Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Коллектив авторов

Однако судьбы организаций ПСР в самой России оказались в 1915 г. связаны не столько со взглядами и реальной политической деятельностью Чернова или, наоборот, его оппонентов-«оборонцев», находившихся за рубежом, сколько с такой оригинальной, очень энергичной и крайне амбициозной фигурой, как депутат IV Государственной думы и лидер ее крестьянской Трудовой группы молодой адвокат А.Ф. Керенский{1734}. В 1905–1906 гг. он был непосредственно связан с эсерами и даже отсидел за эту связь несколько месяцев в тюрьме, но на нисходящей стадии Первой российской революции отошел от ПСР, хотя сохранял возникшую у него симпатию к ней. С весны-лета 1915 г., оставаясь «оборонцем», Керенский значительно полевел и стал одним из представителей «революционного оборончества», соединяя призыв к защите России от врага с идеей демократической революции. Керенский восстановил свои прежне нелегальные связи с эсерами, обнаружив одновременно честолюбивые претензии на руководство неонародническим лагерем в масштабах всей страны. При этом своими контактами с эсерами и народными социалистами (энесами) он как бы пытался возместить отсутствие у них, и особенно у ПСР, самостоятельного представительства в Государственной думе, что, наверное, действительно было тогда уже ошибкой. Ведь там голос многомиллионного российского крестьянства должен был бы звучать во время войны обязательно и притом достаточно громко, что как раз хорошо умел делать Керенский.

16–17 июля 1915 г., в преддверии открытия в Петрограде после полугодового перерыва очередной сессии IV Государственной думы, в столичной квартире Керенского собрались около 30 делегатов из Петрограда, Москвы, Самары, Саратова, Вологды, Вятки, Нижнего Новгорода, Екатеринбурга, Томска и Красноярска. Их целью, по замыслу хозяина, было подтолкнуть эсеров, энесов и трудовиков, которых они представляли на совещании, к активизации своей политической деятельности и борьбе с царским правительством. Здесь были и «оборонцы», и «пораженцы», причем Керенский предварительно объезжал, пользуясь своей депутатской неприкосновенностью, различные провинциальные города страны и сам сделал на начавшейся конференции два политических доклада. Он убедил слушателей в том, что Россия остро нуждается в мире, но до окончания войны ее нужно тем не менее защищать на фронтах от врага. Поскольку же царизм уже доказал свою полную политическую и военную недееспособность, для революционных партий наступил наконец момент, когда они должны начать решительную борьбу за власть. Ее главным лозунгом должен был стать, по Керенскому, созыв Учредительного собрания и предоставление всем россиянам политической свободы.

Выдвигались им и более конкретные лозунги: амнистия всем пострадавшим за свои политические и религиозные убеждения, демократизация государственного управления сверху донизу, свободная деятельность профессиональных и кооперативных организаций в стране и справедливое распределение налогов между всеми классами общества. При этом резко критиковалась и пассивность Государственной думы, но до созыва «истинного народного представительства» предлагалось все же пользоваться думской трибуной в целях организации народных сил. Было избрано и Центральное бюро народнических организаций, а их сторонникам на местах рекомендовалось активнее работать во всех легальных общественных организациях, чтобы в момент предстоящих решающих событий в стране сделать их опорными пунктами борьбы с царизмом. От петроградской группы эсеров в Бюро вошел М.А. Брагинский{1735}.

В начале сентября 1915 г. в Циммервальде (Швейцария) прошла международная конференция социалистов-интернационалистов с участием Ленина, Троцкого и Мартова от РСДРП, а также Чернова и Натансона от ПСР. Манифест о борьбе с войной за мир без аннексий и контрибуций от эсеров подписал только Натансон, поскольку у Чернова были некоторые поправки к тексту этого документа, отклоненные другими участниками (он, в частности, был недоволен тем, что в манифесте был упомянут только российский пролетариат и не было ни слова о крестьянстве). Сразу скажем, что на следующей конференции циммервальдцев в швейцарском Кинтале (апрель 1916 г.) ПСР представляли уже только Натансон и еще два эсера, а Чернов в ней не участвовал.

Одновременно с Циммервальдской конференцией в сентябре 1915 г. в Женеве прошло совещание с участием 5 видных «оборонцев» из ПСР -Аргунова, Авксентьева, Бунакова и др. и нескольких меньшевиков«плехановцев» во главе с самим «отцом русского марксизма», о чем уже говорилось выше. Под угрозой превращения России в германскую колонию и выплаты ею огромной контрибуции врагу, как подчеркивали участники этой женевской встречи, развернувшееся летом 1915 г. широкое движение буржуазии и пролетариата за долгожданную свободу их родины может совпасть с организацией ими народной «самообороны» страны, поскольку царизм уже неспособен на это, как предварительное условие победы России в мировой войне.

В самой России 17 сентября 1915 г. были продолжены контакты Керенского теперь уже с одними только столичными эсерами. На его квартире опять собрались 30 эсеров, и хозяин уже прямо сказал им, что без революции Россия войну проиграет. По его мнению, короткий (2–3 дня) удар по правительству в форме всеобщей забастовки мог бы привести власть к полному краху, причем эту забастовку можно было бы провести под оборонческим флагом, что позволило бы снять с социалистов обвинение в «пораженчестве». Характерно, что Керенский, будучи сам «оборонцем», выступал против участия рабочих в ВПК{1736}, тогда как Плеханов, наоборот, ратовал за это самым энергичным образом, причем с ним солидаризировались и участники упомянутой выше женевской встречи меньшевиков и эсеров-оборонцев.

Между тем на сентябрьских выборах в «рабочие группы» ЦВПК и Петроградского областного ВПК эсеры блокировались с большевиками и принципиально отказались от участия в них, а на повторных, ноябрьских — уже голосовали за участие в этих комитетах, чтобы добиваться через них созыва Рабочего съезда или даже создания Совета рабочих депутатов, что было тогда совершенно несвоевременно{1737}. Характерно, что после этого столичная группа эсеров выпустила гектографированное приветствие большевикам, где выборы в ВПК объявлялись незаконными, а тем, кто в них участвовал, объявлялось порицание. Одновременно были выпущены еще две листовки, агитировавшие рабочих против участия в ВПК там, где выборы еще не состоялись. 8 декабря 1915 г. на общегородской конференции эсеров в Петрограде, организованной при участии Керенского, прозвучал прямой призыв к рабочим-эсерам, избранным в ЦВПК и Петроградский ВПК, сложить с себя полномочия членов «рабочих групп». В противном случае участники конференции грозили снять с себя всякую ответственность за «гвоздевцев»{1738}.

Добавим, что бакинские, харьковские и луганские (Донбасс) левые эсеры тоже отказались от участия в местных ВПК. В целом же данный вопрос исследован до сих пор крайне слабо, но нужно подчеркнуть, что ни один эсер не вошел в историю российского рабочего движения как «военно-промышленный социалист» масштаба Гвоздева. Трудно восстановить и фактическую канву событий, связанных с участием ПСР в выборах «рабочих групп» ВПК в российской провинции.

С конца 1915 г. столичные эсеры на время возвратили себе с помощью Керенского (его популярность и в Думе, и в стране явно росла) лидирующую роль в эсеровском подполье в масштабах всей страны. На упомянутой декабрьской конференции ПСР в Петрограде была принята написанная Керенским в духе решений, принятых в Циммервальде, декларация, где, в частности, говорилось: «Не к сотрудничеству с властью в деле обороны страны призываем мы… Возвращайтесь, товарищи, в ряды партии. Восстанавливайте организации трудовых масс. Организуйтесь для единого и решительного удара… Да здравствует борьба за мир соединенными силами всей демократии! Да здравствует революция! Да здравствует Партия социалистов-революционеров!» говорилось в этом документе{1739}.

Тем не менее признание заслуг и авторитета Керенского на этой конференции было далеко не единодушным, так как некоторые участвовавшие в ней рабочие стремились занять еще более левые, чем он, антиоборонческие позиции. Им, в частности, не нравилось, что Керенский публично не отрекся от своего былого «оборончества» (а это была его главная позиция в Думе в 1914–1915 гг.), но тут же (не конъюнктурно ли?) объявил себя сторонником Циммервальда. Однако большинство делегатов петроградской конференции все же решили отложить дискуссию о позиции Керенского и о возможном расколе ПСР на две партии — «оборонцев» и интернационалистов (как в свое время РСДРП раскололась на большевиков и меньшевиков) до проведения будущей Всероссийской конференции ПСР.

В 1916 г., после тяжелой болезни и сложной хирургической операции Керенский на время прекратил свои связи с ПСР, что было вызвано и его крайней увлеченностью публичной депутатской деятельностью в Государственной думе, которая проходила очень успешно и носила ярко выраженный по отношению к царизму оппозиционный характер. Сразу же после Февральской революции 1917 г. Керенский «самопровозгласил» себя эсером, и прочно закрепившаяся за ним в Думе кличка «эсер» получила, таким образом, реальное подтверждение.