Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Коллектив авторов

Его характерными чертами были немалый здравый смысл и сила убеждения товарищей. В годы войны Гвоздев стоял на умеренно оборонческих позициях, считая, что к власти в России нужно привести буржуазию и побыстрее преодолеть неорганизованность рабочих. «Социальная» же (т. е. социалистическая) революция в России, по его твердому убеждению, на очереди еще не стоит, ибо речь идет пока лишь о революции буржуазной. «Для рабочих России, говорил Гвоздев, нежелателен разгром ни России, ни Германии», но им нужна борьба с германской агрессией, с одной стороны, и с царизмом с другой.

А для этого пролетариату необходимо «деятельное участие» в работе ВПК{1718}.

Такая программа действий и была одобрена 29 ноября на повторном общегородском собрании «выборщиков» в Петрограде. За это проголосовали, однако, лишь 95 его участников при 8 воздержавшихся из 218 избранных еще в сентябре рабочих уполномоченных, более половины из которых на выборы самих членов «рабочей группы» ЦВПК в ноябре уже вообще не пришли. Больше всех голосов получил Гвоздев, а затем по степени популярности шли меньшевики Г.Е. Брейдо, Е.А. Гудков и В.А. Абросимов (он оказался провокатором).

Всего в «рабочей группе» ЦВПК было 9 меньшевиков и 1 эсер. В секретариат «рабочей группы» ЦВПК, который готовил все ее документы, а также материалы для «Бюллетеня» группы, издававшегося в 1915-1916 гг., вошли видные меньшевики Б.О. Богданов и В.А. Гутовский (Евг. Маевский).

17 февраля 1917 г. зампред ЦВПК прогрессист А.И. Коновалов озвучил в Государственной думе итоговые данные о функционировании 58 «рабочих групп» в 244 ВПК (24 %) по стране в целом{1719}, хотя данных конкретно о всех или хотя бы о большинстве из них в исторической литературе до сих пор нет, тем более что 27 подобных ВПК существовали в очень маленьких городах типа Геленджика, Туапсе, Сочи или Сарапула, где трудно предположить даже саму возможность существования в годы войны какого-либо рабочего движения. Всего в выборах членов «рабочих групп», по данным того же Коновалова, участвовали 219 тыс. рабочих 101 предприятия{1720}*. Точное количество в «рабочих группах» меньшевиков и эсеров в масштабах всей страны неизвестно.

Наиболее интересна, конечно, деятельность «рабочей группы» ЦВПК, которая пыталась решить сразу две задачи «оборонческую», направленную на повышение эффективности деятельности ВПК путем предотвращения трудовых конфликтов на подчиненных им предприятиях, и социально-политическую, заключавшуюся в улучшении экономического положения рабочих, повышении степени их организованности, а также в разъяснении пролетариату общеполитической ситуации в стране. При этом «рабочие группы» ВПК, как оказалось, в конечном счете объективно частично работали на подготовку Февральской революции. Члены «рабочей группы» ЦВПК совершили в 1916 г. 41 поездку в 35 городов России, регулярно выпускали информационные бюллетени, сформировали 10 комиссий, в том числе профсоюзную и кооперативную, занимались продовольственным вопросом и устройством столовых для рабочих. Сам Гвоздев был председателем рабочего кооператива на Выборгской стороне в Петрограде cil тыс. членов{1721}. Однако торжественно разрекламированные «гвоздевцами» и поддерживавшей их меньшевистской интеллигенцией созыв Всероссийского рабочего съезда, организация бирж труда для подыскания рабочих мест безработным и примирительных камер для разрешения постоянно возникающих трудовых конфликтов между рабочими и предпринимателями, введение института рабочих старост, установление минимума заработной платы, кардинальное решение продовольственного вопроса в масштабах всей страны — все это, к сожалению, осуществлено так и не было.

Более успешной оказалась агитация членов «рабочей группы» ЦВПК в сфере текущей политики. 3 декабря 1915 г. группа осудила шедшую уже третий год войну, поддержала призыв социалистов всей Европы из Циммервальда к миру без аннексий и контрибуций, требование меньшевиками созыва Учредительного собрания и предоставления россиянам всех гражданских свобод. На втором Всероссийском съезде ВПК в феврале-марте 1916 г. группа Гвоздева заявила, что выступает за устранение бюрократического режима и «ликвидацию войны на условиях, приемлемых для демократии», под лозунгом организации «самозащиты» России от врага. А в декабре 1916 г. она же предложила рабочим на своих собраниях требовать создания правительства «спасения страны» и проведения всеобщей и полной политической амнистии{1722}. Как своеобразная эпитафия всему «гвоздевскому» движению звучат слова самого Гвоздева еще из его мартовского письма 1916 г. А.И. Гучкову: «…Ни мира, ни перемирия с руководителями того устаревшего уклада русской жизни, который был всегда враждебен интересам страны и привел ее в настоящее время к катастрофе, мы не признаем. Что касается сохранения социального мира между предпринимателями и рабочими, то… трудно говорить о сохранении того, чего нет и не было»{1723}.

В 1916 г. активизировалась деятельность меньшевиков в Государственной думе. 10 февраля 1916 г. Чхеидзе вновь напомнил, что либо власть под напором всех общественных сил перейдет в руки народа, либо России предстоит пойти по пути разложения и экономического вырождения, так как спасти страну может лишь сам народ{1724}. Традиционно отвергая проект государственного бюджета на 1916 г., Скобелев назвал его «двусмысленной и тройной бухгалтерией» и выразил уверенность, что пробьет час, придет демократия и тогда будущее России будет наконец в настоящих руках{1725}.

После летнего перерыва Дума возобновила заседания лишь 1 ноября, и сразу грянул гром, когда Милюков с известной долей демагогии произнес свою знаменитую речь, заклеймив политику правящих «верхов» либо как глупость, либо как измену. В тот же день (еще до Милюкова) резко выступал Чхеидзе, ребром поставив перед депутатами вопрос: либо вы с народом против правительства, либо с правительством против народа? 4 ноября эстафету критики власти принял Скобелев, который затем 19 ноября вместе с Хаустовым, Чхенкели и трудовиками участвовал в обструкции, устроенной левыми депутатами премьеру А.Ф. Трепову, причем все они и Чхеидзе были исключены Родзянко из думской работы на восьми следующих заседаний.

8 декабря снова отличился отбывший срок наказания Чхенкели, доказывая, что настоящим законодателем в России является правительство, а не Дума, которую он под смех аудитории назвал «вермишелистами» (мелкие второстепенные и даже третьестепенные законы в России презрительно называли «законодательной вермишелью»). Закончил же Чхенкели свое выступление словами: «Мы идем к неминуемой катастрофе, если все останется по-старому… Мы упираемся в тупик, откуда один выход — революция». Скобелев же вместе со многими другими депутатами протестовал против недопущения московскими властями 9 декабря 1916 г. проведения в Первопрестольной общероссийских съездов Земского союза и Союза городов. Не будет преувеличением сказать, что никогда раньше члены меньшевистской фракции Думы не выступали так часто и так резко, как в ноябре-декабре 1916 г., причем от них порой не отставали не только либералы, но даже некоторые правые. Россия выходила на финишную прямую к новой после 1905 г. революции{1726}.

Меньшевики были важной составной частью всего демократического лагеря страны, используя для настоящей «осады» правительства возможности и Государственной думы, и ВПК, и немногочисленных еще сохранявшихся в России легальных общественных организаций. Они выступали за скорейшее прекращение войны при условии заключения справедливого демократического мира между всеми воюющими странами, требовали ликвидации царизма и полной демократизации России, отводя главную роль в этом процессе рабочему классу и демократической интеллигенции. Их лозунгом было и достижение равноправия всех населявших ее народов. В отличие от многих западноевропейских социалистических партий меньшевики никогда не были «ручными» для властей, «игрушечными» революционерами, оставаясь в целом марксистами, социалистами и интернационалистами.

3. Социалисты-революционеры (эсеры)

К началу войны эсеры так и не смогли оправиться от шока, вызванного в 1908 г. разоблачением руководителя террористической Боевой группы партии Евно Азефа. Это еще больше усиливало сомнения в том, что эсеровская тактика бойкота Государственной думы якобы лучше всего служит делу подготовки новой революции в России, а вера в крестьянскую общину и потенциальный коллективизм ее членов остается основой всего социально-экономического курса этой партии. Правда, в ней появилось и набирало силу правое, «починовское» (от названия парижской группы «Почин») крыло во главе с доктором философии Н.Д. Авксентьевым и И.И. Бунаковым (Фондаминским) с их ставкой на крестьянскую кооперацию при полном отказе от политического терроризма. Это позволило ПСР расширить в 1912–1914 гг. свое влияние на рабочих, особенно в Петербурге, но начавшийся процесс перестройки всей ее деятельности имел и своих противников, и был еще далек перед войной от завершения.