Совьетика - Ирина Маленко

Я, естественно, ничего не говорила – только слушала. Мне бросилось в глаза, что какими бы горячими ни были дебаты, в 99% случаев руководству удавалось повернуть их в намеченное им русло и принять нужное по этому поводу решение: настолько незыблемым был в партийных массах авторитет этих людей. В этом было и хорошее, и плохое. В зависимости от того, о каком курсе идет речь.

Каждый из нас в большой степени основывает оценки событий и исторических перспектив на собственном опыте – от этого никуда не деться. И мой собственный опыт, в моей собственной стране говорил мне, что одностороннее разоружение ни к чему хорошему не приводит. Я имею в виду не только и не столько армейское оружие, сколько духовное и идеологическое. Разоружился идеологически – обратной дороги не будет. Новую порцию только что выпущенной сверхсовременной идеологии, способной заменить брошенную тобой на ветер с целью убедить противника в своих дружеских намерениях, никто тебе контрабандой не подвезет….

Пока я размышляла обо всем услышанном и увиденном, заседание закончилось.

Я вышла в фойе, все еще не чуя под собой ног. И прямо у двери наткнулась на Финтана: он не присутствовал в зале, а стоял все это время в фойе за стендом с книжками и разными сувенирами, сделанными ирландскими политзаключенными в тюрьмах, от брелков для ключей до кошельков и статуэток. Сначала я даже не узнала было его – вижу только, что лицо знакомое, а кто это и где мы познакомились, не могла вспомнить. Правда, сразу вспомнила, как только он начал говорить – у Финтана спокойный глуховатый голос, а сам он настолько невозмутимый, что казалось, нет на свете такой силы, которая могла бы вывести его из себя. И поэтому его ни с кем не перепутаешь.

– А, Женя!- сказал он,- Я гляжу, в нашем полку прибыло. Вот и ты наконец в наших рядах! Давно пора.

– Ой!- обрадовалась я,- Здравствуйте! Как там Финнула, как ребята Ваши?

– Спасибо, хорошо.

– А что это Вы тут делаете?

– Да вот, видишь, продаю поделки наших товарищей, которые все еще в застенках. В фонд материальной помощи их близким. Я работаю в организации бывших политзаключенных. Скоро у нас торжественное открытие нового офиса. Хочешь – приходи, будем рады! Заодно договоримся о твоей лекции?

– Спасибо!- просияла я, – Обязательно приду.

Тут к нам подошла какая-то незнакомая мне девушка – рыжая как огонь. Одета она была… не знаю, как это описать. По-походному. Было такое чувство, что она вот-вот подхватит рюкзак и винтовку и двинется в бой. У нее были румяные щеки и неопределенного возраста, хотя и очевидно, что не старого, симпатичное лицо.

– Айрин, – сказала она первой, протягивая мне руку.- Мы с Франсес поспорили, откуда Вы. Она думает, что Вы из Южной Африки, а я говорю, что нет. Вы из басков, да?

– Вообще-то ни из тех, ни из других. А почему Южная Африка? – полюбопытствовала я.

– Не знаю… это же ей так показалось, а не мне, – Айрин явно стало еще интереснее, откуда же я взялась.

– Женя, а у тебя акцент такой….неопределенный, и что-то южноафриканское в нем проскальзывает, – подсказал Финтан.

– Это, наверно, из-за того, что я говорю по-голландски… Я русская, Айрин.

– Правда? Настоящая?

– Ну, не игрушечная же…

– Ой, пойдемте со мной, а? Я Вас с Франсес познакомлю. Пошли с нами на республиканскую вечеринку!

… И вот уже я сижу в каком-то пабе в центре Дублина. Накурено так, что впору надевать противогаз. Музыка гремит так, что содрогаются на столе стаканы – выступает знаменитая в республиканских кругах группа «Irish Brigade”. Рыжая Айрин смотрит на меня, улыбаясь:

– Мне даже “Гиннесс” нельзя пить – мне от него плохо делается! Я всегда в пабе пью только молоко…

В таком случае, она большая редкость среди ирландских женщин…

Айрин живет в Дублине, но – в горах. До дома она добирается пешком по узкой тропинке целых 2 часа. Её не пугают проносящиеся мимо со свистом автомобили, от которых приходится буквально запрыгивать на горный склон. Её вообще ничего теперь не пугает. Вообще-то у нее было другое имя, но она поменяла его после смерти мамы от рака. Чтобы ничего не напоминало о прошлом… Мама долго болела, и Айрин за ней ухаживала. А когда она умерла, в Айрин словно сломалось что-то. И она «ушла в революцию»…

Обе кисти ее рук украшены татуировками: на одной руке – имя Лидера, на другой – вытатуированный же его автограф. Лидер имел неосторожность расписаться как-то на её кисти по её собственной просьбе – и Айрин сразу же “увековечила” эту надпись! Друной лидер, калибром поменьше, оказался более прозорливым: он сразу понял, зачем эта молодая ирландская женщина просит его расписаться на её руке, и отказался…

Татуировки свои Айрин прячет под длинными пьеровскими рукавами – несмотря на то, что она ими гордится. Ведь окружающие реагируют на них по-разному. Особенно если учесть, что она каждое лето ездит в Портадаун – для солидарности с жителями Гарвахи Роуд, а тамошние лоялисты уж точно не будут в восторге от такого её проявления чувств!

Я с Айрин – на республиканской “function ”:музыкальном вечере в пабе, организованном той или иной партийной ячейкой, все сборы от которого пойдут в её фонд. С нами за столом сидит и ее подруга Франсес- мать двоих детей, в очках, чем-то похожая на Валентину Талызину. Та самая, которая чуть не атаковала меня потому что вообразила по моему акценту, что я родом из “расистской южной Африки”. Айрин деловито учит меня, как отвязаться от дублинских спецслужб, если они начнут любопытствовать, почему ты проявляешь такой интерес к Шинн Фейн:

– Я им сразу сказала, чтобы отвязались: “Ребята, ну что я могу с собой поделать – я без ума от нашего Лидера!” – и они тут же потеряли ко мне всякий интерес: “ещё одна влюбленная дурочка…”

Действительно, спецслужбы уже привыкли к тому, что практически все республиканские женщины в той или иной степени без ума от своего вождя. Правда, о вкусах не спорят: например, ее подруге Франсес больше по душе Лидер № 2.

– Он – моя лапочка! – громогласно заявляет она, поднимая очередной стакан.

Средняя ирландская женщина способна выпить, по моим скромным подсчетам, около 8 пинт за вечер. Айрин -исключение из правил. И не только в отношении алкоголя – в то время как среднестатистическая современная ирландская женщина буквально бросается на шею мужчинам, Айрин ведет почти монашеский образ жизни: она сообщает мне как страшную тайну, что её пригласил на свидание один из музыкантов выступающей сегодня здесь группы – и тут же заявляет, что не пойдёт, потому что он ей всего лишь товарищ по партии!

Ирландия – маленькая страна, где почти все знают друг друга: меня до сих пор не перестает удивлять, что, куда бы ты ни пришёл, всегда и везде встречаешь либо кого-то, кого ты уже знаешь, либо кого-то, кто знаком с кем-то из твоих знакомых, либо с кем-то, кто знает тебя – хотя тебе самой совершенно неведомо откуда. Секреты здесь хранить невозможно. По слухам, именно поэтому в свое время отсюда несолоно хлебавши ушли наши отечественные спецслужбы. (Англичане приспособились: они вербуют агентов из местных..). Давно известны всей Ирландии и все музыкальные группы, исполняющие музыку на республиканских вечеринках – а все республиканцы, кто того захотел, давно уже лично перезнакомились с музыкантами. Иногда это даже своего рода совместительство: так, один мой знакомый республиканец, учитель в свободное время, по выходным поет в местной республиканской группе – и с довольно большим успехом. Он прочно “забронирован” на все выходные на много недель вперед.

Надо сказать, что практически всем погибшим за освобождение Ирландии посвящены песни, даже таким малоизвестным за пределами их собственного региона бойцам, как Пол Магорриан из Южного Дауна, подстреленный армейским патрулем в начале 70-х. Я разговаривала как-то с его матерью – пожилой тихой женщиной, хозяйкой небольшого ресторанчика в деревне Каслвеллан, в котором после убийства Пола любого зашедшего туда с целью пообедать британского солдата сразу же норовили облить кипящим маслом…

На этот раз музыканты умудрились превратить даже балладу «Something Inside So Strong» в настоящий боевой гимн: смогли поднять весь зал, который начал скандировать “We’re Gonna Do It Anyway !” так громко и с таким чувством, что мы втроем – Айрин, Франсес и я – сорвали себе на этом голоса…

…Хохоча осипшими голосами, пробирались мы через горы к маленькому домику Айрин. Она пригласила меня переночевать у нее. Периодически мимо нас пролетали не видящие нас в кромешной темноте (фонарей здесь не было) машины. Тем, что я осталась жива, я обязана исключительно профессионально отработанной реакции своей новой знакомой: каким-то шестым чувством Айрин слышала машину издалека, словно дельфин- ультразвук, хватала меня за руку и тянула на обочину еще до ее появления. Но обочина была такая узкая, что приходилось буквально вжиматься в каменный склон.