Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

– Еще бы, вот его письмо к моему вселюбезнейшему и глупейшему зятю Фабьену.

И Рокамболь прочитал следующее послание:

«Любезный виконт!

Вчера я не смог сказать вам утвердительно, когда я поеду осмотреть ваш замок в Франш-Конте, который нравится мне во всех отношениях.

Но теперь я могу свободно располагать собою, а моя жена и дочь будут в восторге, если ваша супруга поедет с нами».

– Ну, что по-твоему? – спросил хвастливо Рокамболь.

Вместо ответа сэр Вильямс написал: «Ты виделся с Фабьеном?»

– Только что.

«Что же он сказал тебе?»

– Он и Бланш готовы ехать хоть завтра. Оба они принимают во мне слишком большое участие.

«Фабьен писал герцогу?» – появилось на доске.

– Писал.

«Когда ты увидишься с Концепчьоной?»

– Сегодня вечером.

Сэр Вильямс на минуту задумался и потом написал. «О Вантюре все еще ничего не слышно?»

– Ничего. И это-то меня сильно тревожит.

«Так же, как и меня… Он уже раз обманул нас, так, пожалуй, обманет и еще раз».

– Немудрено…

«К счастью, ему будет очень трудно догадаться о наших делах… Баккара в отъезде».

– Правда.

«Но на всякий случай нам все-таки нужно покончить с герцогом».

Рокамболь вздрогнул.

– А! – пробормотал он, – я все-таки надеюсь, что ты сообщишь мне свои планы, так как ты не хочешь, чтобы я ехал с Фабьеном, а настаиваешь, чтобы я завтра же поступил конюхом в Шато-Мальи.

«Правда».

– Но отчего же это?

«Оттого, что ты такой большой ветреник, которому можно доверить какой-либо план только при самом его исполнении».

– Спасибо за доверие!

«Сегодня отдохни, как истый джентльмен, который может сорить деньгами. Отправляйся завтракать к своей сестрице».

– Ладно, а потом? «Поезжай покататься».

– Затем?

«В клуб, играть в карты».

– Но ты, кажется, смеешься надо мной, дядя? «После обеда зайди ко мне, и я объясню тебе, зачем герцогу де Шато-Мальи нужен конюх… до свидания!»

– Прощай, дядя!

Рокамболь пожал от всего сердца руку своего безобразного ментора и ушел к виконтессе д'Асмолль, которая сидела в это время за завтраком.

– Можно задать тебе маленький вопрос? – спросил его Фабьен, когда Рокамболь сел за стол.

– Конечно.

– Ты, кажется, желал, чтобы я продал замок Го-Па герцогу де Салландрера?

– Да.

– А теперь желаешь, чтобы мы ехали туда же, чтобы принять герцога?

– Да.

– Собственно потому, что с ним едет Концепчьона?

– Разумеется.

– Так почему же ты не едешь с нами?

– Я приеду после вас дней через пять.

– Все это очень странно!

– Нисколько. В мое отсутствие вы успеете поговорить обо мне.

Виконтесса поняла его и улыбнулась.

– Брат – большой дипломат, – проговорила она, – он назначает вас своим посланником.

Рокамболь в точности выполнил программу сэра Вильямса, то есть катался в Булонском лесу, обедал дома и затем снова вечером был у своего ментора.

В этот самый вечер, часов в одиннадцать, по бульвару Инвалидов шел тряпичник с корзинкой за спиной и фонарем в руке.

– Никто не может вообразить, – ворчал он про себя, – как полезно людям моей категории ходить часто по театрам, где можно поучиться вдоволь. Если бы я не видел Фредерика-Леметра в роли тряпичника, то, конечно, не сумел бы составить себе этот приличествующий настоящему случаю костюм. Теперь же я – самый безукоризненный артист в лохмотьях.

И тряпичник окинул самодовольным взглядом свои лохмотья.

Благодаря этому костюму Вантюру удалось увидать, как в полночь в сад герцога де Салландрера прошел какой-то ливрейный лакей и через час вышел оттуда обратно в сопровождении негра Концепчьоны.

Лакей протянул руку негру и сказал: «Вот, возьмите себе». – «Покорно благодарю, господин маркиз», – ответил негр с почтительным поклоном.

Калитка опять затворилась, и лакей, выйдя на бульвар, споткнулся о Вантюра.

– Пьяница! – проворчал он, продолжая свой путь.

– Черт бы тебя побрал! – прошептал Вантюр, приподымаясь. – На этот раз ты не потрудился, любезный, переменить свой голос, и я узнал его. А! Ты лакей, ты изволишь ходить по ночам через калитки и тебя величают маркизом. Черт бы тебя побрал!

Вантюр встал, вскинул на плечи корзинку и зажег фонарь.

Рокамболь продолжал свой путь к набережной. Но у Вантюра были хорошие ноги, и он шел за ним невдалеке.

На Сюренской улице тряпичник значительно приблизился к Рокамболю, который очень скоро скрылся в воротах одного дома.

– Ладно! – сказал Вантюр. – Я знаю теперь, где ты живешь, если только ты являешься сюда за тем, чтобы переменить одежду. Но я и это узнаю.

Вантюр опять погасил огонь и сел в углублении между двумя домами.

Было уже два часа ночи. Вантюр смотрел на фасад дома.

– Если квартира твоя выходит на улицу, то я увижу в окнах свет, – сказал он про себя.

И действительно, минуты через три в окнах мезонина засветился огонек; он был виден в продолжение часа, а затем опять погас.

Вантюр по-прежнему ждал на своем обсервационном посту.

– Или ты живешь тут, – думал он, – или же приходишь сюда менять свой костюм. В первом случае ты ляжешь спать, во втором, конечно, не замедлишь уйти. Подожду еще…

Но его ожидания были совершенно напрасны, так как он не знал, что в доме есть два выхода, и, смотря на первый из них, он не приметил, как из второго выхода вышел мужчина в плаще, сел в купе и уехал.

Вантюр ждал еще около часа и, наконец, пробормотал:

– Все равно! Теперь я знаю, как мне быть. Господин маркиз, наверное, живет здесь, и завтра вечером мы попробуем поискать бумаги, которые он, конечно, не сжег. Рокамболь не такой человек, чтобы уничтожать бумажки, стоящие дороже золота.

И затем он медленно пошел.

На следующий день в восемь часов утра на Сюренскую улицу пришел какой-то комиссионер в синей куртке и рыжем парике. Это был не кто иной, как переодетый Вантюр. Он вошел в дворницкую и с самым глупым и добродушным видом спросил привратника, где квартира господина маркиза.

Привратник, читавший в это время газету, поднял голову, осмотрел комиссионера с головы до ног и с удивлением ответил:

– Маркиз? Какой маркиз?

– Ах, я, право, не знаю его имени, – заметил наивно Вантюр, – на углу улицы Маделен какая-то дамочка подала мне это письмо, сказав, что вам известна квартира.

– Здесь нет никакого маркиза.

При этом ответе Вантюр несколько отступил.

– Это такой высокий белокурый молодой человек, живущий в мезонине, – сказал он.

– На улицу или во двор?

– На улицу.

– Следовательно, вы говорите про господина Фридерика, но ведь он совсем не маркиз.

Вантюр глупо улыбнулся.

– О, – сказал он, – господин Фридерик, вероятно, называет себя маркизом для того только, чтобы приманить к себе эту дамочку.