикрытием береговых батарей Иль-д’Экса, были выстроены в три линии, готовые отразить нападение британского флота.

Атака началась 11 апреля в сумерках.

Западный ветер, сильно напрягавший Гамбье, сыграл Кокрейну на руку. Брандеры вошли в пролив, воспользовавшись приливом и попутным ветром — отмели, рифы и осушки не могли задержать брандеры, а ветер и подъем воды несли корабли-камикадзе на французский флот.

Как там говорится? «Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах»?

План Кокрейна был прост как флотский пудинг и страшен как бортовой залп линкора. Но вот с надёжностью вышла осечка.

Кокрейн сам командовал двумя брандерами. «Imperieuse», «Aigle», «Unicorn» и «Pallas» (да, тот самый), ждали брандерные команды и прикрывали операцию с моря. Преодолев плавучее заграждение (бон), Кокрейн скомандовал поджечь фитили. Правда, часть фитилей зажги слишком рано, часть горела дольше, чем нужно, а часть — быстрее. Несколько брандеров пошли мимо цели, а шлюпочные абордажные команды вообще остались без дела.

Тем не менее, именно эта операция стала зенитом славы Кокрейна в той войне.

Когда французы увидели, что на них движется больше двадцати брандеров, началась паника. Матросы рубили канаты, что бы уйти от плавучих костров и спасти свои суда — но прилив и сильный ветер в сторону берега сделали то, чего не добились брандеры. Линейные корабли сносило на мели в сторону берега и на отмели и рифы в заливе. Даже те, кто успел поднять паруса на своих кораблях, ничего не успели сделать — слишком мало места, слишком мало времени и слишком много кораблей, которые сталкиваясь, сносило на берег.

В это же время со стороны моря по заливу отработали ракетные корабли. Это не шутка — на вооружении британского флота в то время стояли ракеты Конгрива, которыми в 1807 году британцы весьма удачно спалили дотла Коппенгаген. Взрывы, огонь и дым усилили панику на французских кораблях и ещё больше дезориентировали обороняющихся. Канонеры французского флота пытались потопить брандеры — но в темноте и дыму не всегда понимали, кто где — и иногда палили по своим.

Помните «Форт Боярд»? И залив, в котором стоит овальный форт с бегающим Паспарту? Вот представьте себе, что форт ещё не достроен, а повсюду на отмелях, бесстыдно выпятив днище, лежат огромные линейные корабли. Крайне неприятное зрелище для француза тех годов, и крайне заманчивое для одного предприимчивого шотландца с острым языком.

Из автобиографии Т. Кокрейна "Автобиография моряка"

С рассветом 12-го не видно было ни уцелевшей мачты, ни рея, и за исключением Foudroyant и Cassard, все вражеские корабли беспомощно были на мели. Флагман Océan, 120-пушечный трёхдечный, имевший