Совьетика - Ирина Маленко

Все мегачелы уверены, что «вкалывают как папа Карло» – и именно поэтому «достойно зарабатывают», в отличие от «лохов» – рабочих, крестьян, учителей… Ни один из них не задумывается над тем, а какая же, собственно говоря, практическая польза от его «ударного труда» народу или стране. Для него показателем пользы является его собственное денежное вознаграждение, а не конечный продукт его работы. Если бы им больше платили за зачистку нашей территории от «аборигенов», они уже давно бы начали снимать с нас скальпы….

А собственный продукт его труда – посмотрите, его же просто нет! Мегачел не создает ничего. Кому на Руси польза от повышения продаж прокладок с крылышками, выкачиваемой нефти или вульгарного трепа по радио? Белка в колесе, наверно, тоже уверена, что трудится не покладая лап.

Так вот и живут «цивилизованные люди», именующие себя «весь мир». Сначала жрут все, что душа захочет – а потом жрут таблетки, чтобы похудеть и платят сотни фунтов/ долларов/евро за то, чтобы записаться в спортзал («фитнесс-клаб») на тренажер. Сначала залезают в долги по кредиткам («не могу пройти мимо этого платья… и того… и вон того тоже…!») – а потом работают только для того, чтобы рассчитаться с долгами. (Иногда человека можно и нужно охранять от самого себя. Мы в советское время просто не смогли бы влезть в ТАКИЕ долги при всем желании – нам бы никто не дал в них влезть, хотя покупки в кредит у нас всегда были!). Сначала зарабатывают себе стресс всем своим «цивилизованным» образом жизни (например, неизбежные при капитализме сокращения рабочих мест: «неуверенность в завтрашнем дне», как писали в свое время советские газеты – это вовсе не выдумка. «Любой из нас – всего лишь 3-4 зарплаты от того, чтобы стать бездомным!»- приветливо встречает по утрам идущих на работу огромный плакат в центре города) – а после бегут на рынок адвокатов и психотерапевтов, где их уже ждут с распростертыми объятьями, только поспевай чеки выписывать…. Или летят «оттягиваться» куда-то, сметая все на своем пути.

И детей воспитывают так же – «чтобы у них было все, что есть у других», «чтобы их в школе не дразнили». Когда им говоришь: «А почему бы не воспитать ребенка так, чтобы ему было все равно, что там о нем кто-то говорит, и чтобы ему самому не хотелось иметь то, что ему по большому счету не нужно?», они впадают в ступор. А ведь такое воспитание вполне возможно. Мне в школьные годы было совершенно неведомо, что такое «peer pressure » Мне было абсолютно все равно, что там носит Ленка Н., или с кем там целуется Татьяна Е. Чтобы у меня на этой почве был стресс?! А уж если бы мне кто-нибудь сказал, что мне надо попробовать курить или пора завести себе бойфренда, потому что «у всех они уже есть, а у тебя нету», я бы собеседника так высмеяла, что от него бы только пух и перья летели!

«Я знаю, чего я хочу. И я хочу этого прямо сейчас!» (и буду это иметь, пусть хоть весь мир летит в тартарары!) – поучает будущего мегачела с младенчества реклама. Бедняжка, он думает, что это он хочет того или другого… А на самом деле чего он хочет сегодня, а чего захочет завтра, давно решил за него рынок. Рынок делает его рабом, но он этого упорно не видит. И продолжает считать себя хозяином жизни. «Я себе сегодня такой прибамбас отхватил! Обзавидуетесь!» …

Их зашоренное мышление воспринимает любое негативное отношение к ним как «зависть». Так и вспоминается капиталистическая классика: Дж. В. Буш с его «они завидуют нашей свободе»!

А мне их жалко. Когда я встречаю, к примеру, американца (а тем более – такое редкое существо, как американец прогрессивный), мое сердце просто разрывается – не от ненависти, а от жалости. Как к страдающим неизлечимой и прогрессирующей болезнью. Сын за отца не отвечает, – говорю я себе. Эти люди – продукты своего общества. От некоторых людей нельзя требовать слишком многого.

Какая тут может быть зависть? Завидуют тем, на чьем месте сами мечтают оказаться. Бог с вами, ребята, если вам нравится такая жизнь, да живите! Но вы же упорно ее навязываете нам всем! Я знаю, что такое удовлетворение от купленной вещи. И оно не идет ни в какое сравнение со счастьем, испытанным от того, что у тебя есть единомышленники. От того, что твоя работа оказалась кому-то нужна. От хорошей прочитанной книги. От того, что ты просыпаешься, не задумываясь о том, что завтра тебе надо заплатить по счетам.

Но мегачелы, в особенности отечественные – зачастую хамы, а хамов просто необходимо ставить на место. Желательно без хамства и с улыбкой. Надо их было, конечно, ставить на место вовремя. Но и сейчас еще не поздно. Не чтобы унизить – просто чтобы они не навязывали нам и нашим детям свой образ жизни, свои идеалы. И – свой уровень.

Нам надо почаще называть вещи своими именами. Нам любят говорить о том, что свидетельством неоспоримого преимущества капитализма якобы является то, что многие в годы «холодной войны» стремились эмигрировать на Запад и практически никто – к нам в социалистический лагерь.

Почему западные люди не стремились в социалистический мир? А вот потому и не стремились – ну какой настоящий наркоман признается себе сам в своей мании, да еще и добровольно начнет от нее лечиться? Не потому, что мир этот был хуже, а потому что капиталистический потребитель – наркоман потребления, а социалистическая жизнь для него означала бы неминуемое «going cold turkey ». Ведь здесь едят тогда, когда голоден, а не когда скучно и больше нечем заняться. Здесь пьют на праздник, а не каждый раз когда «выходят в свет» – в бар или в ресторан. А куда же еще, скажет он вам? Библиотеки, театры, выставки – для него это все скучно. Только диктатура может заставить его туда пойти!

Просто рынок выступает в роли наркодельца. Властям легче управлять обремененными долгами и лишним весом наркоманами. Ведь им есть что терять кроме своих цепей: кредитную карточку и дом под ипотеку. Они до конца жизни будут вкалывать чтобы расплатиться со своими долгами – и одновременно будут влезать в новые. И свято верить при этом, что они – свободные, «успешные» люди…

****

…В том году мы отмечали Новый год… трижды. По российскому, по голландскому и по местному времени. На том, чтобы отмечать его и по голландскому времени, настояла мама.

– Ведь Сонни и Лизины ома с опой все еще в Голландии живут!

Не дожидаясь голландского Нового года, мама быстро захмелела и стала искать по приемнику московское радио, надеясь успеть включить предновогоднее выступление президента Путина. Дома она не относилась к числу его поклонников, а здесь вдруг начала переживать, что опоздает. А когда я выразила ей свое по этому поводу удивление, она совсем разгорячилась:

– Ты ничего не понимаешь! Это же голос Родины!…

Не знаю… а я-то всегда думала, что голосом нашей с ней Родины был Юрий Левитан…

Когда подошел голландский Новый год, мама подняла тост за Соннино счастье. Против этого я ничего не имею, но хотелось бы все-таки поменьше о нем вспоминать. Несмотря на наш развод, дома на стенке у мамы по-прежнему висел большой портрет Сонни, и я каждый раз снимала его оттуда, когда домой приезжала: слишком не по себе мне становилось, когда на меня глядели его грустные индейские глаза….Такие же, как у Лизы.

Ну, а к ирландскому Новому году обе мы уже подошли в такой кондиции, что впору было петь «Вечерний звон». Или «Шумел камыш», это уж кому как нравится. Лиза давно спала. Грустно это было – встртечать Новый год половиной семьи, без дедушки, без бабушки, без Тамарочки, без Шурека… И уж само собой – без своей страны. Когда я жила в Голландии, я старалась об этом не думать. Сонни вообще был против отмечания любых праздников- и Нового года, и дней рождения; и даже елку я как правило покупала сама, тащила домой на себе (иногда мне помогал сосед-марокканец, содержатель кофе-шопа) и сама наряжала. В такой обстановке не слишком-то попразднуешь. Но и здесь, сейчас праздновать, если честно, не хотелось. Новый год – это прежде всего ожидание чуда, почти осязуемого, а какие чудеса могут ждать нас здесь, где общество застыло в своем развитии на уровне XVII века, – кроме выраженного крылатыми словами Льюиса Кэролла: «Все страньше и страньше, все чудесатей и чудесатей »?

…Праздники прошли, и снова наступили будни. У Лизы продолжались эпилептические приступы; периодически она падала, до крови разбивая лицо. На одной брови у нее так и остался шрам. Ей наконец нашли школу – всего полчаса езды от дома и с доставкой автобусом. Но директриса – страдающая хроническим насморком лопоухая особа – посмотрев на Лизу, сказала, что не возьмет ее в школу без специального защитного шлема, вроде хоккейного. Как можно ребенку просидеть целый день в таком «сапожке инквизитора», только на голове, я себе не представляла. Да и где его взять? Такие шлемы, объяснила мне моя социальная работница, делают по заказу. Но на них тоже очередь – длиной в несколько месяцев. И ребенок по-прежнему оставался сидеть дома…