Оникромос - Павел Матушек

переходит в проливной дождь, вокруг клубится редкий туман, падает видимость. Хемель и Тенан замедляют шаг и внимательно смотрят по сторонам. Они боятся попасть в пещеру Аворро, но продолжают двигаться вперед, к огромному темному объекту, маячащему за зыбкой завесой дождя. И хотя довольно долго им кажется, что они не только не приближаются к нему, но даже отдаляются, как будто гигант не дает им к себе подойти, внезапно, совершенно без предупреждения, Хемель и Тенан пересекают рубеж, за которым уже нет дождя.

За которым находится он.

За которым находится это.

Хемель и Тенан долго просто стоят и потрясенно смотрят. Они не могут произнести ни единого слова, потому что любое из известных им слов здесь неуместно.

Наконец, спустя какое-то неопределенное время, Тенан взрывается истерическим смехом и говорит:

– Клянусь Таботтом, вот это паук!

Хемель сдавленно хихикает и вновь обретает дар речи, хотя и впервые видит нечто подобное.

– Неудивительно, что Ракам испугался. Наконец он встретился с тем, что превзошло даже его. Почему этого не видно из города?

Здесь, за завесой дождя, сверкает безоблачное ночное небо из другого мира, так густо усеянное горящими точками звезд, галактик, планет, туманностей и спиралевидных облаков, что на нем практически не остается места для черноты. Космический свет озаряет всё нежным сиянием. Вокруг все ясно видно и светло, почти как в сумерках, когда солнце только закатывается за горизонт, но это сияние совсем иного, неизвестного на Усиме вида; оно исходит из глубины вещей, из глубины форм. И главное, из глубины того, что находится впереди и выше Хемеля и Тенана – из прозрачного шара, в котором летает, а может, и плавает, гигантская выщербленная чернота, напоминающая неравномерно обработанный обсидиановый наконечник стрелы, направленный острием в сторону Линвеногра. Наконечник размером с могучую гору. Наконечник, но вовсе не из обсидиана. Наконечник, похожий на заостренную планету, окутанную собственным светом и заключенную в прозрачный шар своей атмосферы, густой и твердой, как бронированное стекло.

Хемель и Тенан чувствуют себя невероятно маленькими и незначительными. Как муравьи, разглядывающие невероятно большой стеклянный шар, который никак не вяжется с их представлениями об известных им вещах и сущностях: они полагали, что шар своей тяжестью должен обрушить землю, а он едва касается острых травинок, ничуть не повреждая их.

Идея подойти к этому непонятному нечто и попытаться что-то спросить кажется сейчас еще более абсурдной. Неужели кто-то способен привлечь к себе его внимание? Неужели кто-то может остановить что-то подобное, если оно действительно вознамерилось уничтожить Линвеногр?

– Вернемся в город? – спрашивает Хемель.

– Поддерживаю, – отвечает Тенан.

Но они не двигаются с места. Они хотели бы уйти, но стоят вопреки своей воле. Далеко впереди, под выпуклой кривизной прозрачного шара, выныривает из земли крошечный черный конус – Панаплиан. Его присутствие еще больше подчеркивает ошеломляющие размеры Охотника. Раздается странное металлическое жужжание, а в ответ другой подобный дребезжащий звук – жесткая ультразвуковая вибрация, которую удается не столько услышать, сколько почувствовать всем телом, каждой косточкой.

Хемель и Тенан догадываются, что Панаплиан что-то говорит Охотнику, а тот ему отвечает, но воспринимают эту речь, как отзвуки трущихся друг о друга тектонических плит, и ничего не понимают.

– Интересно, о чем они разговаривают, – размышляет Тенан и неожиданно получает ответ.

– Он его отсылает.

Замин и перус нервно переглядываются и с удивлением замечают стоящих неподалеку трех Маленьких Людей. Это существа, похожие на людей, но гораздо меньше их. Они одеты в причудливые наряды, сшитые из шкур добытых на охоте животных и кусочков окрашенного холста, и увешаны предметами неизвестного назначения, которые находили во время своих бесконечных странствий. Обычно какая-то часть тела каждого из них является механическим устройством, и эти человечки не являются исключением. У одного – захватная рука, у другого – оптический глаз, а у третьего – квадратное отверстие в груди, в котором за матовым стеклышком медленно вращаются шестеренки.

Ракам упоминал о них, поэтому Хемель и Тенан почти не удивились. А если и удивились, то не сильно. Однако они не могут понять, как Маленьким Людям удалось незаметно подойти так близко.

– Что ты сказал? – спрашивает Тенан.

– Он его отсылает, – повторяет Оптический Глаз.

– Откуда ты знаешь? Вы их понимаете?

– Немного. Иногда, – объявляет Захватная Рука. – Мы подслушиваем достаточно долго.

– Зачем вы это делаете? – спрашивает Хемель.

– Из любопытства.

– Не боитесь?

– Мы умеем делать так, чтобы он не обращал на нас внимания. Или чтобы наше присутствие не имело для него никакого значения, – говорит он с улыбкой.

Хемелю ужасно любопытно, и он решает их подловить на слове.

– Если вы действительно понимаете их речь, то наверняка знаете, о чем сейчас говорит Панаплиан.

– «Панаплиан»?! – весело смеется Оптический Глаз. – Не похоже на имя. Звучит, скорее, как название. Как «шуруповерт». Или «шарадо-торт»? Никак не могу запомнить, как правильно.

– Вы сумасшедшие, – сердито говорит Тенан.

– А что это значит? – спрашивает Захватная Рука.

Хемель сердито фыркает и пытается сдержать растущее раздражение.

– Ладно, ладно! Довольно! Я знаю, к чему вы клоните, и не собираюсь в это играть! Только факты! Этот продолговатый и чешуйчатый, этот плавающий в земле, он сказал, что его зовут Панаплиан, и теперь он разговаривает с Охотником, а мы теряем время, вместо того, чтобы слушать, о чем он говорит. Верно, Тенан?

– Эй, погоди, – восклицает, просияв от радости, Квадратное Отверстие в Груди. – Ты Тенан?

– Да, – подтверждает перус. – А что?

– Значит, ты, должно быть, Хемель, – заключает Оптический Глаз, красноречиво глядя на замина.

– Откуда вы знаете? – нервно спрашивает Хемель. – Откуда вы нас знаете?

– Не вас, а ваши имена, слова, которые он почти всегда произносит вместе и смысл которых нам удалось частично расшифровать, – объясняет Захватная Рука. – Потому что, знаете ли, для этого требуется немного практики, но если хорошо прислушаться к их жужжанию, то можно иногда вычленить нечто похожее на слово, которое можно повторить, хотя и не обязательно понять. «Хемель» и «Тенан» появляются довольно часто. Интересно, почему.

– Да, интересно, – с энтузиазмом подтверждает Оптический Глаз.

– Очень интересно, – добавляет Квадратное Отверстие в Груди.

Хемель мерит их враждебным взглядом, потом красноречиво смотрит на Тенана, затем вздыхает и в довольно общих чертах, не вдаваясь в подробности, рассказывает Маленьким Людям о том, что с ними произошло, о Друссе, Басале, Менуре, сотрудничестве с Панаплианом, яме Эбрены, золотой втулке, Камне, Халцедоновом Кнехте и об открытии Пространства Конструкта. Никто его не прерывает. Когда замин заканчивает свой рассказ, наступает тишина, нарушаемая только вибрирующим разговором Панаплиана и Охотника.

Наконец, после долгой паузы, Оптический Глаз сообщает:

– Мы слышали некоторые из этих слов. «Друсс», «Басал»,