Совьетика - Ирина Маленко

Основная поддержка оказывалась со стороны СССР не нам, а Рабочей Партии Ирландии, так называемой Официальной ИРА. Нас почему-то считали фанатичными католиками, хотя, как ты сама можешь здесь убедиться, католическая церковь по большому счету – непримиримый враг Шинн Фейн и ирландских республиканцев в целом и пытается ставить нам палки в колеса даже по таким мелочным, казалось бы, вопросам, как организация детского боксерского клуба в какой-нибудь деревне… Почему Советский Союз проводил такой курс в отношении нас? Я думаю, что это было связано с "доктриной Брежнева". Мир в годы его пребывания у власти был практически негласно поделен на зоны влияния. Это не значит, что СССР не помогал национально-освободительным движениям. Помогал, да ещё как! Просто он считал нужным делать это в одних регионах, но не делать этого в других. В рамках того, какая расстановка сил сложилась в мире. Ирландия относилась к таким регионам, в которых брежневцы решили не вмешиваться. Я думаю, это связано с тем, что если бы в Ирландии победили мы – и Ирландия стала бы и обьединенной, и социалистической, – это серьзно нарушило бы баланс сил в мире, в пользу социализма, напугало бы и могло бы спровоцировать империалистические державы на авантюристические шаги, вплоть до развязывания новой мировой войны. Во всяком случае, кризис был бы не меньше Карибского! Если ты посмотришь на стратегическое положение Ирландии, закрывающей западный флаг капиталистической Европы, ты и сама это поймешь. И советское руководство предпочло не рисковать…

Я лично считаю, что "доктрина Брежнева" нанесла серьезный ущерб авторитету СССР в мировом национально-освободительном движении и здорово навредила ему.Однако я понимаю, что за этим стоял политический прагматизм. И я никогда не забуду то, чего многие наши молодые люди, увы, не знают – того, что Советской Союз если и не помогал нам сам, напрямую, то никогда не препятствовал своим союзникам этого делать . Могу смело сказать, что без СССР мы не достигли бы многого из того, что мы достигли сегодня. Советы всегда относились к нам с уважением – что бы они официально не заявляли, сами они прекрасно знали, какие у нас взгляды, и что мы из себя представляем. Что мы – настоящие революционеры, а не болтуны.

Советское руководство, на мой взгляд, недооценивало национальную специфику различных стран мира и их право на построение социализма в соответствии с условиями каждой данной конкретной страны. Нельзя всех стричь под одну гребенку. Хотя, должен сказать, что именно с непониманием конктерных исторических и национальных условий построения социализма в самом СССР зачастую связана и его сегодняшняя критика западными левыми. Критиковать всегда проще, чем. делать!

Хотя в книге вашего перебежчика Гордиевского о КГБ и утверждается, что Советы быстро покинули Ирландию – когда поняли, что в такой маленькой стране невозможно хранить секреты, тем не менее, мы гордимся тем, что они обратились именно к нам за помощью в освобождении советских военнопленных из Афганистана. К сожалению, мы не смогли им помочь, – ибо у нас нет контактов с реакционными силами в других странах, такими, как пришедшие там тогда к власти муджахеды…

Да, Советский Союз мог бы больше сделать для нас в свое время, но было бы слишком однобоко оценивать его значение в мировой истории только с такой узкой позиции. Советский Союз – это такая громада, всю величину которой люди ещё не поняли. Пройдут десятилетия, столетия, прежде чем. они её осознают!

Как это ни парадоксально, развал мировой социалистической системы – одна из величайших в мировой истории трагедий! – тем не менее, открыл новые возможности для национального освобождения Ирландии. Сегодня западные империалистические силы не видят такой угрозы в объединении Ирландии, как в годы её существования – ибо, как считают они, объединенная Ирландия все равно будет капиталистической. На этой основе у нас появились новые временные союзники. Однако на самом деле объединение Ирландии будет только первым шагом. Вторым этапом – несомненно, гораздо более трудным, на котором многие, выражаясь терминологией большевиков, попутчики покинут наши ряды, станет борьба за социализм в Ирландии. К ней надо готовиться уже сейчас. Надо закалять и воспитывать новые кадры. И мирные условия, в которых мы сейчас находимся, несомненно, помогают нам в этом! В этой идеологической подготовке нового поколения политических кадров для нас, несомненно, будет очень важен опыт СССР. Мы, конечно, постараемся избежать ваших ошибок, но не исключено, что наделаем своих: не ошибается только тот, кто ничего не делает! А СССР…. СССР всегда будет светлым лучом в нашей памяти, в памяти всего человечества. Ему ещё поставят памятники!

Я слушала его, затаив дыхание. Он каким-то образом предвидел многие мои вопросы еще до того, как я успевала их задать. С такой позиции по-другому виделось и то, что происходило внутри самого республиканского движения.

– Тебе, конечно, нелегко с нами, – сказал Дермот, допивая свой чай, – Чужому человеку трудно. Его многие воспринимают в штыки. Мы- организация закрытая, действующая, можно сказать, по военному образцу. Но в наших условиях и нельзя по-другому. У нас с ребятами даже есть шутка, что идеи сонгун – это просто с нас списано, приоритет армии в обществе! Точно с нас….

Они даже знают, что такое идеи сонгун!

Как жалко, что я почти не могла говорить… Я слушала Дермота – и все мои сомнения, возникшие было после лицезрения механики съездовских прений, испарились, как утренний туман. И расставались мы уже как старые знакомые.

***

… …Как-то, курсе на 3-м меня позвали в деканат. Случалось это редко, точнее сказать – никогда, и я не на шутку взволновалась: чего им от меня нужно?

– Тебя к телефону, – пояснила наша секретарша, как будто бы это было самое обычное дело: чтобы студентке 3 курса звонили через деканат её факультета. Да и кто стал бы мне звонить, и зачем?

– Евгения? -- прозвучал на другом конце провода приятный, похожий на знаменитый левитановский мужской бас. – Вы меня не знаете. Меня зовут Юрий. Мы с Вашей мамой вместе учились в институте.

У меня отлегло на душе. И тут уже пришла моя очередь удивить собеседника.

– Представьте себе, я о Вас знаю, – радостно сообщила ему я, -- Мама очень много о Вас рассказывала.

Он был явно польщен.

– Правда?

– Правда-правда!

Я не стала уточнять, что именно. Впрочем, ничего плохого она о нем не рассказывала: просто разные забавные истории, о том, как он зарывал совок в зерно, когда их группа ездила на уборку урожая в колхозе – чтобы нечем было работать. Или как на занятиях по физкультуре, когда студенты сдавали зачет по лыжам, он заезжал в ёлочки и стоял там, пока они не начинали выходить на финишную прямую..

Он был в неё немножко влюблен, судя по её рассказам. Она относилась к нему дружески, но подсмеивалась над его небольшим ростом. Он был одним из немногиx иногородных студентов в нашем провинциальном вузе, даже из другой республики. Из Белоруссии. Из того самого знаменитого Бобруйска, который считался "прекрасным, высококультурным местом" у героев Ильфа и Петрова. По окончании института он, поняв, что ему не отвечают взаимостью, сказал ей, что обязательно обоснуется в Москве – хотя это казалось почти невозможным. И вот, почти 20 лет спустя….

– Я стал писателем, – сообщил он мне. – Закончил литературный. Был в Вашем институте, искал архивные материалы для новой книги. И увидел списки студентов на стене, а там – Ваше имя… Можно нам будет встретиться?

Я немножко растерялась, но отказываться было неудобно. Я была польщена таким вниманием. Да и интересно было встретиться с человеком, который смог на деле осуществить мою мечту – я с 5-летнего возраста мечтала, как я тогда говорила родным, выводя печатные каракули своего первого в жизни "сборника рассказов», стать "знаменитой писательницей"…

Мы договорились о встрече вечером того же дня на станции метро Тургеневская. Юрий меня сразу узнал. Он действительно был, как рассказывала мама, небольшого роста, где-то с меня. На нем была огромная меховая шапка – чтобы скрыть лысину. У него были большие, добрые и насмешливые карие глаза.

– А я Вас сразу узнал, – заулыбался он мне, – У Вас глаза такие же, как у мамы. Я, кстати, видел Вас и даже на руках держал, когда Вам было три месяца!

Надо же!

Юрий рассказывал о том, как сложилась его жизнь и карьера – ведь я обещала ему непременно рассказать об этом маме. А гоpдиться ему было чем: не только он стал писателем вместо инженера, но и закончил Литературный институт имени Горького, а теперь писал книги о Ленине. Такая у него была специализация. Публиковался он рeгулярно – и о Владимире Ильиче писал с душой. Я потом читала. А ещё он признался не в том, что моя мама была его первой – и самой большой – любовью. Глаза его при этом становились туманно-мечтательными, и мне казалось, что он отчаянно ищет на моем лице воспоминания о том, какой была когда-то мама.