Новая судьба - Лилия Лукина

– Ох, Елена Васильевна! – вздохнул старик. – Знали бы вы, сколько добра для нас Павел Андреевич сделал! Поняли бы тогда, как мы рады, что помочь ему хоть чем-то можем! Что же за дело вас к нам привело такое срочное, что вам и праздник не в праздник?

– Плохое дело, – коротко ответила я и Диметр, сразу посуровев, единым только взглядом выслал всех из комнаты, где остались только мы с ним да Певунья с мужем.

– Говорите, Елена Васильевна! – серьезно сказал он. – Мы для Матвея хоть луну с неба достанем!

– За луной лазить не придется, – успокоила я его. – А вот одного подлеца в Баратове найти надо. Ваши люди всюду бывают, все видят и все слышат, им и карты в руки. Он ото всех скрывается, может, конечно, и внешность изменить, но вы уж постарайтесь! Десять тысяч долларов тому, кто его найдет, – и я, достав из сумки портрет Коновалова, протянула ему.

– Деньги у цыган лишними никогда не бывают, – сказал Диметр, беря портрет, но едва он взглянул на него, как подскочил на месте и из его горла вырвался какой-то утробный, звериный рык.

– Я смотрю, вы с ним знакомы? – осторожно спросила я, внимательно глядя на него, причем мое немного отупелое от обильной трапезы состояние тут же улетучилось.

Но Диметр ничего мне не ответил и продолжал смотреть на портрет, а лицо его было искажено гримасой такой неистовой ненависти, что даже мне стало не по себе.

– В Баратове он, говорите? – спросил он, наконец. – Ох, и праздник вы мне сегодня устроили, Елена Васильевна! Великий праздник у меня сегодня! Да я сам вдвое больше готов отдать, чтобы только этого мерзавца перед собой увидеть!

– Встречались вы с ним, значит, – уверенно сказала я.

– Ох, встречались мы, Елена Васильевна! – продолжая неотрывно смотреть на портрет, прорычал старик. – Он брата моего защищал! Много денег мы ему тогда заплатили! Сколько сказал, столько и дали! А потом он еще денег попросил, говорил, что для судьи. Да вот только, когда на суде мать моя, покойница, царствие ей небесное! – Диметр размашисто перекрестился и, все больше и больше распаляясь, продолжал: – На судью того поглядела, так тут же и сказала, что тот этих денег и в глаза не видел. И дали моему брату срок немереный! И заразился мой брат в колонии туберкулезом! И помер брат мой родной! – уже почти кричал он. – Я еще сразу же после суда хотел с этой мразью посчитаться! Несмотря на то, что у него крутые уголовники в лучших друзьях ходили! Да вот только мать моя сказала, чтобы отступился я до поры, что наступит мой день, и пересекутся наши с ним дорожки, и отомщу я ему за брата! Вот этот день и настал!

– Успокойтесь, Диметр Романович! – попросила я. – Давайте сядем и спокойно поговорим. Уголовники теперь за Коноваловым не стоят. За ним теперь, вообще, никто не стоит. Да вот беда в том, что он нам живым нужен. Слышите меня, Диметр Романович? – уже громче сказала я. – Он нам нужен живым!

– Живым, говорите? – переспросил меня старик и, словно очнувшись, твердо пообещал: – Хорошо! Я найду его, во что бы то ни стало, и отдам вам живым! А сейчас, – он кивком показал зятю на дверь, – мы вас оставим ненадолго – надо людям сказать, что враг наш общий объявился. Вы не волнуйтесь, Елена Васильевна, его с завтрашнего дня все от мала до велика, и дети, и старики искать будут и в городе, и в окрестностях. Под землей найдем! – с угрозой пообещал он и вышел вслед за зятем, а мы с Певуньей остались в комнате вдвоем.

– Галина! – воспользовавшись этим, сказала я. – Я ведь не только по этому делу приехала, у меня и к тебе просьба есть, – и я достала из сумки снимок Светланы. – Посмотри! Может быть, сможешь мне что-нибудь о ней сказать.

– Я попробую, Елена Васильевна, – она с явным сомнением взяла листок в руки. – Только по портрету много-то не скажешь!

– А мне много и не надо, – успокоила я ее. – Мне важно узнать, где ее искать, а то ее все никак найти не могут, а это очень важно. Для меня важно! – подчеркнула я.

– Хорошо! – она по примеру своей бабушки села в то же кресло, в котором когда-то та предсказала мне встречу с Орловым, положила на журнальный столик портрет, а поверх него свои руки, закрыла глаза и довольно долго молчала, а потом начала говорить: – Далеко она отсюда… Очень-очень далеко… Много дней туда добираться надо… Вода вокруг нее… Одна вода вокруг… Плохо ей… Плачет она часто, но украдкой, когда не видит никто… А сама она в больнице какой-то, но не больная она, потому что халат на ней белый… А больница какая-то странная – почти одни мужики вокруг… И ребеночек у нее будет… Сын… Господи! – внезапно воскликнула Певунья. – Плохо-то ей как! Но скоро все изменится… Я вижу! Кончатся скоро ее несчастья! Радоваться она будет! Ох, как же она будет радоваться! А потом…

– Хватит, Галина! – остановила ее я. – Я уже поняла все, что надо! Спасибо тебе! А то смотри, устала как! Даже на висках пот выступил.

– Да! – согласилась она. – Нелегко это. Тем более по фотографии. А у вас, я гляжу, – и она начала, как и ее бабушка прошлым летом, смотреть куда-то поверх моей головы, но я резко оборвала ее:

– Молчи! Я ничего не хочу знать о своем будущем! Хватит с меня и того, что было! – и, видя, что она собирается возразить, решительно заявила: – Я понимаю, Галина, что ты это из лучших побуждений, но не надо! – и, криво усмехнувшись, добавила: – Может, не будь предсказания твоей бабушки, моя жизнь по-другому бы повернулась.

– Нет, Елена Васильевна, – возразила она. – Это не бабушка моя виновата, а характер ваш поперечный. Вы словно сами себе все назло делаете!

– Твоя правда, Галина! – невесело согласилась я. – Только, что сделано, то сделано и назад не вернешь! Да и себя мне не переделать! – и вздохнула, а она, увидев это, собралась, было, что-то сказать, но я пресекла эту попытку на корню: – Молчи, Галина! Добром прошу: молчи! – на что она осуждающе покачала головой, но не сказала ни слова.

Я забрала у нее снимок Светланы, положила его сумку и, вернувшись на свое место около стола, начала машинально отщипывать кусочки невероятно вкусного пирога, думая о том, что же такого мог сказать Колька Орлову, что мигом утешило его. Но тут вернулся Диметр Романович и с порога заверил меня:

– Все сделано, Елена Васильевна! Обещаю: вы получите этого человека.

– Живым! – напомнила я, поднимаясь.

– Живым-живым! – подтвердил он. – Я же дал вам слово.

– Ну, что ж! Буду ждать от вас вестей!

Я, также как и Самсонову, оставила ему свою визитку с дописанным номером своего личного сотового и в его сопровождении направилась к машинам. Вячеслав с Сережей и остальные ребята выглядели такими довольными и счастливыми, что я поняла – их тоже угостили на славу.

– К вам домой, Елена Васильевна? – спросил Сергей, когда я, решив, что теперь могу и в своей машине поехать, села на заднее сидение.

– Домой! – устало откликнулась я и повторила: – Соберу вещи и в усадьбу.

– Так их там уже Маринка собирает, – сообщил мне Слава, усаживаясь впереди – до этого он о чем-то таинственно шептался с Певуньей. – Их, – он кивнул на машины охраны, – старший уже отзвонился туда, так что и комната вам тоже приготовлена.

– Господи! – взмолилась я. – Скорей бы кончился этот безумный день! – и посмотрела на часы – было около девяти. – Вот, честное слово, как только приедем, так тут же рухну и, если кто-нибудь вздумает меня до утра побеспокоить, то я за себя не ручаюсь. А о чем ты, Слава, с гадалкой-то секретничал, а? – спросила я, когда мы уже выехали из слободы на шоссе.

– Да вот… – замялся он. – Сказала она мне…

– Ну-ну? – подбодрила его я.

– Ну… Она сказала: «Не сомневайся! Ты ей тоже очень нравишься!», – смущенно почти прошептал он.

– М-да! – хмыкнула я. – И я даже знаю, кто эта таинственная «она». Ладно, ребятишки! Совет вам да любовь!

– А вам она велела передать… – начал, было, Вячеслав, но я возмущенно перебила его:

– Нет! Ну, что она за особа такая неугомонная! Я же ей сказала, что ничего о своем будущем знать не хочу!

– Так она же, как лучше, хотела! – растерянно возразил мне Слава.

– Лучшее – враг хорошего! – назидательно ответила я и подытожила: – Все! Вопрос закрыт! – и, достав сотовый, позвонила Вадиму: – У нас есть позиции на Дальнем Востоке? – спросила я, когда он мне ответил.

– А как же? – удивился он. – Конечно, есть! Представительство во Владивостоке и его отделения на Магадане и Сахалине – у нас же целая флотилия рыболовецких сейнеров.

– Вот и замечательно, – обрадовалась я. – Срочно свяжись с ними и распорядись, чтобы они проверили все ведомственные госпитали и больницы, потому что Светлана где-то в том регионе в каком-то из них медсестрой работает.

– Как ты смогла так быстро все выяснить? – обалдел Вадим.

– Совершенно ненаучным способом, но Певунья вряд ли ошибается, – устало ответила я. – Думаю, что теперь, наконец, в этой истории появится ясность и, не знаю, как остальные, а лично я вздохну с большим облегчением.