Совьетика - Ирина Маленко

Я раньше никогда особенно не думала про Сталина. Он был для меня просто составной частью нашей истории- как и Ленин, как и Петр Первый, как и Дмитрий Донской. Да, я знала про чистки сталинских времен: и не от дяденек Радзинского с Волкогоновым, когда сверху спустили соответствующую установку, а еще с детства – от родственников. Но они не были обозлившимися, потому что не думали о себе в терминах Донны Розы Д’Альвадорес: «И одна из них – очень важная особа!… Именно я!». Они знали, что это было суровое время, и философски спокойно относились к этому.

Интересно, а почему именно Сталин? Можно ли представить себе, чтобы началось массовое движение реабилитации невинных жертв петровских реформ? А ведь их было не меньше сталинских! Или они не были людьми? И тоже чьими-то родственниками? Почему никто не заступится за стрельцов, староверов, крестьян, которые гибли как мухи на постройке новой российской столицы, и которых никто не спрашивал, хотят они ее строить или нет? За царевича Алексея, наконец? За Софью? За Федьку Шакловитого? Почему никто не кричит о «культе личности» – ведь Петр даже императором себя по сути сам провозгласил? А какие «права человека» были у подневольных рабочих на заводах так восхваляемого сейчас Никиты Демидова?

Значит, дело не в Сталине, а в том, что им не по душе то, какое общество в результате его деятельности было построено. В том, по какой дороге пошел наш народ. Точно так же, как Югославию бомбили не за «нарушения прав человека» и «геноцид» (тогда почему же не разбомбили давно уже Южную Корею или Израиль?), а за то, что она посмела выбрать собственный путь. Вот в чем все дело. Но сказать открыто они это боятся – потому что большинству народа такая жизнь вполне была по душе – в целом, если бы выбирать между нею и сегодняшней свободой для Абрамовичей . Не по душе были как раз отступления от социалистических норм. И пошел народ за этими шарлатанами и наперсточниками именно потому, что они обещали ему больше социализма. Как та пушкинская старуха, которой все было мало и захотелось в конце концов стать владычицей морскою, а кончила она у разбитого корыта…

И используют эти «отцы русской демократии» по сути те же самые аргументы, что и их духовный наставник и спонсор – гуманитарный империализм. В Дарфуре права человека почему-то тоже стали нарушаться только тогда, когда там обнаружили нефть…

А потому сегодня для меня не имеет значения уже, что там эти типы, своей людоедской политикой безо всяких гулагов уменьшающие население России на миллион человек в год (это без учета того, что творится в других бывших советских республиках), скажут про Сталина. «А судьи кто?»

Антисоветизм начинается с веры в собственную исключительность. В то, что у них должно быть больше прав, чем у каких-то там «простых смертных». С высокомерной уверенности в том, что все окружающие -«твари дрожащие», а они сами – «элита» и «совесть нации». Горе нации, у которой такая бессовестная совесть! И не жалко мне больше теперь нашу пострадавшую в годы «культа личности» интеллигенцию, когда я вчитываюсь в то, а за что она, собственно, пострадала. Как актер Дворжецкий-старший, делавший на дому «эротические фотографии» своей жены – в то время, как вся страна недосыпала, недоедала и строила новую жизнь. Посадили за смакование прелестей чужих задниц вместо того, чтобы заниматься достойным делом? И правильно сделали!

А лицемерам, что нынче провозглашают «святым» царя Николая, забыв о Кровавом Воскресенье, о Ленском расстреле и о миллионах, погубленных в «маленькой победоносной» русско-японской и в Первой мировой войнах, и жалеют невинно убиенных царских детей: что же вы не пожалеете бедняжку малыша – сына Марины Мнишек, которого вовсе не «кровавые большевики», а боевые последователи новорусских героев Минина и Пожарского вздернули на виселицу, когда ему было всего только четыре годика? О нем вообще стыдливо молчать все учебники истории. Или он был виноват в том, что родился сыном Тушинского вора?

Хватит лить грязь на нашу историю – пусть посмотрят хорошенько на себя. И хватит нам посыпать головы пеплом перед этими идеологическими фарцовщиками. Мы ничем не обязаны оправдываться перед ними, погубившими и растащившими все созданное нашим народом за десятилетия и ничего не создавшими взамен. Мы не обязаны извиняться перед ними, что нам, народу, было хорошо, когда им, кучке жуликов и прохиндеев, приходилось выкручиваться и изворачиваться, чтобы не пачкать ручки в колхозе, не служить в армии и списывать чужие диссертации. Пора научиться оценивать деятелей не по красивым словам и намерениям «лечь на рельсы», а по результатам. И когда я вижу, куда завели мою страну как раз именно самые ярые антисталинисты, одно это уже автоматически вызывает у меня переоценку личности Сталина.

****

… Незаметно подкралась зима. Я, наверно, была до такой степени сбита с толку непредсказуемым своим рабочим расписанием, что этого не заметила. Работать все время в разные смены гораздо хуже, чем только в ночную: биологические часы твои запутываются до такой степени, что уже и не знаешь, где день, а где ночь, а спать хочется постоянно, вне зависимости даже от того, сколько часов после смены проспишь… Жить на мою зарплату втроем было непросто, и я старалась по возможности подработать сверхурочно. Иногда- в две смены подряд, хотя это и запрещалось трудовым законодательством. Начальство ахало, говорило мне, что это вредно для здоровья – и на том дело кончалось. Для них же тоже был важен результат. И они знали, что я не побегу на них жаловаться.

Когда я работала в две смены, я не успевала ездить домой и иногда останавливалась в Белфасте у Надетт.

Надетт вообще-то должны бы были звать просто Берни. Но я долго не знала, что её зовут типичным ирландским именем Бернадетта. Я думала, что имя у нее настоящее французское. У Надетт очень интересная работа в НПО. Жила она с семьей своей сестры Мэнди в огромном старинном доме в фешенебельном южном Белфасте.

Надетт была очень добрая. Почему бы ей и не быть доброй? Она никогда не знала, что такое нужда. Выросла в богатой семье филантропов с необычным для ирландцев интересом к различным культурам. От родителей ей достался в Дублине в наследство огромный старый дом, в самом дорогом ныне районе города. Правда, точно так же, как и дом Мэнди, её дом был необыкновенно запущен, но запущенность эта была своего рода творческая – хаотическая запущенность экстравагантного интеллигента, который видит в этом своего рода вызов окружающему обществу. Вот, посмотрите, у меня дома страшный беспорядок, но зато у меня нет прислуги! О том, что вообще-то можно было бы и самому немножко время от времени наводить порядок, такие люди не задумываются.

Надетт – не революционерка и революционерам не симпатизировала. Для нее они – экстремисты. Хорошо, что ей самой никогда не было нужды обращаться к экстремальным методам борьбы за свои права – в силу того, в каких кругах она родилась и выросла. Но все-таки она стремилась к переустройству мира, совесть мучала её – после того, что она видела в разных странах за годы своей работы на различные благотворительные организации и на Эмнести Интернешнл. Афганистан, Пакистан, Индия, Бразилия…

Сегодня у нее день рождения. Надетт может просто вот так, собраться и поехать завтра в любую страну, в какую захочет. Она даже не задумывается над тем, во что упирается всегда вопрос о путешествиях для любого из нас: а по карману ли мне это? И искренне считает, что переделать мир можно посредством одного только искреннего интереса к другим культурам и благотворительности.

Дом её сестры – настоящее "гнездо" СДЛП . До недавних пор СДЛП была самой крупной партией ирландцев-католиков в северной части Зеленого Острова. Умеренная, осуждающая насилие и не прочь бы вообще оставаться в составе Британии, при условии достаточных подачек с "барского стола", хотя она предпочитает и не говорить об этой своей подлинной позиции вслух, СДЛП была сформирована в результате движения за гражданские права конца 60-х годов. Контраст с Шинн Фейн у нее был не только в отношении методов борьбы за права ирландцев. Когда знакомишься с членами СДЛП и сравниваешь их со знакомыми "шиннерами", в глаза прежде всего бросаются различия классовые: эсдеэлписты – люди зажиточные, жизнью вполне довольные, эдакие " католические дяди Томы", эдакие колониальные "эмансипе", ирландский вариант того, что было в бельгийских африканских колониях. "Шиннеры" – рабочие, безработные из католических гетто, фермеры, молодежь и интеллигенция, пожертвовавшая сытой и безоблачной личной судьбой ради борьбы за независимость и объединение страны, как это сделал, например, один мой знакомый университетский преподаватель социологии, отбывший много лет в тюрьме за свою политическую деятельность и с тех пор не имеющий больше возможности работать по специальности. Сегодня он, как и другие члены Шинн Фейн, отдает в партийные фонды почти половину своей и без того скромной зарплаты… Такого вы в рядах СДЛП не увидите.