Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

ушки – это моллюски, которые крепко цепляются за камни, и отрывать их приходится с немалым трудом. Их чрезвычайно трудно открыть, а если их хоть немного переварить, то пережевывать такое блюдо приходится с большим трудом.

Мы собирали наш улов и складывали его во второй чан. Нашим шеф-поваром был Уилтон Мквайи, который готовил нам наше рагу. Когда оно было готово, к нам присоединялись надзиратели. Мы все садились на берегу и устраивали что-то вроде пикника. В 1973 году в одной из газет, которую мы незаконно добыли, мы прочитали о свадьбе принцессы Анны, единственной дочери королевы Елизаветы II, и Марка Филлипса. В газете подробно описывался свадебный обед из редких и деликатесных блюд. В меню были включены мидии, раки и морские ушки, что заставляло нас от души посмеяться: мы ели такие деликатесы каждый день.

Однажды днем мы сидели на берегу и ели свое рагу, когда лейтенант Тербланш (он в то время являлся начальником тюрьмы) нанес нам неожиданный визит. Мы постарались быстро сделать вид, что усердно работаем, однако нам не удалось его обмануть. Вскоре он обнаружил второй чан с булькающими на огне мидиями. Лейтенант открыл его, заглянул внутрь, выловил одну из мидий, съел ее и произнес: «Smaaklik». На африкаанс это означает «вкусно».

76

Среди борцов за освобождение тюрьма на острове Роббен была известна под названием «Университет». Ее так назвали не только из-за того, что мы имели там возможность заказывать себе учебники и книги, или потому, что заключенные могли изучать английский, африкаанс, искусство, географию и математику, или потому, что многие из наших заключенных (Билли Наир, Ахмед Катрада, Майк Дингейк, Эдди Дэниэлс) получили, находясь в тюремных стенах, ученые степени. Тюрьма на острове Роббен была известен как Университет прежде всего потому, что мы там передавали друг другу свои знания. Мы стали нашим, своим собственным образовательным факультетом, со своими собственными профессорами, своей собственной учебной программой, своими учебными курсами.

Наш Университет возник отчасти по необходимости. Когда на остров Роббен стали поступать молодые заключенные, мы поняли, что они очень мало знают об истории Африканского национального конгресса. Уолтер Сисулу, возможно, самый крупный эксперт по истории АНК, стал просвещать их по вопросам, касавшимся возникновения нашей организации и начального этапа ее деятельности. Он доносил свои знания до молодых заключенных очень продуманно, доходчиво, учитывая специфику своей аудитории. Постепенно эти неофициальные, спонтанно возникшие рассказы переросли в учебный курс, разработанный Высшим органом, который стал известен как «Учебная программа А». Она включала рассчитанные на два года лекции об АНК и борьбе за освобождение. Составным элементом «Учебной программы А» являлся курс «История освободительной борьбы индийцев», который вел Ахмед Катрада. Другой наш коллега вел курс истории борьбы цветного населения. Мак Махарадж, который учился в Германской Демократической Республике, читал курс марксизма.

Условия нашего обучения нельзя считать идеальными. Учебные группы во время работ на известняковом карьере располагались вокруг руководителя семинара. Стиль преподавания носил характер сократических диалогов: преподаватели разъясняли какие-либо идеи и теории, а затем задавали аудитории вопросы и в зависимости от ответов учащихся конкретизировали те или иные учебные темы.

В основе всех образовательных курсов, которые велись на острове Роббен, лежали просветительские беседы Уолтера Сисулу. Многие молодые члены АНК, отбывавшие тюремные сроки на острове, даже не подозревали, что АНК является старейшей политической организацией африканского населения ЮАР, что она уже в 1920–1930-е годы не только существовала, но и активно действовала на территории нашей страны. Уолтер Сисулу читал молодым заключенным курс по истории АНК с момента основания организации в 1912 году и до наших дней. Для многих молодых членов АНК это было единственным политическим образованием, которое они когда-либо получали.

Когда заключенные общей тюремной секции узнали о наших образовательных курсах, мы начали получать соответствующие запросы от наших коллег, находившихся там. Это положило начало своего рода заочному курсу для заключенных общей секции. Наши преподаватели негласно передавали им свои лекции, и те отвечали на них вопросами и комментариями.

В такой практике заключалась выгода как для нас, так и для этих заключенных. У этих людей было весьма скромное образование, зачастую совершенно формальное, однако они прекрасно знали обо всех трудностях, проблемах и несправедливостях нашей жизни. Их, как правило, больше интересовали практические аспекты, чем философские. Если, например, в одной из лекций велась речь об основном принципе социализма «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям»[88], мы могли получить в ответ вопрос: «Да, но что это означает на практике? Если у меня есть земля, но нет денег, а у моего друга есть деньги, но нет земли, то у кого из нас потребности больше?» Вопросы подобного рода были чрезвычайно ценными и заставляли каждого из нас (как преподавателей, так и учащихся) серьезно задуматься о своих взглядах.

В течение целого ряда лет я преподавал курс политической экономии. Я попытался проследить эволюцию экономики от древнейших времен до настоящего времени, описывая путь человека в этом отношении от древних общин к феодализму, капитализму и социализму. Я ни в коей мере не считаю себя исследователем или ученым и вряд ли могу считаться блестящим преподавателем. Как правило, я предпочитаю отвечать на вопросы, а не читать лекции. Мой подход не был обусловлен какой-либо идеологией, однако я высказывался в пользу социализма, который я рассматривал как наиболее развитую стадию экономической жизни в эволюции экономики человеческого общества.

Кроме своих неофициальных лекций, я также продолжал юридическую практику. Иногда я подумывал о том, чтобы повесить соответствующую табличку на дверях своей камеры, поскольку еженедельно тратил много часов на подготовку судебных апелляций для других заключенные, хотя это и было запрещено правилами тюремной службы. Ко мне за помощью обращались заключенные, осужденные по широкому диапазону обвинений.

Законодательство Южной Африки не гарантирует обвиняемому прав на адвоката, и ежегодно тысячи мужчин и женщин из числа простых африканцев из-за его отсутствия отправлялись в тюрьму. Немногие африканцы могли позволить себе нанять адвоката, и у большинства из них не оставалось иного выбора, кроме как принять любой вердикт, вынесенный судом. Многие заключенные в общей секции были осуждены именно потому, что оказались без квалифицированной юридической защиты, и некоторые обращались ко мне, чтобы подать апелляцию. Большинство из них имели дело с адвокатом первый раз.

Дело обычно происходило следующим образом. Я тайно получал записку от заключенного секций F или G с просьбой о помощи. Затем я запрашивал подробности его дела, включая конкретные пункты обвинения, доказательства, представленные прокурором, и показания в ходе судебного процесса. С учетом негласного характера обмена этой информацией необходимые сведения поступали ко мне достаточно медленно и порционно. Стандартная