Новая судьба - Лилия Лукина

– Мама, весна же на дворе! – удивилась я.

– Готовь сани летом, а телегу зимой, – отговорилась она и вдруг, радостно заулыбавшись, кивнула на окно: – Владенька возвращается.

– Где? – удивилась я и тоже посмотрела туда же и, ничего не увидев, сказала: – Это тебе, мама, показалось

– Ничего мне не показалось! – возмутилась она. – Да вон же! – она ткнула спицей в какую-то почти неразличимую точку на небе.

– Вы с ней, Елена Васильевна, не спорьте, – поддержала ее Вера Николаевна. – Раз Зиночка говорит, что Владислав возвращается, значит, так оно и есть.

– Ты, что, мама, целыми днями вот так сидишь у окна и Орлова высматриваешь? – удивилась я.

– А как же иначе? – удивилась она в ответ. – А уж Владеньке-то как приятно чувствовать, что его здесь ждут. Волнуются за него! Беспокоятся!

– Ну, тогда я побегу, мама! – засобиралась я, хватая с блюда пирожок, чтобы пожевать на ходу.

– Да ты не спеши! – остановила меня она. – Сядь и поешь нормально, с чаем! – и уверенно сказала: – Они же еще только через десять минут сядут.

– А ты откуда знаешь?

– Да, как же не знать то, что с родным человеком связано? – удивилась она.

– И все равно, мама, я побегу! У меня еще дела есть! – заторопилась я и, взяв еще несколько пирожков, быстро выскочила из домика.

Выйдя во двор, я медленно пошла в сторону дома, думая, что правильно сделала, отказавшись от Орлова, потому что из меня, мужика в юбке, никогда не получилась бы нормальная, заботливая жена, которая живет жизнью своего мужа, а вот Светлана будет именно такой. И будет мама с ней на пару дружно ждать его около окна, вязать варежки или носки и точно знать, когда он приземлится. «Ну, пусть хоть они будут счастливы! – тоскливо решила я. – Если уж мне самой не судьба!». Занятая этими мыслями я незаметно сжевала пирожки и, подойдя к дому, увидела, что от вертолетной площадки к нему уже бегут ассистент врача и прижимавшая к груди сумку Ксана. Завидев меня, она только махнула мне рукой и, крикнув:

– Потом поговорим! Хорошо? – пулей пролетела мимо меня и скрылась в доме.

Войдя туда почти вслед за ними, я направилась к комнате, где лежал Остерин, а вскоре там появились и Репнины с Орловым, чей взгляд горел яростной надеждой на чудо, потом подошел Вадим, которому я тихонько сказала:

– Надо бы гостинцев Евдокии Андреевне собрать – она ведь денег за свое лечение никогда не берет. Пусть соберут там побольше всякого вкусного и заранее в вертолет отнесут. А там уже кто-нибудь из Репниных сумку до дома дотащит.

Вадим кивнул и, остановив пробегавшую мимо горничную, тихонько распорядился, а она только согласно покивала головой и тут же направилась в сторону кухни. А мы, все пятеро, стали терпеливо ждать, когда выйдет Ксана или врачи, чтобы узнать, есть ли надежда на выздоровление Георгия Дмитриевича, а их все не было и не было. Орлов крутил в руках не зажженную сигарету – курить вблизи комнаты, где лежал такой тяжелый больной, он, как и мы все, не решался, но и отлучиться даже на несколько минут боялся, вот и маялся. Конечно, каждому из нас хотелось заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, что там творится, но все стеснялись друг друга. А ожидание все затягивалось, а нервное напряжение все нарастало! Наконец, распахнулась дверь и из комнаты вышла побледневшая от усталости Ксана и, подойдя ко мне, сказала, обессилено вздохнув:

– Пойдем подымим!

– А Евдокия Андреевна ругаться не будет? – поняв, что все обошлось, усмехнулась я.

– Так, пока обратно вернусь, все уже и выветрится, – тут она повернулась к Вадиму и сказала, укоризненно качая головой: – Эх, вы! Что ж вы сразу-то за нами не послали?

– Извините, Ксения, – развел руками тот. – Не догадались как-то!

– Вечно Елена за всех вас все решать должна! – попрекнула его Ксана. – Вы что же думаете, если мы у черта на куличках живем, так ничего и не знаем? А! – она горестно махнула рукой. – У всех у вас, у мужиков мозги набекрень, вот и приходится нам, бабам, ваши огрехи исправлять! – и, посчитав, видимо, что достаточно отпела все мужское племя, взяла меня под руку и направилась было к выходу, когда счастливый от того, что все обошлось, Вадим, который нимало на нее не обиделся, радушно пригласил:

– Ксения, вы бы покушали перед дорогой, да и Елена с вами, а потом кофе попьете?

– Нет! – решительно помотала головой она. – Некогда! – а потом с сомнением сказала: – Вот если только кофе с сигаретой по-быстрому, да и то только для того, чтобы поболтать!

– Сейчас скажу, чтобы в библиотеку отнесли, – охотно согласился Вадим и ушел, а Ксана повернулась ко мне и с жадным любопытством попросила:

– Покажи сына, а?

– Пошли! – сказала я, беря ее под руку, но тут у нас на дороге оказался Орлов, который, требовательно глядя Ксане в глаза, хрипло спросил:

– Остерин точно будет жить? С ним точно ничего не случится?

– Да замучил ты меня уже совсем! – устало сказала Ксана и, повернувшись ко мне, объяснила: – Весь полет он меня терзал, смогу я Остерину помочь или нет, – и снова повернувшись к Орлову, сварливо сказала: – Ну, не бессмертный твой Остерин! Когда-нибудь да умрет! Но, если будет правильно и регулярно лекарство принимать, то с ним все будет в порядке, – и, не обращая на него больше никакого внимания, потянула меня вперед и мы с ней обошли его, как столб, но столб глупо и счастливо улыбающийся, а Ксана продолжала на ходу рассказывать. – Я его жене и врачам все объяснила: и как давать, и когда, и по сколько. Это очень сильное лекарство, его по каплям принимать надо. Я бы задержалась, чтобы проследить, да домой надо, – и она улыбнулась радостной и светлой улыбкой, – к бабушке.

– Как она там? – спросила я.

– Слабенькая она уже стала, устает быстро, – пожаловалась она и, улыбнувшись, негромко рассмеялась: – Но все рвется мне помогать! Да не в лечении – тут мне у нее еще учиться и учиться, а по хозяйству! То обед затеется готовить, то полы мыть! Ну, никак она отдыхать не хочет! – и уже серьезно сказала: – А народу-то все больше и больше приезжает! Купит кто-нибудь лекарство дорогущее, а оно поддельным окажется, вот и не рискуют люди больше в аптеках что-нибудь брать. А травка-то наша – она же, если с ней умеючи обращаться, так и мертвого из гроба подымет. А больше новостей у нас никаких и нет. Сама-то ты как? – спросила она, на что я только махнула рукой и поморщилась.

Тем временем, мы подошли к комнате Галины и услышали из-за двери, как та голосом старшего из медведей нараспев обращается к Игорьку:

– Потя-потя-потягушеньки! Любо-любо-любонюпочки! Проснулся наш Игоречек! Ой, как мы зеваем-то сладко! А сейчас мы кушать будем!

Мы с Ксаной потихоньку вошли внутрь, где Галина уже приготовилась кормить Игорька, и Ксана, восхищенно уставившись на малыша, шепотом сказала:

– Красивый-то какой! А глазищи какие голубые! На отца похож, да? – Я кивнула. – А где сам папаша-то?

– Так это ты с ним в коридоре разговаривала, – удивилась я. – Неужели тебе никто не сказал, что это мой бывший муж?

– Это как же ты все так быстро обтяпать умудрилась? – оторопела Ксана. – И замуж выйти, и ребеночка родить, и развестись! Прямо метеор, а не женщина!

– А! Дурное дело нехитрое! – отмахнулась я.

Понятливо кивнув, Ксана снова с восхищением уставилась на Игорька, а потом, переведя взгляд на Галину, настороженно спросила ее:

– А чего это у тебя «волына» в кармане передника?

Галина и Ксана, обе знавшие о зоне не понаслышке, мерили друг друга оценивающими взглядами, а я объяснила:

– Так надо, Ксана! К сожалению! – а Галине сказала: – С сына глаз не спускай!

– Ты бы мне, матушка, это напоминание еще на стене написала! А то вдруг забуду? – обиженно буркнула она.

– А что у вас тут случилось? – удивленно спросила Ксана, когда мы вышли в коридор.

– Не обращай внимания! – небрежно сказала я. – Так! Кое-какие проблемы нарисовались! Пошли лучше в библиотеку, посидим, покурим, кофе попьем.

Когда мы там устроились, Ксана спросила:

– Так что у тебя с мужем-то не заладилось? Мужик вроде видный, даже красивый и при настоящем мужском деле. Расскажи! Может, помогу чем!

– Да, расскажу! Расскажу! Только рассказ это невеселый! – поморщилась я и начала: – Помнишь, как мы с тобой летом встретились? Там еще твоя подруга цыганка Певунья с дочкой была?

– Помню, конечно, – кивнула она.

– А ты помнишь, как она мне сказала, что я, пойдя наперекор своей судьбе, совершила ошибку, за которую она – судьба, в смысле – мне будет мстить? – Ксана снова кивнула и я объяснила: – Вот я теперь и хлебаю полной ложкой.

– Ничего не поняла! – Ксана помотала головой и потребовала: – Давай все с самого начала!

– Хорошо! – согласилась я и, закурив, начала рассказывать. – Бабушка Певуньи мне еще в июне совершенно точно предсказала встречу с Орловым. Ну, я его и встретила. Мы с ним малость полямурничали и тут он меня замуж позвал. А я ему тогда отказала, потому что считала, что Игоря – это человек, которого я очень любила, а он трагически погиб – мне никто и никогда заменить не сможет. Орлов взбесился и уехал к себе в полк. А там, как я позже узнала, была одна медсестра Светлана, до смерти в него влюбленная. Тут он, наконец-то, оценил ее верность и преданность, и они стали жить вместе. А потом выяснилось, что у меня будет ребенок, и Панфилов за моей спиной ему об этом сообщил, а Влад – Орлова Владиславом зовут, – пояснила я, – вылепил все это Светлане, потому что не хотел, видите ли, начинать их совместную жизнь с обмана, – ехидно сказала я.