Поэзия Латинской Америки - Антология

Стихи к одной фотографии

Перевод И. Чижеговой

Я в лицо моей родине как обвиненьеброшу этот портрет. Страхом скованный рот;как пугливый зверек, она вся в напряженье…Эта девушка здесь, в Аргентине, живет.

В грустно-нежном соцветье улыбки сердечнойсквозь жестокую боль проступает на мигпод зловещим покровом усталости вечнойкрасоты ее дикой божественный лик.

Огрубелые руки не знают покоя,все в мозолях сплошных, они сеют и жнут.Ей обидные клички больней, чем побои.Ее голодом морят за каторжный труд.

Повторял ее имя Спартак, погибая.За нее на кресте принял муки Христос.Дочь Адама и Евы, лишенная рая,чьи страданья и скорбь долетают до звезд.

Пусть лицо обвевает ей ветер лукавый,отлетевший от розы ветров лепесток.Пусть вернут ей лишь то, что должны ей по праву:горы, небо, моря, перекрестки дорог.

Пусть поставят ей дом на земле плодородной,пусть зажжется очаг, застрекочет сверчок.Пусть вспорхнет ее сердце орленком свободным,и пусть сон ее будет беспечно глубок.

Слышу я, как История грозным набатомзагудела: в лицо угодил ей портрет!Ради девушки этой я стану солдатом,чтобы ночь умерла и родился рассвет.

Товарищ Туньон

Перевод В. Столбова

Я пробовал разные ритмы, на всякие пел голоса.Падал в глубокие бездны, взлетал высоко в небеса.Жизнь моя вихрем дерзаний и блеском надежд полна,с годами становится чище, ярче сверкает она.Писал я статьи, рассказы… драмами я грешил,но песня была и осталась любимицею души.Куда бы я взор ни кинул — поэзия, всюду ты.Сверкает улыбка жизни из темных глубин мечты.Лишь на пути к коммунизму поэтом могу я стать,и в ногу шагаю с жизнью, стараясь не отставать.Я верный сын Аргентины и гражданин Земли,в Испании и Корее сражались стихи мои.Одно у меня достоинство — я не хочу других, —только с народом слившись, вынашиваю я стих.Я побывал в тех странах, что в будущее ворвались,я трогал своими руками небес голубую высь.В поэзию, в революцию, в алое пламя знаменя верю, и звать меня люди будут «товарищ Туньон».В Москве сочинил я песню, ветер ее унес,расправила крылья песня под ситцевый шум берез.В колхозе мне дали светильник — колосьев ржаных пучок,чтоб сны детей бесприютных им осветить я мог.Мир — мое знамя зовется, через огонь и дымбарьеры границ последних перешагну я с ним.Пусть на песке пишу я — мой стих не смоет волна,ибо в симфонии песен грядущего нота слышна.

АЛЬФРЕДО ВАРЕЛА[70]

Это слово, друг…

Перевод Риммы Казаковой

Не бойся произносить это слово,не пугайся его,не скрывай, что в нем нежно и что сурово,его музыку слушай снова и снова,верь в его торжество.

Ты, пастырь слов,повелитель снов,потрясатель основ,знаток созвучий,тральщик строк,что к самой лучшейстрочке строг,ты должен чувствовать это слово — итогпоэзии, слившей в единый потокземлю, и розы, музыку, росы,борьбу, зарю, всеобщего братства объятия…Это слово — Партия.

Не бойся произносить это слово,кровью его стихи наполни.Светит оно и греет, словносолнце в полдень.

Это слово — рубашка рабочего,кров единственный дома отчего,чистая скатерть,открытая книга света…Да будет твоя Партиясердцем твоим воспета!

Покончи с самоцензурой,стыдись строки, где тызаменил это слово цезурой —синонимом пустоты.Пусть запретит его кто-то,но сам себе — никогда!Оно — словно мед в сотах,в нем соль борьбы и труда.Душой, к удивленью готовой,радостно им владей!Оно — телескоп, в которыйвиден завтрашний день.

Ты должен знать, что происходит в мире.Луна — и, та давно уже не та.Где ангелы? Скорей в твоей квартире,чем в небесах…. Где бог? Глядит с холста.В безмерной бездне холодно звезде.И лишь поэзия живет везде:в алгебре, солнце и кибернетике,в трогательном детском беретике,в великом гении, в малом зерне,в спутниках, в лазере,в тебе и во мне,в голубой грусти,в махинах гигантских плотин,в крови героя,которой он счастье твое оплатил,в любви, создающей миры,творящей жизнь каждый миг,не знающей, что такое апатия…Поэзия живет везде!Поэзия — это и Партия.Я говорю: Партия — и, значит, я говорю:Улыбка, Надежда, Мечта.Я говорю: Партия — и зажигаю зарюхоралов, симфоний,которые жизнь читает с листа.Реки борьбы,Кордильеры счастья,ветер из лепестков роз…Я говорю: Партия, и каждый, кто к ней причастен,распрямляется в полный рост.И вселеннуюопоясывают рукитех, кто не спят ночей,чтобы ценою их мукиродилсямир без цепей и без палачей.Я говорю: Партия — и предо мною черты лица моего отца.Я говорю: Партия — коммунистов —и вижу вчерашний день,где враги ее беззастенчиво, злобно, низкообманывают людей.

И вижу день, где ни единой тени,где всем принадлежит краса земли,движенье вод, дыхание растений,все, что настало, все, что там, вдали.

Я вижу бессонное братство сердеци подвигов анонимностьтам, где процветала, пророча конецвсеобщей гармонии, мнимость.Не под фальшиво-бравурный туш —в скромной одежде буден,праздничной чистотою душсчастье приходит к людям.К тем, что борются под знаменами веказа мир для человека.

Партия — это любовь миллионов,слитая воедино.Партия — это нежность,которая каждому необходима.Плодотворнейшая пыльца,оживляющая сердца.Созидательная селитра,могучая, как природа,настойчивый строительспасительного единства народа.Маг перемен,пилот сверхзвукового лайнера,мудрец, чья душа состраданием ранена,повелитель стали и пшеницы,врач у постели роженицы,где и задуманно и внезапнорождается завтра.

Я говорю: Партия —и взлетают тысячи птицрадостным каскадом.Я говорю: Партия —и нет границ:самое дальнее рядом.Я говорю: Партия —и эхо победы в моих ушах:миллионы печатают шаг.

Поэт, произнеси же это слово,в ладони взвесь и ощути на вкус.Оно всегда волнующе и ново,оно для сердца — крылья, а не груз.И струны строк, что были просто лепетом,бесстрашно тронь его высоким трепетом.

НЕСТОР ГРОППА[71]

Свобода

Перевод А. Эйснера

Когда человек отправил своих богов на небо,он начал ждать тебя на земле.Все ремеслаучаствовали в построении мира,и многие, многие тысячи летзагрубелые пальцы трудилисьдля нашего времени.Но ни дети, кости которых давно истлели,ни матери их, потонувшие в реках столетий,ни отцы, доисторические труженики,не смогли увидеть тебя,хотя и предчувствовали твое появлениекаждой клеточкой тела.Легенды не говорят, кем ты была — птицей,звездойили цветком,но лишь повествуют о древних скрижалях,изъятых, потому что в них рассказывалось о тебе.

Мы, американцы,проходя там, где некогда высились городаили простирались империи,шагая среди веков, омываемых двумя океанами,сквозь ветры, поднимающие тысячелетнюю пыль,знаем, что миллионы и миллионы мозолистых рукпродолжают строить эту часть мира и не могут жить без тебясегодня,когда на ветви деревьев и на птиц Америкипадает дождь.

Свобода,мы будем искать тебя уже не в легендахи не в крови павших братьев,но когда лохмотья и камни,эти самые старые свидетели горя Америки,увидят тебя;даже если мы растворимся в тысячелетиях,по тому, что останется от нас в мастерских,и по честно исписанной нами бумаге,и по цветам, хранящим память о нашей любви,они узнают, как мы искали тебя,они узнают об этом по безмолвию ушедших в могилы,по всем неустановленным датам и безымянным терзаниям, —узнают, что вместе с корнями современных народовты прорастала как хлеб,как смиренный хлеб, который питает историю.

Так будет,ибо не напрасностолько боли вынесено в прошломи столько боли сейчас на земле.

АРМАНДО ТЕХАДА ГОМЕС[72]