Сёгун - Джеймс Клавелл

Рука Оми потянулась к мечу. Блэкторн, сам того не заметив, отступил на два шага назад. Но Оми не обнажил клинка, и Блэкторн не достал пистолета. Хотя оба приготовились, никто не хотел начинать первым.

– Что вы хотите сказать, Андзин-сан?

– В следующий раз я сначала спрошу – насчет Кику-сан. Если Оми-сан скажет «да», тогда да. Если «нет» – нет! Понятно? Как друг друга, да?

Оми слегка ослабил хватку на рукоятке меча.

– Я повторяю: она не моя собственность. Спасибо, что показали мне это место, Андзин-сан. До свидания.

Оми подошел к лошади Блэкторна и держал ее под уздцы, пока тот садился.

Блэкторн взглянул на Оми. Капитан знал, что, если бы имелся хоть один шанс уцелеть потом, ему следовало бы тут же прострелить голову самураю. Так было бы безопаснее всего.

– До свидания, Оми-сан, и благодарю вас.

– До свидания, Андзин-сан. – Оми смотрел, как отъезжал Блэкторн, и не спускал с него глаз, пока тот не одолел весь склон. Он отметил место камнями и в полном смятении чувств уселся ждать на земле, погрузившись в свои мысли.

Вскоре появились Мура и несколько крестьян, все забрызганные грязью.

– Торанага-сама попал в трещину в этом самом месте, Мура. Здесь остались его мечи. Принеси мне их до захода солнца.

– Слушаюсь, Оми-сама.

– Если бы у тебя были мозги и ты пекся о благе своего господина, давно бы уже сам сообразил.

– Пожалуйста, извините меня за глупость.

Оми уехал. Некоторое время крестьяне следили за его удаляющейся фигурой, потом встали вокруг камней и начали копать. Мура распорядился, понизив голос:

– Уо, ты завтра отправишься с обозом.

– Да, Мура-сан, но как это сделать?

– Я предложу тебя Андзин-сану. Ему все равно.

– Но его наложница – она ушлая, – шепнул в ответ Уо.

– Она с ним не поедет. Я слышал, у нее тяжелые ожоги. Она потом отправится в Эдо на корабле. Ты знаешь, что делать?

– С глазу на глаз потолковать со святым отцом, ответить на его вопросы.

– Верно. – Мура расслабился и заговорил в полный голос: – Уо, ты можешь поехать с Андзин-саном. Он хорошо заплатит. Постарайся быть ему полезным, но не слишком, чтобы он не забрал тебя насовсем в Эдо.

Уо прыснул:

– Ой, я слышал, Эдо – богатый город. Там все мочатся в серебряные горшки, даже эта. А у женщин кожа как морская пена и на лобке совсем нет волос.

– Это правда, Мура-сан? – заинтересовался другой крестьянин. – У них нет волос на лобке?

– Эдо был вонючей рыбацкой деревушкой, ничем не лучше Андзиро, когда я попал туда первый раз, – ответил Мура, не прекращая копать. – Это случилось, когда мы с Торанага-сама гонялись за Бэппу. Мы тогда отрубили в общей сложности больше трех тысяч голов. Что касается волос на лобке, то у всех девушек, которых я познал, были волосы, кроме одной кореянки, но она сказала, что выщипала их все, волосок за волоском.

– Чего только не сделают женщины, чтобы привлечь нас, да? – изрек кто-то.

– Как бы мне хотелось посмотреть на это, – прошамкал Ниндзин. – Да, хотел бы я посмотреть на «нефритовые врага» без кустиков.

– Ставлю лодку рыбы против ведра навоза, что выдирать эти волосы очень больно, – присвистнул Уо.

– Будь я ками, то непременно посетил бы «небесный павильон» Кику-сан. Говорят, она родилась надушенной и без волос!

Среди общего смеха Уо полюбопытствовал:

– А каково это, Мура-сан, таранить «нефритовые врата» без зарослей? Есть разница?

– Так получается плотней обычного. Э-э-э! Ближе и глубже, чем всегда, а это важно, правда? Я понял, что женщине лучше сводить волосы, хотя некоторые относятся к этому с предубеждением, а другие жалуются на зуд. И все-таки так вы ближе соприкасаетесь, ты и она, и это сближение все меняет.

Все покатились со смеху и поднажали. Яма становилась все глубже и глубже.

– Спорю, Андзин-сан много раз подбирался к ней очень близко, раз она провожала его до ворот! Э-э-э, чего бы я ни отдал, чтобы оказаться на его месте. – Уо вытер пот с бровей. Как и все остальные, он был бос и почти наг – в одной набедренной повязке и бамбуковой конической шляпе.

– Э-э-э! Я был там, Уо, на площади, и все видел. Я видел, как она улыбалась, и меня проняло до кончиков пальцев.

– Да, – вздохнул другой, – думаю, одна ее улыбка сделала бы мое естество твердым, как дуб.

– Но не таким большим, как у Андзин-сана, да, Мура-сан? – хихикнул Уо. – Ну-ка, расскажите нам еще раз эту историю.

Мура обрадовался и снова поведал про первую ночь и баню. Его история раз от разу расцвечивалась новыми подробностями, но никто не возражал.

– О, надо же уродиться таким огромным! – Уо изобразил, как несет массивный член перед собой, и зашелся таким безудержным хохотом, что поскользнулся и грохнулся в грязь.

– Кто-нибудь из вас думал, что чужеземец попадет из погреба прямо в рай? – Мура оперся на лопату, переводя дыхание. – Я никогда не поверил бы этому – как древней легенде. Карма, правда?

– Может быть, он был одним из нас – в прежней жизни – и вернулся с тем же разумом, но с другой кожей.

Ниндзин кивнул:

– Возможно. Должно быть. Потому что, послушав святого отца, я решил, что чужеземец будет вечно гореть в адской печи. Разве святой отец не сказал, что наслал на чужеземца особое проклятие? Я слышал, он напустил на Андзин-сана большого иезуитского ками, и, о-хо-хо, был очень напуган. – Он перекрестился, другие не обратили на это внимания. – Но если хотите знать мое мнение, я думаю, что иезуитская Мадонна вряд ли накажет его.

Уо вставил:

– Ну, я не христианин, как вы знаете, но, извините, мне кажется, что Андзин-сан – хороший человек, лучше христианского отца, который воняет, ругается и стращает всех подряд. И он хорошо относится к нам, правда? Он по-доброму ведет себя с людьми. Говорят, он друг господина Торанаги. Его нужно так же уважать, правда? И не забывайте, Кику-сан почтила его своей «золотой щелью».

– Насчет золотой ты прав. Я слышал, ночь стоила ему пять кобанов.

– Пятнадцать коку за одну ночь?! – выпалил Ниндзин. – Э-э-э, как повезло Андзин-сану! Надо же какая карма у этого врага Бога Отца, Сына и Мадонны.

Мура вмешался:

– Он заплатил один кобан – три коку. Но если вы думаете, что это много… – Он не договорил и огляделся, желая удостовериться, что никто не подслушивает, хотя знал, конечно, что не найдется охотников шпионить за крестьянами под проливным дождем, а даже если бы и нашлись, велика ли важность?

Все прекратили работу и придвинулись поближе к нему.

– Да, Мура-сан?

– Мне только что шепнули, что она станет наложницей господина Торанаги. Он купил ее контракт сегодня утром. Три тысячи коку.

Это была умопомрачительная цифра – больше того, что зарабатывала вся деревня на рисе и рыбе за двадцать лет. Их уважение к Кику-сан увеличилось. Как и почтение к Андзин-сану, который последним насладился ею как куртизанкой первого класса.

– Э-э-э! – протянул Уо, не находя слов. – Столько денег! Даже не знаю, всплакнуть мне, помочиться или пукнуть.

– Не делай ничего, – лаконично рассудил Мура. – Копай! Давайте отыщем наконец мечи.

Все послушались его, каждый погрузился в свои мысли. Яма быстро углублялась.

Однако вскоре Ниндзин, снедаемый беспокойством, не смог больше сдерживаться и бросил работу.

– Мура-сан, пожалуйста, извините меня, но что вы решили насчет новых податей? – спросил он, и остальные тоже прекратили копать.

Мура продолжал размеренно вгонять лопату в раскисшую землю.

– Что тут решишь? Ябу-сама говорит: «Плати», значит мы и заплатим, правда?

– Но Торанага-сама срезал наши подати на четыре десятых, а теперь он наш сюзерен.

– Верно. Но господину Ябу снова отдали Идзу, а также Суругу и Тотоми – и вновь сделали нашим повелителем. Так кто же наш сюзерен?

– Торанага-сама. Конечно, Мура-сан, Тора…

– Ты хочешь пойти пожаловаться ему, Ниндзин? Да? Проснись! Ябу-сама – наш сюзерен, как было всегда. Ничего не изменилось. И если он обложит нас податью, мы заплатим, само собой.

– Но это истощит все наши запасы. Все. – В голосе Ниндзина прорывалась ярость, но каждый знал, что он говорит правду. – Даже тот рис, что мы украли…

– Рис, который мы спасли, – поправил Уо.

– Даже с ним запасов будет недостаточно, чтобы протянуть зиму. Мы продадим лодку или две…

– Мы не продадим лодки, – объявил Мура, воткнул лопату в грязь, отер пот со лба, ослабил завязки шляпы и снова начал копать. – Работай, Ниндзин! Это займет твои мозги до завтра.

– Как мы протянем зиму, Мура-сан?

– Мы еще должны протянуть лето.

– Да, – с горечью согласился Ниндзин. – Мы заплатили вперед подати больше чем за два года, и этого недостаточно.

– Карма, Ниндзин, – утешил Уо.

– Война идет. Может быть, у нас появится новый хозяин, получше? – предположил кто-то из крестьян.

– Хуже не будет – хуже не придумаешь.

– Я бы не рассчитывал на это, – высказал свое мнение Мура. – Вы живы, а можете стать мертвее мертвых, и очень быстро. Тогда не будет никаких «золотых щелей», ни с зарослями, ни без них. – Его лопата наткнулась на камень, и он остановился. – Дай мне руку, Уо, старый дружище!